Наваждение

Рождество вновь выдалось бесснежным. Который год подряд. Клумба возле подъезда неожиданно украсилась цветами распустившейся фиалки, наивно заголубевшей над зеленым нежным пушком травы. По утрам на раскидистой сливе под окном, радостно встопорщившейся молодыми почками, заливались совершенно сбитые с толку птицы. А в Ботаническом саду, где они с Мишкой гуляли почти каждый день, выпустили ростки тюльпаны. — Это уже тенденция. Нездоровая, осмелюсь вам доложить, — заявил пан Даниэль, внушительно подняв кверху узловатый красный палец. — Все закончится тем, что к апрелю Польша будет утопать в снегах. И на Пасху мы наконец-то сможем прокатиться на санях, если уж новогодние кулиги* не удались. Определенно, в небесной канцелярии перешли на новый календарь, а нам, грешникам, сообщить позабыли. — Можешь обратиться с жалобой, — предложила свекровь. Остановившись посреди гостиной, пани Эвелина задумчиво потеребила светлый локон, выбившийся из заколотых в свободный тяжелый узел волос. Прическа, насколько Рита могла судить по фотографиям, не менялась последние лет тридцать. Впрочем, как и сама свекровь. Идеальная осанка, королевский разворот плеч, по-девичьи тонкая талия, летящая походка — глядя на нее, невозможно было поверить, что этой женщине шестьдесят девять лет. Пани Эва, к слову, свой возраст тоже игнорировала. До сих пор преподавала хореографию в школе художественной гимнастики, давала частные уроки, жила активной общественной жизнью, не забывая про личную. Личная жизнь сидела сейчас на диване, неловко зажав большие ладони между коленями, и с обожанием глядела на свою Эвочку. Свекровь повернулась к Рите: — Малгося, давай-ка еще раз перепроверим, мы ничего не забыли? Перепроверили. Покопались в сумке с Мишкиными одежками, переложили игрушки, перетрясли коробку с лекарствами. — Девочки, — гудел с дивана пан Даниэль, наблюдая за женской суетой, — не на необитаемый же остров едем! Шестьдесят километров от города. Если что и забыли, в любой момент можно вернуться. — Помолчи, Данэк, — отмахнулась свекровь. — Очень им нужно, чтобы ты возвращался! Рита покраснела. Как-то пару недель назад она совершенно случайно подслушала фразу, в сердцах брошенную ее мужу пани Эвой. Судя по всему, разговор уже продолжался некоторое время. — Посмотри, до чего вы дошли! Спите в пижамах, словно двое стариков! Рита тогда изумленно замерла, вжимаясь в стену. Свекровь никогда не вмешивалась в их семейные отношения, не говоря уж о столь интимных моментах, а тут вдруг такой откровенный упрек. — У нас ребенок, мама, который имеет привычку по утрам забираться в нашу постель, — спокойно ответил Богуш. — Так что, поверь, пижамы как нельзя кстати. — Конечно, — усмехнулась свекровь, — поэтому и надеваете вы их с вечера! — Именно, — невозмутимо подтвердил ее муж. Свекровь лишь фыркнула. Продолжения диалога Рита тогда дожидаться не стала, сбежала на кухню. А вчера пани Эвелина заявила, что они с Даниэлем намерены провести всю рождественскую неделю до самого Сильвестра** у него в усадьбе в Червоных Дрогах и с удовольствием возьмут с собой Мишку. — Вы же знаете, как ему там нравится! — надавила она, обращаясь к озадаченным родителям. — Михал, хочешь поехать? — спросил Богуш у сына. Тот восторженно завопил и повис у отца на шее. Рита растерялась. Но как же… А Новый год, елка, семейный ужин, в конце концов? И пусть праздник не отмечался в Польше с таким размахом, как у нее на родине, но эта традиция была тем немногим, что она привезла с собой и неукоснительно соблюдала. Да и с Мишкой она еще ни разу не разлучалась так надолго. — Я… Я не уверена… — начала было она и осеклась, поймав улыбку в серых, обычно таких непроницаемых глазах мужа. Суетливые сборы продолжались весь вечер и утро. Мишка возбужденно носился туда-сюда, путался под ногами, без конца приставал с вопросами к пану Даниэлю, на которые тот терпеливо и обстоятельно отвечал. Наконец свекровь торжественно объявила: — Мы готовы! Можем ехать. Рита наблюдала в окно, как они возятся внизу возле громоздкого черного внедорожника, как пристегнутый в детском кресле Мишка нетерпеливо ерзает, весь в предвкушении путешествия, и ловила себя на мысли, что и сама совсем не прочь оказаться сейчас в Червоных Дрогах в компании знаменитых на всю Польшу страусов пана Даниэля. Впрочем, Богуш вряд ли обрадовался бы подобной перспективе. Как человек сугубо городской, он не являлся горячим поклонником ни страусов, ни сельской пасторали в целом. Посигналив на прощание, джип