А что потом?...

Свет от фонарных столбов резво мелькает перед глазами, освещая мокрую дорогу. Поворачиваю руль направо и заезжаю в небольшой переулок, по которому можно срезать часть пути. Здесь темно и неуютно. В глаза бросаются высокие обшарпанные стены домов, на которых большими кусками осыпается краска и отваливается штукатурка, и бедные клумбы, цветы в которых уже давно зачахли, а хваленые коммунальные службы только плюют на то, что все еще можно исправить, проходя мимо. Москва — столица родины моей... или как там? Разве не должно здесь всё сиять от чистоты и порядка? Разве не должны все ухаживать за своим местом проживания, а не устраивать из него помойку? Великая логика людей нынче заставляет поддаться всеобщей лени и порыву судорожного безделья, захватившего все человечество. С этим ничего не поделаешь, кто считает, что чудо свалится на него с неба, тот очень сильно ошибается. Мы сами себе уже давно доказали, что человек — причина всех бед и создатель собственной глупости. Задумавшись над вопросом извечного хамства и бездействия, не замечаю, как выскакиваю на проезжую часть. Какого черта?! Красный цвет светофора нагло показался, не давая проехать дальше. Ожидание. Минута тянется так долго, словно вечность протянули сквозь ушко иголки, не давая ей вырваться через пространство реальности. Наконец-то зеленый. Давлю на газ, что есть силы. Как еще мое ржавое корыто не развалилось от ежедневных перегрузок? Руль то и дело стремится вырваться из пальцев и направить авто по своему маршруту. Думаю, пора менять машину, иначе в этой мне суждено скончаться от внезапного сплющивания между КАМАЗом и маршруткой. Подрезаю «БМВ» и слышу удаляющийся звук клаксона, на большой скорости обгоняю легковой автомобиль и выезжаю на встречную полосу. Идиот! Видишь, что человек спешит, значит, пропусти его, а не свети фарами! Так и ослепнуть недолго! Кто все эти люди? Зачем им ехать куда-то посреди ночи? Быть может, у кого-то рожает жена, кто-то, опаздывая, спешит к другу на день рождения, а кто-то вовсе мчится, куда глаза глядят, только чтобы избавиться от навязчивого желания покинуть родной дом в поисках приключений на одно всемирно известное место? Куда направляет их поток зловоний от выхлопных газов? Иногда у меня складывается такое странное ощущение, будто кто-то сидит над тобой и запихивает к тебе в голову всякие мысли: хорошие, грустные, шокирующие, порой радостные или пугающие — все они очень компактно вмещаются в черепную коробку, но когда-нибудь место закончится, и человек решит начать жизнь с нового листа — все мы когда-то делали это. Человек, не подозревая опеку сверху, забудет о том, что он когда-то себе надумал, и заново начнет мыслить, словно собирая пазлы из сложной мозаики. Но подозревает ли он тот скромный факт, что все его «новые» идеи — это снова позабытые старые? Цепляясь за ниточку спонтанного вдохновения, человек выдумывает себе идеальный мир, который и до этого существовал у него внутри, только теперь эта мини-вселенная будет казаться больше, ярче, детали станут прорисовываться все четче. Наш «опекун» только хитро посмеется над нами, как глупо... Зачем я здесь? Ответ яснее солнечного света: мы рождены умереть. Но что дальше? Правдиво ли пророчество о вечной жизни в муках за совершенные нами отвратительные или попросту неугодные кому-то вещи, или же суждено нам отправиться довольствоваться райскими дарами за то, что не смели сделать шаг в пропасть уныния и безрассудства? Быть может, наша душа захочет переродиться во что-то иное, вроде полевого цветка или камня, омываемого морской водой? Все так запутанно и непонятно, что мы продолжаем жить и гнаться за тем, чего сами и не понимаем. А нам просто нужна подсказка, лучик света в звенящей темноте для того, чтобы мы наконец осознали всю сущность жизни. Философские мысли нередко посещают