Afroman – Because I Got High
POV Бэк Если провести опрос среди мужчин, которые живут с девушками, о том, что значит жить с этими коварными существами, то многие ответили бы, что это то же самое, что ходить по минному полю. Куда бы ты ни сунулся, то везде, в любых уголках квартиры, найдёшь её дешёвую одежонку. А её волосы будто нарочно вылезали из немного туповатой головы и лезли мне в тарелку. Но это ещё не самая главная проблема. А самой главной проблемой было то, что она ходила по квартире и разносила свои микробы, бактерии и много всякой всячины, которые вскоре превращались в охуительный запах. Ну а зачем ходить в коротких шортах и открывать соблазняюще стройные ноги? В её голове разве никогда не мелькала мысль о том, что я могу быть каким-нибудь маньяком-насильником, который заприметил очередную жертву? Да, порой я несу чушь, но даже без этого страшного статуса любой мужчина на моём месте уже давно накинулся бы на неё и сожрал, как конфетку. Вместе с фантиком. А вечные покусывания губ, когда она о чём-либо задумывалась, только провоцировали меня на неосознанные действия. А она продолжала играть со мной, совсем не замечая, что я находился в прямом смысле на грани. Единственное, что меня останавливало, так это внешнее сходства с вечно зевающим зомби. Усталые красные глаза часто моргали, а под ними красовались синяки, которые словно кричали о том, что ей просто необходимо поспать. Но нет же! Она думает, что я — идиот, который просто желает получить очередную порцию ледяной воды в постель, потому что… — Что за... — вскочил я, чувствуя, как меня будто треснули горячей сковородкой по лицу, но боль тут же ушла, когда заметил ногу этой... — Стоять, блять! Выбравшись из-под сырого одеяла, без промедления рванул за виновницей моего раннего «пробуждения», и только я зашёл в гостиную, услышал, как входная дверь сильно захлопнулась. Естественно, эта курица не может уйти, не хлопнув дверью. И вы ни за что не поверите, но я слышу этот звук на протяжении трёх дней, и всё ещё не могу понять, почему эта сучка до сих пор жива. Она заслуживает наказание как минимум в том, что сбегает с места преступления, будто самая настоящая трусиха, а после приходит домой и делает вид, что ничего не было. Словно она ничего не делала. Да это я ничего не делал! И понятия не имел, какого хрена она просыпается в гостиной, а не в комнате. Ведь теперь не высыпалась не только эта девчушка, но и я вместе с ней. Это как на дерьмовой акции в магазине: купил дешёвку — вторую в придачу. Я, блять, готов был волосы на себе рвать от безысходности, поскольку впервые в жизни не знал, что делать с девчонкой, которую всей душой ненавидел. Да, у меня, конечно, было несколько вариантов, начиная с того, как я ору на неё, и заканчивая жёстким сексом, но это, к глубокому сожалению, не в моих правилах. Уж таким родился я великодушным: никогда не прикоснусь к девушке, если она сама этого не захочет. Или не согласится. Но не было ни одного случая, чтобы девушки мне отказывали. А если быть откровенным, то они сами просились в койку. Будто я какой-то а-ля Джин, исполняющий желания. Ну а что? Я не виню их в этом. Понимал, что чертовски обаятелен и безумно сексуален. Но, видимо, мои чары не действовали на эту малолетку. Как только я к ней не подходил, но она всегда умудрялась меня отшить, а позже я со своей бурной фантазией стоял в душе и пытался справиться со своей проблемой... как школьник... Всегда все свои проблемы я решал на раз-два, а тут какая-то заучка пытается встать у меня на пути. Не на того напала — и не таких ломали.***
