Код:Асмодей

- «…уронил он колоб золоченый на солому», – читала Эгле, прижимаясь к груди Максима. – «Покатился колоб по соломе рожью. Замутили слезы душу голубую божью…». - Сегодня луна яркая. – задумчиво проговорил Орлов, рассматривая небо. – Все видно, как днем. - Да, полная. Родной, тебе спать нужно, рано утром… - она вздохнула и всхлипнула. - Все будет хорошо. - Не будет. Что-то случится, я точно знаю. Я чувствую. - Ёлочка, ты же меня хранишь. - Максим прикоснулся к крестику на груди. – Что может случиться? - Не знаю. Но меня предчувствие не обманывало никогда. - Ну все, прекрати. Не хорони меня раньше времени. Возьмешь книжку? Девушка кивнула, аккуратно укладывая томик на свои вещи. - Я сегодня еле отстояла операцию. – призналась она.- Жарко невыносимо. – Плохо было? – обеспокоенно спросил Орлов. - Да. Давно не было, с начала войны. Но я нашатырь понюхала незаметно и все прошло. Парень улыбнулся, снова привлекая ее к себе. - Тебе в отпуск надо. Хоть неделю бы отдохнуть. - Бабушка так же говорит. - Эгле замолчала, словно прислушиваясь к чему-то. – Почему ты не такой как все. … - Как это «не такой»? - Не знаю. Кажется, что ты скрываешь от меня что-то. Максим, - она взглянула ему в глаза. – Мы же не обманываем друг друга? Он лишь молча покачал головой ей в ответ. - Хорошо. Все таки иди спать, я не прощу себя, если ты будешь уставший. – девушка погладила его по щеке. – Я очень тебя люблю. - И я тебя люблю. – ответил Орлов, задерживая ее ладонь.- Очень сильно. - Пойду. – она поднялась на ноги. – А ты ложись. Я за тебя молиться буду. - Только не при майоре – ругаться будет. - Он тоже молится, когда думает, что его не видят. Врачам нельзя без веры. Она ушла и Максим остался один. Ее вопрос… если бы она знала, как ему хотелось рассказать ей всю правду. Всю без остатка, не преуменьшая ни одного факта, но он не мог. Так же как и сказать чего больше он боялся - раскрытия своей тайны или того, что она его просто оттолкнет. Записка тяжелым грузом оттягивала его карман, когда он шел в лес. А что будет когда в оккупированном Харькове узнают о плане? Они нападут раньше? Разбомбят с воздуха лагерь, госпиталь... Они погибнут: Андрей, Сережа, Димка, Арсен, и еще десятки танкистов, письма которым сегодня привез грузовик почты. Им писали мамы, сестры, любимые, но они могут не дождаться их домой. Так же и на той стороне, те пресловутые Францы и Филиппы, которые ничего не значат для родной страны. Его учили – они всего лишь оружие и он верил этому, просто потому что знал, что сам точно такой же как они. Его на этом свете никто не ждал. Опустившись на колени, Максим черпнул горсть земли из-под дерева, когда за спиной что-то щелкнуло. - Руки вверх. – велел дрожащий женский голос. – Или лучше сказать „Hände hoch“? Орлов обернулся: перед ним стояла Эгле, целясь в него из пистолета. - Как ты мог? – прошептала она. – Я же тебе верила. - Эля,- выдохнул Максим, поднимаясь на ноги. - Ты где пистолет взяла? - К нам политрука привозили, он умер, а я себе забрала. – выпалила девушка. - Да ты с ума сошла, тебя же под трибунал отдадут! - Я сказала Виктору Сергеевичу. И не надо заговаривать мне зубы! - Эгле…. - Не смей! Максим, ты немец? Опустив голову, он едва заметно кивнул. - Нет… - всхлипнула брюнетка. – Так не бывает…. Так не должно быть… - Подожди, я объясню. – Орлов шагнул к ней, но она снова навела на него пистолет. - Стой на месте! Я не хочу ничего слышать! - А я расскажу! Мой отец погиб в Испании! Сгорел заживо после выстрела Т-26, Эгле. - Замолчи! – взвизгнула девушка и нажала на курок. Пуля под углом попала в землю прямо у его ног, и Максим отшатнулся. - Давно ты таскаешь им данные? Отвечай! - Давно… - Сколько людей погибло из-за тебя, Максим…. Господи, ты же даже не Максим! - Нет, я… - Меня не интересует, как тебя зовут! Ты…ты…- Эгле с трудом подбирала слова. Ее акцент от слез стал совершенно чудовищным, ее едва можно было понять. - Как же это подло… она судорожно вздохнула. - Пошел вон. - Эгле, - тихо позвал Орлов. – Элечка, Ёлочка, ведь ничего же не изменилось. - Пошел. Вон. – выговаривала девушка, снова и снова стреляя по земле у его ног. – Убирайся. В свою. Германию. - Эгле, я же люблю тебя! - воскликнул Максим, и очередной выстрел обжег его руку. Зажимая предплечье, истекающее кровью, он растерянно смотрел на вхолостую нажимающую курок Элю. - Жаль не в сердце. - проговорила она помертвевшим голосом, опустив оружие. – Просто стрелять не умею. Командиру вашему не доложу, пусть думает, что сбежал. Уходи. К своим уходи. Назад не возвращайся. Она развернулась и побрела по дорожке. - Эгле, пойдем со мной. – попросил Орлов. – У нас все будет, как мы и мечтали. И война кончится прямо сейчас. Для нас кончится. И мы будем вместе. - Я надеюсь, что тебя убьют по дороге. - выдохнула девушка, останавливаясь, но не оборачиваясь. – Свои, чужие – не важно. Раз уж у меня не получилось… Она бросилась бежать, а Максим, проводив ее взглядом, покачнулся, но удержался на ногах ухватившись за ствол векового дуба, наконец почувствовав боль, пронизывающую прострелянную руку и разбившееся вдребезги сердце. Максим Орлов умер, а его место вновь занял Макс Адлер - и его пустота.