меня, но я не философ по сути своей. Обыкновенный учитель английского языка, который до скрежета в зубах ненавидит этих маленьких пронырливых... школьников. Детей я люблю, но мои ученики — это жалкая пародия на подростков. Вечно орущие и галдящие кучки маленьких чертей, они доводят меня до истерического припадка. Иногда хочется просто взять и... разрядить в воздух обойму патронов, но нельзя. Моя начальница, директор школы, всегда на стороне учеников, ведь они не простые, они — детки богатых родителей, которых нужно гладить по головке, даже если их чадо совершило криминальное преступление. Хожу туда-сюда по учительской, нервно теребя волосы на затылке. Очередная выходка со стороны одиннадцатого, выпускного класса, произошла в школе. Семикласснице порвали платье и облили ее волосы клеем за то, что фирма отца девочки обанкротилась. Богатые детки бедненьких в свой круг уже перестали принимать. Школьники теперь не любят, когда здесь случаются обвалы системы, законы в которой придумали они сами. — Что скажешь, Константин? — устало вздохнув, спросила у меня Евгения Ивановна, директор нашей проклятой школы. — На учет их всех, поголовно! — сурово сказал я, закручивая в трубочку тетрадку одного пятиклассника. — А после следующей выходки сдать их всех в полицейский участок! — Так нельзя, — мягко произнесла она. — Жень, — обратился я к ней просто по имени, — ты же видишь, что их уже ничего не сдерживает. Каждый пытается показать свою крутость, хотя ее у них нет ни грамма. Когда-нибудь только богатые родители помогут им вылупиться из их скорлупы бессовестности и непослушания. Только мамы и папы предпочитают отсиживаться в сторонке, наблюдая за своими детьми, как за гладиаторами на арене! Какое веселье! — Я все понимаю, но Филонов... — Пронырливый хам, таких поискать надо. Позавчера плюнул мне в кофе и думал, что я не замечу. — Коробейкина... — Дочь бизнесмена. Вечно натравливает одноклассников друг против друга. Не удивлюсь, если в будущем из-за нее где-нибудь начнется самая настоящая война. Она с удовольствием примет пост наблюдателя. — Они же все... — Уголовники они! — вспылил я и случайно порвал несчастную тетрадку, хотя она ни в чем не виновата. На мгновение мне стало жаль бедное переработанное дерево, но спор должен быть продолжен, я выскочил к двери, грозя Жене указательным пальцем. — Увольняй меня к чертовой прабабушке! Я быстрее в психушку попаду, чем выпущу этот класс идиотов!... Да, уволили меня незамедлительно. Во время моей бурной тирады в учительскую наведался один из родителей тех самых горе-учеников. Долго уговаривать меня не пришлось, я быстро написал заявление и радостно покинул школу. Больше никогда их не увижу! Хотя... только в сводках криминальных новостей, да и только... Поворот направо, проезжаю в проем между покосившимися бетонными перегородками, еще один поворот, останавливаю авто и выхожу, скрипя ржавой дверью. Предчувствие у меня нехорошее... — Да, тачка что надо! — послышался голос из темноты. Сколько там не требуют жители дома, а фонари поставят нам только лет эдак через пять. — Дашь покататься? — Забирай бесплатно, она мне ни к чему, — прошипел я в пустоту, блокируя двери машины, но никто не собирался мне отвечать. Хоть движения вокруг себя я не слышал, отходя от авто, я все равно пробирался к подъезду с опаской: вполне возможен вариант того, что этот незнакомец — псих, или он сбежал из полицейского участка, дабы ограбить нового зеваку. — Нехорошо получается, — снова послышался голос за спиной. Я расслышал его уже более четко. Его глубокий, низковатый, но очень приятный тембр успокаивал. Хотелось побросать все на свете и подчиняться любому желанию незнакомца, забыть о проблемах и задышать полной грудью. Но хотелось мне сделать это лишь секунд двадцать, потом я сумел выкарабкаться из-под необычного гипноза и зашагал