Страна Дураков

Когда Буратино лежал без сознания на Поле Чудес, Пьеро и Мальвина, всё ещё оставаясь в театре имени Карабаса Барабаса, отбывали своё наказание посредством мытья посуды. Девчонка с нарисованным косметикой лицом и длинными синими волосами, выбритыми на одном только левом виске, больше других местных заложников походила на куклу. Мозги у неё, безусловно, тоже были кукольными – совсем маленькими, может быть, даже тряпичными. Так, по крайней мере, думал Пьеро, посылая тихие проклятия в адрес Мальвины, пока та играла со своим псом, сидя на кафельном полу и прислонившись спиной к кухонному шкафу. Сам он в одиночку перемыл пятьдесят кастрюль и тарелок и ещё собирался вымыть столько же плюс загаженные столовые приборы, стаканы и бокалы. С лица Пьеро не сходила гримаса отвращения. - Ты собираешься вытирать посуду сухим полотенцем? - Ага, - весело отозвалась Мальвина, заставляя свою собаку в который раз подпрыгнуть на задних лапах вслед за подброшенным кусочком зажаренного мяса. - Тогда хотя бы поможешь расставить её по полкам? - Угу. Пьеро вздохнул очередной раз, и лицо его стало ещё мрачнее. - Дура, - снова прошептал он, прекрасно понимая, что никакой помощи от Мальвины ему не дождаться. Девчонка, по его мнению, была не только куклой, но и пришельцем с другой планеты, так что не могла испытывать никаких человеческих чувств, к тому же плохо понимала людской язык и на все непонятные фразы отвечала утвердительно. – Ты же играешь на сцене. Хоть бы изобразила угрызения совести. Мы ведь из-за тебя тут застряли. - А? Звонкий голос Мальвины эхом отразился от стен огромной кухни, обычно кишащей прочими «куклами», принадлежащими директору театра, но сегодня совершенно пустой. Пьеро хотел бы думать, что, пока он приводит в порядок кухню после масштабной театральной премьеры, его друзья смогли устроить себе небольшой отдых, но он знал: если поваров и официантов нет здесь, значит, Карабас заставил их трудиться где-то в другом месте. Тем более что солнце только-только катилось к закату, часы показывали двадцать два с небольшим, то есть близилась полночь – особое время для театра имени Барабаса, который с наступлением темноты преображался до неузнаваемости и оживал уже в новом качестве. Если Пьеро и Мальвина к ночи не наведут порядок на кухне, их вполне может ожидать тюремное заточение. И Пьеро был уверен, что один попадёт за решётку: вряд ли старик Карабас ради принципов откажется от общества своей новой любимой «куклы» с синими волосами. А ведь началом катастрофы послужил один невинный вопрос, обронённый Мальвиной с той же невинностью на лице, но в неправильное время и в неподходящем окружении: «Кто такой Буратино, и почему о нём так много шепчутся?» Пьеро лучше, чем кто-либо другой, мог ответить на этот вопрос. Но только не Мальвине, сидящей на коленях у Барабаса, обвивающей его толстую шею руками и посылающей воздушные поцелуи важным посетителям театра. - Дура, - зло повторил он, когда этот образ снова всплыл у него в памяти. - Так ты расскажешь? – вдруг прозвучало у Пьеро за спиной, и, когда он обернулся, оказалось, что Мальвина нацелила на него свои большие красивые глазки, наконец отразив в них хоть какой-то интерес. Недолго Пьеро смотрел на Мальвину, раздумывая, стоит ли посвящать девчонку в случившееся, и в результате решил обойтись двумя фразами: - Буратино сбежал отсюда месяц назад – как раз в ту неделю, когда объявились ты и твой пёс. Он единственный, кому удалось это сделать. - Ммм, - протянула Мальвина, будто действительно вдумывалась в только что услышанное. – Он трус, да? От природы обладающий белым цветом кожи, от злости Пьеро покрылся багровыми пятнами: он захватил ртом воздух и задержал дыхание, пытаясь не взорваться. Мальвина тем временем пояснила: - Все вы здесь, вроде как, называете Буратино своим другом. Отчего же он вас бросил? Раз он знал способ, которым можно сбежать из театра, почему не поделился им с друзьями? - Буратино – хороший друг, ясно? Он – мой лучший друг. Когда Карабас «подарил» меня своему вшивому адвокату Дуремару, я думал, что мне конец. – Пьеро даже передёрнул плечами, вспомнив своего несбывшегося владельца. – Все три недели, что я провёл за пределами театра, Буратино, согласно условиям заключённого с Карабасом договора о моём возвращении, сидел в одной из подземных камер. Он выходил