Тихий топот шагов раздался сзади, и я, открыв глаза, резко поднял голову, о чём тут же пожалел. Моя шея слегка затекла, а спина немного побаливала, и это меня совсем не удивило — спать на этой сраной кушетке и вправду было неудобно. Нет, я не специально лёг в гостиной, чтобы проверить, врет ли девка, говоря, какое это «удобное» место для сна. Просто решил дождаться её и устроить настоящий расспрос с пристрастием и от недосыпа уснул на этом «замечательном» месте. По дребезжанию кастрюль на кухне понял, что она вновь что-то готовит. От этой мысли у меня потекли слюни. Стыдно было признаться, но готовила она великолепно. Не так, конечно, как в дорогих ресторанах, которые я раньше посещал, но всяко лучше, чем моя мама. Если быть честным, то я никогда в жизни не пробовал стряпню матери. "А зачем?" — задавался вопросом, когда был мелким безмозглым мальчишкой. Ведь у нас в доме полно служанок, нянь, которые ссались горячим паром, но выполняли мои капризы. Раньше думал, что это забота родителей, что они нанимают специальных людей для того, чтобы я вырос счастливым, ни в чём не нуждающимся ребёнком. Если вы сначала подумали так же, то вы такой же долбоёб, как и я. Вся эта показуха была лишь для того, чтобы я не путался под ногами своих предков. Они же, мать её, занятные люди. А когда до меня, наконец, дошло, что я им нахуй не нужен, то делал всё, чтобы позлить отца и расстроить свою никудышную мать, смело смотрел им в глаза, когда они меня отчитывали за косяки, а после однотипных нотаций и криков спокойно говорил: «Это вы меня таким сделали». Разворачивался и уходил, слыша отдаляющийся плач матери. И мне было совсем её не жаль потому, что мама — это не тот человек, который сделает всё, чтобы её ребёнок при тяжёлой болезни обязательно поправился. Нормальные матери не спят ночами и каждые десять минут будут заходить в комнату к ребёнку — проверить, всё ли в порядке с её дитём. Моя же ненормальная мать просто приказывала служанкам ухаживать за мной. Я только и видел её взгляд, который говорил: «Как же ты не вовремя заболел», — а после и прямую отдаляющуюся от меня спину. Ну, извините, блять! Все дети болеют не вовремя! Но на самом деле я был очень болезненным ребёнком: ослабленный иммунитет и всё такое. И тогда врачи для укрепления здоровья посоветовали заняться спортом. Я никогда не забуду то чувство эйфории, когда впервые встал на коньки. У меня было всё не так, как у других детей моего возраста, потому что мои ноги не разъезжались, и я не терял равновесия — сразу поехал. И тогда, именно в этот момент, чувство самостоятельности накрыло меня с головой, и я сам стал забывать про родителей. С этого дня я не нуждался в их поддержке, советах или похвале. Был сам по себе. За эти годы я, наконец, сам осознал, что семья, любовь и прочая хуетень — не самое главное в жизни. Странное шипение со стороны кухни вытащило меня из мыслей, и я, сделав самое спокойное лицо, на которое только был способен, подошёл на манящий запах. Это была она. Вид такой, словно вот-вот упадёт в обморок: бледная кожа, синяки под глазами и дрожащие руки, которые пытались набить приправой курицу. Как странно. Курица будет жрать курицу. Докатились... — Ты мне должна, — проговорил я, наблюдая за её чересчур медленными действиями. Она даже не подняла взгляд, а лишь помотала головой, смахивая с лица пряди волос, которые лезли в лицо. — Из-за тебя я не выспался, — добавил я, понимая, что она не собирается отвечать, а меня словно второй раз за день окатили холодной водой. От её резкой остановки рук и красных глаз, которые смотрели на меня с такой злобой, что я чуть не обделался. — Это ты не выспался, да? — удивлённо проговорила она и, оглядев меня, добавила: — Можно подумать, что это ты каждый день просыпаешься на диване. — Можно подумать, это на тебя каждый день выливают воду, — спародировал я её тон и в ответ получил очередной укоризненный взгляд, а после она просто отвернулась и переложила сырую курицу в блюдо. И что? Всё? Где же летящая посуда и обвинение в мою сторону? Меня не устраивал такой поворот событий, ибо я жаждал, когда истеричка, живущая в душе этой девки, наконец вырвется наружу и снесёт к хуям эту роскошную квартиру, которую подарил нам на свадьбу мой дорогой папаша, и обвинит меня во всех смертных грехах. — Слушай, я... И тут же замолк, когда моему взору представилась аппетитная