к двери подъезда быстрее, возомнив себя гепардом. — Сильный, гадик! — заговорил резкий голос, либо девчачий, либо очень высокий женский. — Может быть, прижучить его? Сопротивляется! — Да подожди ты, Галь! — прохрипел мужчина, кажется, он только лишь одним своим голосом сможет сломать ногу. Я остановился. Не знаю, зачем я это сделал, объяснения этому попросту нет, но я встал на месте, как истуканчик, медленно поворачиваясь на звуки незнакомых голосов. — Кто вы? — спросил я дрогнувшим голосом, в темноте тут же началось шевеление, послышались шарканье подошв и тихий звон небольших металлических предметов. — Спокойно! Мы пришли с миром... — начала девушка, но хриплоголосый ее оборвал: — Замолчи ты! Мы что, пришельцы какие? — затем он резко обратился ко мне: — Иди сюда! Быстро! Я на автомате приблизился к незнакомцам, на всякий случай придерживая руками карманы, в которых у меня лежали телефон и ключи от квартиры. — Так-то лучше, — сказал второй мужчина, взяв меня за рукав куртки. — Теперь ты пойдешь с нами. — Зачем? — вознегодовал я. Хоть какое-то сопротивление на фоне моей общей подчиненности ситуации. — Там мы тебе все объясним, — сказала девушка, тихонько подталкивая меня к их автомобилю, сильно напоминающему маршрутку. Я поддался ей и двинул вперед, еле передвигая ноги, которые будто стали ватными, мое тело буквально обмякло, когда я коснулся сидения, дальше в глазах появилось лишь мрачное очертание длительного сновидения.

* * *

Кап, кап, кап... Раздражающие монотонные звуки падающих откуда-то капель воды не прекращаются ни на секунду. Я открываю глаза и пытаюсь провести инвентаризацию своего организма. Руки на месте, ноги тоже никуда не убежали без моего туловища, только голова гудит, будто вчера я провел целый день в дружеской компании с несколькими бутылками крепкого алкоголя. — Доброе утро, милочек, — пародируя старческий голос, поприветствовал меня мужчина. Его взгляд меня просто ошарашил, я никогда в жизни не видел таких ярко-голубых глаз, не уверен, что такой оттенок вообще существует в природе. Одет он был так, будто всю свою жизнь посвятил байкерским сходкам рокеров: кожаная куртка и берцы казались неотъемлемой частью его образа. — Что вам от меня нужно? — оторвавшись от глаз незнакомца, спросил я. — Добро пожаловать в твой новый дом, — широко улыбнулась девушка с темно-каштановыми волосами, ее взгляд не был таким же ярким, но зеленые глаза завораживали и успокаивали одновременно. Свободная белая футболка на ее утонченной фигуре висела, словно мешок картошки, но это вовсе не вызывало отвращения, а наоборот, притягивало взгляд... Я опомнился. Хоть мои спутники ведут себя как обычные люди, но в них есть что-то необычное и загадочное. Решаю продолжить разговор и не привлекать особого неприятного внимания своей персоной, которую затащили сюда: — Мне тридцать шесть лет, хотите сказать, что я способен так просто переселиться из давно насиженного уютного гнездышка в этот подвальчик? — совершенно серьезно поинтересовался я. Обстановка вокруг меня была действительно не привлекательной для жизни астматика: с темного от старости каменного потолка свисала паутина, трубы, находящиеся вне стен, покрылись трещинами, из которых мерно вытекала ржавая вода, а пол здесь был настолько грязным, что хотелось срочно позвонить в санитарную службу и подкинуть ребятам довольно сложную работу. — Мы и не заставляем, — спокойно сказал байкер. — Ты сам останешься с нами, чтобы узнать то, о чем должен узнать. — И о чем же я должен узнать? — хмыкнул я. — О том, что мне пора разморозить холодильник, или о том, что мой троюродный дядя закопал у себя в саду клад? Сад, честно говоря, так себе... — Прекрати прикидываться шлангом! — вознегодовав, оборвала меня девушка. — Ты не избранный, никто в этом мире не сможет быть избранным для чего-то, все равны! Только