величественно выплыл со двора. Вздохнув, Рита побрела обратно в гостиную. На диване сиротливо валялась любимая Мишкина игрушка — толстый кот Болек. Сын не расставался с котом с двух лет, спал с ним в обнимку, делился своими редкими детскими горестями и вот, поди ж ты, забыл. Рита потянулась за телефоном, готовая набрать номер свекрови, но вовремя спохватилась. Глупо возвращаться из-за игрушки. Да и Мишка, переполненный новыми впечатлениями, возможно, даже не вспомнит о своем приятеле. А она в очередной раз предстанет в глазах свекрови наседкой, квохчущей над своим цыпленком. Над своим единственным цыпленком. Первые годы брака она еще надеялась, что у них будут другие дети. Мечтала о дочке. Ну или о младшем сыне. Даже с наивным коварством пускалась в женские плутни, рассчитывая снова забеременеть. Пока Богуш не поставил точку в ее чаяниях. — Слишком поздно, Марго, — его негромкий голос звучал мягко, но непреклонно. — Я счастлив, что у нас есть Мишка, но… всему свое время. Мое время миновало. Ты ведь понимаешь? Дети не должны быть младше внуков. Она поняла. Наверное, после этого разговора они и стали спать в пижамах. В дверь позвонили. Долгой требовательной трелью, не отрывая пальца. Только один человек трезвонил так. — Привет! — шумно выдохнула Милена, втягивая за собой девочку лет трех в сбившейся набок шапке и расстегнутой куртке. Дитя сосредоточенно облизывало рожок с мороженым. — С ума сошла! — ахнула Рита. — Зима на дворе, а ты ей мороженое суешь! — Какая зима! — махнула рукой гостья, распутывая яркий шарф. — На улице плюс десять. Ты в курсе, что у вас возле подъезда фиалки зацвели? А ты — зима… Агатка, не тормози, двигай дальше! — приказала она, подталкивая дочь в спину. — Ты что, ее так по улице вела? В расстегнутой куртке? — продолжала возмущаться Рита. — Милена, ты просто безответственная мамаша! — Ага, — согласилась та. — Не мать, а ехидна. Ой, Малгося, не кипеши! Не заболеет она, ты же знаешь! Это была правда. Несмотря на такое, прямо скажем, легкомысленное отношение, малышка Агата на памяти Риты болела всего лишь один раз, и то ветрянкой. — Кофе хочу! — заявила Милена и двинула на кухню сквозь недра огромной квартиры. Рита присела на корточки перед девочкой, принялась стаскивать с нее шапку и куртку, бормоча: — И кто это у нас так перепачкался? У кого грязные ладошки и мурзатый носик? Кому «надо, надо умываться по утрам и вечерам»? Агатка со всем соглашалась, кивая светловолосой головой, но мороженое из рук не выпускала. Улыбнувшись, она стала умопомрачительно похожа одновременно на Милену и на Богуша, и Рита в очередной раз подумала, что гены Витковских оказались куда сильнее старинной крови Бахледа-Цуруш, которой те так гордились. Пока Рита вытирала влажным полотенцем перепачканную Агату, Милена приготовила кофе. Все как положено — из расчета едва ли не столовая ложка на чашку. Нужно было обладать изрядной долей ловкости, чтобы насладиться напитком и не закусить при этом кофейной гущей. — Ну что, бабтя увезла Мишека? — полюбопытствовала Милена, усаживаясь за стол и забрасывая длиннющие, обтянутые узкими джинсами, ноги на табурет. — Ты же знаешь свою бабушку, — пожала плечами Рита, — с ней трудно спорить. — Никто никогда и не пытался, — согласилась гостья и, потянувшись, легонько щелкнула дочку по носу: — Слышишь, Агатка, твой дядька уехал страусов кормить. Понимаешь, что к чему? Девочка несколько секунд подумала, а затем боком сползла с дивана и резво выбежала из кухни. Женщины засмеялись. — Пошла игрушки разорять! С логикой у нее полный порядок. Ну, — обратилась Милена к Рите, — какие у вас с отцом планы на второй медовый месяц? Рита покосилась на падчерицу. — Нет у нас никаких планов. Импровизировать будем. Сегодня вот на балет идем. Милена непочтительно фыркнула. — Что-то мне подсказывает, что бабуля совсем не балет имела в виду! — Милена! — Молчу-молчу! Вы с татусем уже большие, сами как-нибудь разберетесь. Кстати, — вспомнила она, — Бахледы новогоднюю вечеринку устраивают. Вы приглашение уже получили? — Я не уверена… Кажется, Богуш что-то говорил. — Ты еще скажи, что вы не собираетесь идти! — с угрозой проговорила Милена. — Алюня грандиозное шоу задумала. — Алиция в Кракове? — Уже несколько недель как. Мы чилдренов почти каждый день вместе выгуливаем. А знаешь, ее Генри вполне сносно тарахтит по-польски! Сбивается, конечно, на английский время от времени, но сам факт показателен. Витковские и Бахледа-Цуруш водили дружбу уже в нескольких поколениях, и