попа. Я тихо сглотнул, чувствуя, как тесно стало в штанах. А ведь она просто наклонилась к духовке, чтобы положить курицу. Всего лишь наклонилась. — Эй, ты пялишься на мой зад? — возмущённо проговорила она, резко выпрямившись и повернувшись ко мне передом, недовольно сложила руки на груди. Я вновь сглотнул, смотря на её грудь, которая слегка «подпрыгнула», когда она сделала это чёртово действие руками. Всего лишь сложила руки. — Ну да, — произнес я, восстанавливая дыхание. — Ты ведь моя жена, и мне должно хоть что-то перепасть, иначе я... — Так, всё, заткнись, — прервала она меня, прижав руки к груди, пытаясь таким образом защититься от моего взгляда, но сделала только хуже, потому что я понял, насколько упруга она была. — Ты не заметил, что все твои мысли и действия сводятся только к одному? Где-то в сознании раздавался её пищащий голосок, и я, пытаясь ухватиться за своё благоразумие, проговорил: — Я же мужчина, и нам свойственно... — Хватит! — громко воскликнула она. — Ты странная: сначала спрашиваешь, а когда человек пытается объяснять тебе простые вещи, то тут же прерываешь его, — пожал я плечами, глазами найдя другой объект обожания, а именно — курицу, томящуюся в духовке. — Я, наверное, тебе удивлю, если скажу, что люди могут говорить и думать на темы, которые совсем не касаются этого слова? — смело начала она говорить, но потом чего-то испугалась и замялась. Она поджала губы, а её щёки приобрели лёгкий розовый румянец, что меня, естественно, развеселило и навело на мысль о том, что она, возможно, действительно была девственницей. И если это было так, то объясняет её поведение и действие, поскольку в её глазах я был голодным зверем, готовым накинуться на неё в любую минуту. Хотя, в принципе, так и было. — Я, наверное, тоже тебя удивлю, но и я могу разговаривать на темы, которые не касаются этого страшного слова, — сказал я, в пугливой манере выделяя два последних слова, а после улыбнулся, наблюдая за тем, как она крепче поджимает свои губы. — Мы можем поговорить о сегодняшнем утре, которое ничем не отличалась от трёх предыдущих. Проговорив эти слова, надеялся увидеть страх, но нет! Я не наблюдал ни вины, ни страха, ни сожаления, напротив, она слегка улыбнулась, а её шоколадные глаза слегка сузились, смотря на меня со злорадством. Нет уж! Не на это я рассчитывал. — Но мне почему-то кажется, что ты не захочешь говорить на эту тему, — слегка улыбнувшись, произнес, медленно надвигаясь на неё, — так что я решил поговорить о том, о чём ты боишься больше. И... бинго! Я впервые видел, как она бледнеет. Меня привело в восторг даже то, что она попятилась! — Ну, что? Поговорим? — говорил я, добивая её и откровенно издеваясь. Она покраснела и опустила взгляд, что порадовало меня ещё больше, но ненадолго. Сжав прелестные зубки, она подняла свои очаровательные глазки и, подойдя ко мне вплотную, проговорила: — Хорошо. Давай поговорим. И вот тут я охренел — не ожидал такого поворота. Думал, что она забьётся в угол и, как пятилетняя девочка, будет закрывать уши и кричать о том, чтобы я прекратил. Ха-ха-ха. Наивный придурок. Понятно дело, эта штучка не будет этого делать. Можно сразу догадаться, что она не из робкого десятка, но и не обычная шлюха. Хотя некая стервозность в ней присутствует — видно по её губам, которые приняли форму бантика. Но я был бы не я, если бы не попробовал довести её. — Тогда расскажи мне, — проговорил, непринуждённо улыбаясь и слегка наклоняясь к её лицу, — что ты чувствовала, когда я наклонился вот так? Помнишь, тогда в спальне? Она замерла и, я мог поклясться, задержала дыхание. Её веки затрепетали, а густой румянец покрыл щёки. Это победа, — думал я, — плюнь ей в лицо и уйди. Унизь её так, чтобы она разревелась, и её рука не поднялась на то, чтобы меня ударить или вылить воду. И я был готов это сделать, но не учёл одного — запаха. Множество мыслей незаметно заполнили голову, и ведущей из них была: какова она на вкус? Какие были у неё губы? Сухие, тёплые