какие-то глупцы наивно полагают, что они стоят выше всех в этой цепи питания, а на деле они самые низшие существа в познании мира! — Галь, не трать на него свои нервные клетки, они медленно восстанавливаются, — успокоил ее мужчина. — Нервные клетки вообще почти не делятся, так что попрошу меня отпустить, — снова встрял я, но, кажется, никто даже не собирался меня здесь держать. — Иди, — пробасил кто-то за моей многострадальной спиной. Я обернулся. Позади меня, на небольшом доисторическом стульчике, пристроился мужчина. На вид ему было лет сорок, одет он был в костюм с иголочки, в руках он небрежно держал что-то похожее на золотой браслет. Я ухмыльнулся. Ну, раз отпускают, почему бы не уйти? Я попытался встать, и у меня это почти получилось, но, вот беда, сила тяжести оказалась слишком велика. — Чего не уходишь? — наигранно удивился «костюмчик», ему доставляло удовольствие это представление. — Неужто голова потяжелела? Слушать нас будешь, или заткнешь уши пальчиками и начнешь напевать детские песенки, чтобы нас не замечать? — Говорите, — сдался я, — мне хуже не будет. — Кому как, — грустно произнесла Галя и посмотрела на меня. — Ты умираешь, — сказал байкер и, увидев мое скептичное выражение лица, продолжил, — мы к этому не причастны, это не наша воля. Но мы должны показать мир таким, какой он есть. Ты не особенный, но другим право узнать об ошибках предоставляется только на той стороне, — произнес он и завороженно посмотрел наверх. — Причем тут я? Зачем сейчас? — затараторил я, мой мозг переваривал кучу информации, которая никак не желала перевариться. — Бред, но мы должны показать все сейчас, — сказала девушка и щелкнула пальцами. Перед глазами все поплыло, нет больше четких границ у этого помещения и людей, которые секунду назад были рядом. Что-то не так, я в прострации, будто принял несколько наркотиков сразу, и меня уносит в далекий мир эйфории и нирваны. — Мысли, думай, осознавай, понимай, — тихо шепчет мне кто-то. Он рядом, но его слова далеко, они тянутся и проходят через меня, будто жидкая резина. Это нелегко, но все постепенно размывается. И вот я уже стою рядом с ларьками с пестрыми журналами и прочими бумажными изделиями, которые нацелены на запудривание и без того уставших ото лжи покупателей. Вокруг толпятся бабушки, каждая из них занята своим делом. Одна из них, божий одуванчик, старушка в цветастой кофточке, откармливает голубей, благодарно воркующих возле тротуара, а рядом с бабулей стояла молодая девушка, что-то увлеченно печатающая в своем новомодном гаджете. Девушка одета по последнему писку зверька, по имени мода, ее руки и шею обрамляет бижутерия, а волосы аккуратно уложены в странную прическу, похожую на птичье гнездо. Сравните ее и бабушку. Сходства? Только то, что они относятся к прекрасному женскому полу, не более. А вот различия в них просматриваются невооруженным взглядом. Когда вы видели старушку в новом коротком платье от «Гуччи»? Недавно? Что ж, исключения в наше время нередки. Однако прелесть более взрослого поколения заключается лишь в том, что они прекрасно разбираются в моде, порой даже лучше молодежи, но им на это просто плевать... А молодые люди сломя голову бросаются в пучину модной индустрии. Однажды кто-то призвал всех одеть одинаковую одежду, и теперь все, как стадо баранов, ходят в идентичной «форме городского или сельского жителя», свято веря в сказку о том, что они выделяются из толпы серых и скучных людей, коими сами и являются. Однако мода не щадит человечество. Заглядывая в потаенные местечки человеческой души, эта индустрия распознала тайные желания людей. Ты хочешь измениться? Пожалуйста! Не нравятся волосы? Покрасься, купи новый парик! Кривой нос? И это возможно исправить мгновенно! И тут человек с новыми силами и желаниями окунулся в борьбу за совершенство своего тела, позабыв