только по субботам, когда Карабас устраивал представления в виде публичного высмеивания провинившихся «кукол» с правом зрителей бросать в них испорченную еду. Тогда подобные мероприятия ещё пользовались популярностью. Специально для тебя поясню: Буратино служил при этом мишенью. Но он выдержал все мучения, как и было указано в договоре, а я вернулся в театр. И хотя мне самому кажется, что за эти три недели Буратино пострадал куда больше, чем я, но всё-таки быть куклой Дуремара, мягко говоря, неприятно, поэтому я благодарен Буратино. И честно сказать, здесь каждый второй за что-то ему признателен. Так что Буратино просто не мог сбежать. Он вернётся и спасёт нас – это я тебе гарантирую. Никто не посмел бы усомниться в сказанном: настолько убедительно говорил Пьеро – и не только он сам, но и его лицо, его руки. Ему надоело смотреть на Мальвину, и он поскорее отвернулся к раковине, заваленной посудой, чтобы не видеть реакцию на лице девчонки или, что ещё хуже, отсутствие какой-либо реакции. За последние десять минут грязной посуды не убавилось, а солнце из окна теперь бросало на эту немытую гору свои последние, самые тёмные лучи. Пьеро ещё не успел окончательно вернуться из путешествия по уголкам собственной памяти, когда за его спиной прозвучало: - Хах, теперь понятно, чем он такой особенный. И эти слова его успокоили. Он попросил Мальвину включить свет, и, как ни странно, девчонка выполнила его просьбу без всяких затруднений. Она ещё спросила, как Пьеро и Буратино познакомились, но Пьеро сделал вид, будто не расслышал вопроса. Да и что отвечать, если никакого знакомства не было, – не было «Как тебя зовут? Сколько тебе лет? Как Карабас заставил тебя подписать контракт?» Они как будто знали друг друга всю жизнь. По крайней мере, так казалось Пьеро. Он был уверен, что Буратино не помнит, но помнил сам, как впервые увидел его – мальчишку, восторженно глядящего на сцену из первого ряда, заняв своё место рядом с отцом. С тех пор прошло около трёх лет, а тогда им обоим было по пятнадцать. Пьеро часто замечал среди взрослой зрительской аудитории мальчика со светлыми волосами и усыпанным веснушками лицом, глаза которого были так широко раскрыты, что ни одна деталь спектакля не могла ускользнуть от его внимания. Уже тогда Буратино был влюблён в театр. Однажды, во время очередного вечернего спектакля, Пьеро, не принимавший участия в постановке, воровал на кухне еду для своих друзей. Те, провинившись перед Карабасом, остались без ужина, и Пьеро, набрав полные карманы яблок и пирожных, крался по тёмной кухне с фонариком в руках. Но когда он попытался прошмыгнуть в коридор, чтобы незаметно вернуться в комнату к остальным ребятам, с другой стороны двери на него обрушился Буратино. Тот, придавив слабого, худенького Пьеро к полу, какие-то секунды всматривался в темноте в его лицо, и, хотя только что, прямо в зале, посреди спектакля его отца арестовали продажные полицейские, которые к тому же теперь преследовали самого Буратино, мальчик широко улыбнулся, бодро сказал «Привет!» и, подскочив на ноги, помог подняться Пьеро. Несколько мгновений Пьеро приходил в себя, одной рукой держась за ушибленную голову, другой – за Буратино. Больше мальчики не сказали друг другу ни слова, только обменялись многозначительными взглядами, и Пьеро, заметив, что топот и голоса людей снаружи, приближаясь, становятся всё громче, за руку повёл Буратино через кухню к чёрному выходу. - Коридор за этой дверью ведёт на улицу, - пояснил он, оказавшись на месте – за чёрными высокими стеллажами, накрывшими мальчишек непроглядным мраком. - Пошли со мной, - позвал в темноте голос, а пальцы крепче сжались на мальчишеской руке. У Пьеро даже сердце забилось чаще от такого предложения: в тот момент его глаза ничего не видели, и он легко представил себе свободу, но тут же опомнился. - Меня найдут. И вытолкнул Буратино за дверь. Он вышел из-за стеллажа и, прислонившись к нему спиной, принялся есть яблоко, подозревая, что в ближайшее время, как и его друзья, может лишиться такой возможности. Полицейские, оказавшись в кухне, схватили Пьеро, предпочтя доставить Карабасу хоть какого-то провинившегося мальчишку, раз уж им не удалось поймать Буратино. А спустя двое суток, которые Пьеро провёл в подземной тюрьме, он снова увидел Буратино – на этот раз среди «кукол» Карабаса.