одно время эти отношения переросли в родственные благодаря Милене, которая без памяти влюбилась в старшего брата Алиции Тадеуша. Их брак был подобен фейерверку в ночном небе — такой же ослепительно яркий и скоротечный — и увенчался рождением Агатки и последовавшим за ним разводом. «Я не могу жить с человеком, который свой железный гроб любит больше меня!» — в своей обычной манере отрезала Милена. Истина в ее словах была — капитан ВВС Польской Республики Тадеуш Бахледа-Цуруш оказался истинным «рыцарем неба». Хотя Рита до сих пор не была уверена, что в экстравагантных отношениях падчерицы и ее бывшего мужа была поставлена точка. — О, татусь приехал! — бросив взгляд в окно, сообщила Милена. — Интересно, чего это он машину не отпускает? Поедет еще куда? — Странно, — пробормотала Рита. Богуш никогда не пользовался служебной машиной в личных целях, а никаких других целей у него быть не могло, так как с сегодняшнего дня он находился в давно заслуженном отпуске. Охваченная нехорошим предчувствием, Рита метнулась в прихожую, где столкнулась с только что вошедшим мужем. — Что случилось? — взволнованно спросила она. Богуш молча поцеловал ее в лоб и, не раздеваясь, прошел в кабинет. — Что это с ним? — растерянно спросила подошедшая Милена. Рита лишь пожала плечами. Милена решительно забарабанила в дверь. — Пап? — она просунула голову в щель. — С тобой все в порядке? Опираясь на руки, Богуш нависал над столом, сосредоточенно изучая какие-то бумаги. Между бровями залегла глубокая складка. — Привет, рыбка, — рассеянно пробормотал он, не поднимая головы. Женщины переглянулись. — Богуш, — тихо позвала Рита. Оторвав взгляд от бумаг, он некоторое время молча смотрел на жену и дочь, а потом сообщил: — Сегодня утром в Познани обрушилась крыша футбольного стадиона. — Как?! — ахнула Милена, а Рита лишь молча сцепила пальцы. — Есть жертвы? — Есть пострадавшие. Богуш принялся собирать разбросанные бумаги в портфель. Оцепенев, Рита следила за его спокойными, четкими движениями. Месяц назад футбольная арена в Познани с невероятной помпой была открыта матчем местного «Леха» и краковской «Вислы». Главному архитектору проекта пану Богуславу Витковскому с супругой была оказана честь наблюдать за игрой из вип-ложи. — И что теперь будет? — севшим голосом спросила она. Богуш обогнул стол, взял ее за обе руки, усадил рядом с собой на диван. — Это мой стадион. Я отвечаю за проект своим именем и репутацией своей компании. И чтобы выяснить, на каком этапе был допущен просчет, я должен сейчас быть там. — Да ну, ерунда какая! — воскликнула Милена. — В жизни не поверю, что это ошибка проектировщиков. Наверняка строители виноваты! — Воздержимся от преждевременных выводов, — Богуш излучал железобетонное спокойствие. — Марго, у меня самолет через час. Буду признателен, если ты соберешь мне чемодан. Рита кивнула. Что – что, а чемоданы за семь лет супружеской жизни она научилась собирать просто виртуозно. Она как раз заканчивала заниматься этим, когда на ее плечи опустились тяжелые ладони. — Мне жаль, — проговорил он, касаясь губами ее затылка. — Все наши планы… — Не думай об этом, — покачала она головой. — Разве это сейчас важно? Скажи… будет следствие? — Обязательно. Рита повернулась к мужу лицом. — Но ведь это не ваша вина, да? — умоляюще проговорила она, заглядывая ему в глаза. Богуш погладил ее по щеке. — Не наша. Это я и собираюсь доказать, — он улыбнулся краешком рта. — Хочешь, я позвоню Даниэлю, и он заберет тебя? Рита покачала головой. — Не стоит. Я, пожалуй, останусь в городе. Буду ждать тебя здесь. — Хорошо. Только не хандри, договорились? — О, по этому поводу можешь не волноваться! — своим появлением Милена бесцеремонно поломала романтическую обстановку. — Я не позволю ей скучать. — Без фанатизма, — строго предупредил Богуш, беря чемодан. — Татусь, ну ты же меня знаешь! — Именно поэтому! — отрезал он. Поцеловав их обеих на прощание, он быстро вышел из кабинета. Хлопнула входная дверь. — Мда, — Милена задумчиво почесала коротко стриженный платиновый затылок. — Неожиданно… Ты чего нос повесила? Тебе муж приказал не хандрить. Что там у тебя сегодня по плану — балет? — Да не хочу я ни на какой балет, — с неожиданной злостью заявила Рита. — Правильно! Выспаться и дома можно. Иди одевайся, — она принялась энергично выталкивать Риту из кабинета. — Зачем? — Свежим воздухом подышим. _________________________ *кулиги — катание на санях, традиционное новогоднее развлечение в Польше **День Св.Сильвестра — Новый год