о плачевном состоянии своей измученной души, которую он забросил давным-давно. Он полностью и безоговорочно поверил той лжи, закрыв глаза на откровенную фальшь, которой пропитана эта «правда». Вас насильно убедили в том, что исправлять себя и свои видимые недостатки можно вечно, заставили поверить в то, что вы не идеальны, хотя это вовсе не так. Вы думаете, совершенству нет предела? Кто сказал этот откровенный бред? Много раз ли подумал человек над этой глупой мыслью перед тем, как ее озвучить? Сейчас, хорошо зная изменчивость этого мира, можно с полной уверенностью в себе заявить, что совершенство относительно. А когда какая-то вещь относительна, то ее рамки обретают вполне ощутимые границы. Главное просто понять, что настало время сказать себе «стоп» и прекратить бессмысленную погоню за иллюзией бесконечного обмана нашего подсознания. — Верно, — вновь слышу шепот, переходящий в шипение, и перед глазами открывается новая картина, точнее, фильм, который будто показывают в ускоренном режиме. Счастливые родители выходят из родильного дома с маленьким сыночком. Вот уже мальчик бегает по комнате, разбрасывая игрушки. Молодая пара ссорится на виду у паренька, который, рыдая, умоляет их остановиться. Отец бросает плачущую мать с ребенком. Сын вырос, у него появляются друзья, плохая компания, а дальше появляются люди, которые подсаживают их на наркотики, все в отчаянии. Мать стоически сражается за жизнь больного сына, но ему уже все равно, кайф от препаратов начисто заставил беднягу лишиться рассудка. И вот уже родственники рыдают над черным гробом, а мать и отец вместе проводили сына. Это и был наступивший всему конец, логический конец, завершающий эту историю. А могло ли все завершиться иначе? Могли ли эти люди прожить долго и счастливо вместе, как в старинных сказках с хорошим финалом? Конечно. Но разве хочется нам сейчас взвешивать каждое свое решение? Разве будем мы думать перед тем, как оскорбить того, кто нас действительно любит? Разве мы не живем так, как нам хочется? Ключ к загадке прост: раз мы не одни, то другим должно быть не все равно. Мир решил перевернуться, изобразил уродливую кривую из смертей и несчастий. Мы творим зло остальным, не замечая этого, ведь оно уже вошло в обычный распорядок дня обычного человека. Как изменить все? Как стать терпимее? Как повзрослеть? Ты видишь человека, которому трудно? Помоги! Не стой рядом, злорадно подшучивая над тем, что он не может чего-то сделать, иначе завтра вы можете поменяться местами. Ты зол, тебе не на ком сорваться? Не спускай пар на близких людей, не вспоминай их былые неудачи в ссорах, это не приводит к хорошим взаимоотношениям, в любом случае, знай, ты не был прав. Прекрати делать больно другим, хватит... — Однозначное «да», — голос усилился, я потянулся рукой к чему-то, находящемуся впереди, но оно словно смеялось надо мной, как бы говоря: «У тебя больше нет будущего, ты не тот, кто ты есть, и не тот, кем должен быть! Пойдем, пойдем...» Что еще может тянуть к себе так сильно, как набитый вкусными продуктами холодильник? Не знаю, но это действительно привлекает меня. Осознание того, что я завершил свой путь, не греет душу, но я просвещен, я могу уйти. Ведь я не сделал ничего для того, чтобы правильно жить, я не знал, как это, «правильно». Я хотел быть собой, но становился похожим на других, я был не лучше остальных. Только слабая надежда, что мой уход не станет большой проблемой для других, кто так же, как и я, подчинился стадному чувству и поплыл вслед за угасающим разумом человечества, блистает впереди небольшим огоньком. Я просто был не таким, каким нужно было. Раскаиваться поздно. Многие не поймут и посмеются, но злорадный смех не сделает их сильнее, это лишь еще один шаг к пропасти, а где пропасть, там и конец разумному. Пора направиться в верную сторону, давно пора...