или же мягкие? А может, они на запах такие же, как и она сама. Шоколадные. Что со мной? Ничего, за исключением того, что дико хочешь её. Поворот головы, и наши носы слегка соприкасаются друг с другом. В штанах вновь стало тесно от её тихого вздоха, который коснулся моих губ. Я медленно облизнулся, позволяя своей фантазии рисовать картины в своей голове. И вот я резко притягиваю её к себе, врываюсь в её рот и исследую полость языком, а она отвечает с не меньшим азартом, тихо постанывает от удовольствия и сминает мою футболку ногтями. Лёгкие царапки на спине заводят меня, и я с энтузиазмом ловлю свою электрическую передачу и прижимаю её тело так, чтобы стало жарко. Чтобы стало душно. А после ложу на её затылок ладонь и до хруста сминаю губы, цепляясь за шелковистые волосы. Её тонкие пальчики забираются мне под футболку и ненавязчиво проводят дорожку по спине, заставляя сотни мурашек пробежаться по спине — там же, где только что были её тёплые пальцы. А после она стонет так тихо, что я едва услышал её — скорее почувствовал где-то внутри. Её тихий вздох заставил меня на секунду прикрыть глаза, а после открыть их и убедиться, что то, что я сейчас нафантазировал себе, — это только моё, как раз некстати разыгравшее воображение. А она всё ждала, но чего? Слов или действий? Что она, в конце концов, хотела? И хотела ли вообще? — Там в спальне ты чувствовала то же, что и сейчас? — охрипшим голосом спросил я, не сводя взгляда с её губ. И вдруг она напряглась и, сузив глаза, оттолкнула меня от себя. — Ты спрашиваешь, что я чувствовала? Дай подумать... — проорала она, хватаясь за голову, принимая вид великого мыслителя, — что ты могжешь чувствовать в такие моменты, Джейт? Тебе никогда не приходило в голову, что я веду себя неправильно? Мой рот самопроизвольно открылся оттого, что её настроение так быстро изменилось. А то, что она стала задавать вопросы самой себе, вообще привело меня в шок. — Я отвечу тебе! — резко вскрикнула она, подойдя ко мне вплотную, и, ткнув пальцем мне в грудь, продолжила: — Я не чувствую ничего, кроме ненависти! Знаешь, это — как чёртовы червяки заползли мне в душу и теперь сутками напролёт жрут все мои чувства! Это несправедливо: почему я чувствую это, а тебе вообще на всё наплевать? Почему мне всегда достаётся, а не тебе? Я, как парализованный, стоял и слушал, чувствуя, как она пальцем до сих пор тычет мне в грудь. Воздух, казалось, накалился до придела, и весь жар исходил от этой лохматой девчонки. Её глаза метали молнии, и она, крепко сжав губы, всем своим видом выражала недовольство из-за нелепой справедливости. Но меня выводило не это, а тот факт, что она думает, что только вокруг неё вертится эта самая несправедливость. — Это не... — Замолчи, — прервала она меня, делая шаг назад. — Не хочу слышать твоей похоти, оскорблений! Я замужем всего третий день, и мне кажется, что уже поседела! Я сыта по горло твоими словечками, поэтому прошу тебя оставить меня в покое и дать мне, наконец, выспаться! — Я не... — Всего один день, — перебила она меня, показывая указательный палец. Забудьте все слова, которые говорил, так как что-то, что я говорил раньше, вообще никак не подходит под её описание. С каждой грёбаной минутой всё больше удивлялся её характеру. Её слова были резки, полны ненависти, и в них не было ни капли мольбы. Ни единого намёка. И даже если я не соглашусь на это, то было ясно, как белый день: она всё равно будет пытаться бороться. И, блять, мысленно позавидовал её стойкости и упорству, потому что не у каждого человека есть такие сильные черты характера. Ко мне это, конечно, не относится — я любого мог заебать, но её железные нервы заставляли меня зауважать её и... отойти в сторону. Вот так просто сдаться? И вовсе я не сдаюсь. Просто даю выходной ей перед тем, как продолжить выносить мозг дальше. На секунду её лицо приобрело удивлённый вид, а потом, нахмурив брови, она опасливо прошла мимо меня, тихо сказав: — Курицу вытащи через час.