"А что бы сделали вы, будь на моём месте?"

Том неуверенно кивнул и направился за девушкой, удаляющейся в коридор, по направлению к библиотеке. Поначалу выбор места немного смутил его, но потом Том вспомнил — в школе остались только несколько человек, и вряд ли хоть кто-нибудь из них развлекался, просиживая вечер в библиотеке. Когда они вошли в читальный зал, то девушка сразу же подошла к самому дальнему столу за книжными стеллажами и села на стул, дожидаясь, пока то же самое сделает и всё ещё слегка растерянный Том. — Прости, может быть ты чувствуешь себя неуютно. Ты же совсем меня не знаешь, — начала она, видя его замешательство. — Я староста Слизерина, может быть слышал, но это не главное сейчас, просто Карлус сказал мне, что вы с Альфардом лучшие друзья. И я подумала, что ты можешь что-то знать… Том вопросительно смотрел на девушку, ожидая, что она объяснит ему, что именно её интересует. Она знает ровно столько же, сколько и он, наверняка, он не сможет рассказать ей ещё что-то. — Ну, то есть… Меня просто не пускают к нему. Профессор Дамблдор сказал, что Альфарду сейчас категорически запрещены всякого рода контакты с другими учениками, — с этими словами она недоверительно нахмурила брови. — Но я видела, как ты выходил из больничного крыла сегодня. Том пробежал глазами по поверхности стола, невольно цепляясь взглядом за каждую потертость и неровность, и пытался сказать что-то, что могло бы утешить и одновременно не раскрыть тайны. Потому что он был уверен — это была именно тайна, причём, не его собственная. Плюс ко всему, он не знал границ того, что можно сказать, а что нельзя. — И что ты хочешь узнать? — Конечно же, я хочу узнать, чем таким серьёзным болен мой брат. Мне ничего не говорят, а родителям так ничего и не написали, — подозрительно посмотрела Дорея на мальчика. По сути, Том не был Альфарду родственником, только другом. Но он смог попасть в больничное крыло, а Дорея нет. — Я отправила Фина с письмом, но ты же знаешь. Уверена, что Альфард рассказывал о его глазе… В общем, скажи, пожалуйста, что с ним. Внутри у Реддла все сжалось. Одно дело не говорить правды потому, что ты её не знаешь, и совсем другое врать человеку, который заслуживает знать правду, возможно, куда больше, чем ты. Но сейчас просто нужно соврать. — У него на самом деле какая-то заразная болезнь. Не знаю, как она называется, но в горле волдыри и… температура, да, — пытался произносить Том как можно более уверенно, что у него и получалось. — Но почему тебе разрешили, а мне нет?! Я же все-таки его сестра… — Просто я забрел туда случайно, не постучав, вошёл внутрь. Так просто вышло. Дорея, кажется, во все это поверила. По крайней мере больше не стала расспрашивать об Альфарде и о том, как он себя чувствует. — А ты в порядке? — опасливо спросила она, наконец. — В смысле? — Ну, болезнь же жутко заразная. — Я в порядке. По крайней мере пока что… — Хоть это хорошо, — подбадривающе улыбнулась девушка. — Если ты случайно забредешь туда ещё раз, то скажи моему брату, что я очень за него переживаю и скучаю по нему, ладно? Том согласился.

***

Когда он вернулся обратно в комнату, то Малкольм уже был в кровати и готовился ко сну. МакГонагалл читал какую-то книгу и выглядел весьма сосредоточенным, но как только Том появился в дверях, то тот тут же отвлекся. — Том? Привет, ты где был так долго? — Да так, просто разговаривал… Кое с кем. — Это значит, что у тебя, вроде как, снова секреты? — как обычно серьезно спросил Малкольм, уставившись на него. — Не то чтобы секреты, просто я очень устал. На этот раз Том говорил чистую правду — устал он хуже собаки и думал только о том, как бы быстрее свалиться спать. Сегодня произошло слишком много всего странного, и ничего из этого не было понятным. Том знал, с какого конца нужно начинать разматывать этот клубок, но не был уверен полностью. — А, ну, тогда ладно, — улыбнулся мальчишка, пытаясь отыскать закрытую страницу в книге. — Просто, в секретах нет ничего хорошего. Я знаю много ирландских поговорок на этот счёт, но папа советовал особо не доставать никого ирландскими поговорками. Малкольм приятно улыбнулся и снова вернулся к чтению. Он был одним из тех людей, которые умеют шутить, но Том всегда сомневался о том, шутит ли он на самом деле или говорит то, что думает. Он редко понимал, а Малкольм мало объяснял, поэтому и сейчас Реддл просто улыбнулся ему в ответ и прошёл к своей кровати. После нескольких мгновений он уже был под одеялом. — Я собираюсь спать, ты не против, если я занавешу окна? Луна слишком яркая сегодня. — Да, конечно. Комната уже давно погрузилась во мрак, но Том все ещё не спал. Его голову терзало множество мыслей, обо всем сразу, и очень раздражало то, что у него не было ни одного ответа. Почему Дамблдор запретил Дорее увидеть брата? Почему посчитал нужным сказать об этом самому Тому? Почему всё то, что случилось с Альфардом, стало таким большим секретом? И все-таки главным вопросом, который не исчезал из головы Реддла ни на секунду: «Что произошло с Альфардом?» Он долго ворочался в постели, пока не понял, что не сможет заснуть сегодня. Тихонько проскользнув в гостиную факультета, он вышел к лестницам, чтобы немного побродить. Были каникулы, уроки делать не нужно, идти на них завтра — тоже, так что Реддл не видел никаких объективных причин, чтобы отказывать себе в этом. Но как только он начал спускаться по первому же лестничному пролёту от входа, то услышал тихое перешептывание на первом этаже и высунулся за перила лишь слегка, чтобы увидеть, что происходит внизу: четыре профессора шли в направлении кабинета директора, пылко, но тихо обсуждая что-то между собой. Дамблдор то и дело призывал их к тому, чтобы они вели себя тише. Том постарался прислушаться, хотя было ужасно трудно услышать что-то вразумительное с такого дальнего расстояния. — Альбус, ты же понимаешь, что нам нужно написать! Если Блэки начнут возмущаться… Одному Мерлину известно, что тут начнётся! — Профессор Маникус, я не разделяю ваших опасений. Я никогда не делаю того, в чем я не уверен, если это может поставить под удар Хогвартс, — донесся слабый отколосок фразы до ушей мальчика. — И прошу вас, будьте сдержаннее. Школа все ещё не пуста. Не стоит наводить панику. Когда дверь за профессорами закрылась, Том все ещё продолжал стоять на той же ступени первого пролета на лестнице, пытаясь понять, что здесь только что произошло. Профессора не знали, что происходит, но его не оставляло ощущение того, что Дамблдор все-таки знал.