POV Бэк.
Шум клубной музыки до сих пор стоял у меня в ушах, вызывая невыносимую боль в голове. В горле ужасно сушит, а тело ломило так, словно я вчера вместо того, чтобы поминать моего «любимого» дедушку, весь день бегал. Что за хуйня? Глаза еле открылись, словно туда насыпали песок. Да ещё и ёбаное солнце светит так сильно, что они самопроизвольно закрывались. Должно быть, я вчера перепил. Ну, ещё бы! Как же не помянуть своего дедулю, который только и делал, что при жизни облизывал мои ноги для того, чтобы угодить любимому и единственному внуку? Он давал мне столько денег, сколько я попрошу. Не то, что эти ахуевшие родители. Последнее время они стали слишком много от меня требовать. «Не приходи так поздно!», «Устройся на работу!», «Хватит трахать кого попало!» и многое другое. Но разве я когда-нибудь выполнял приказы предков? Я невольно усмехнулся и перевернулся на бок — подальше от этого чёртова солнца. Следующая попытка открыть глаза прошла успешно, и я совсем не удивился, когда увидал, что в постели со мной лежала девушка. Ой, да какая девушка! Наверняка очередная шлюха, которую я подцепил в одном из ночных клубов. Такие девушки всегда, как мухи, липли ко мне, но что меня больше всего смущало, так это то, что мухи липли всегда к говну. Но я как-то не заморачивался. Вновь закрыв и открыв глаза, я понял, что нахожусь не у себя дома. И это меня немного подбодрило — не придётся расталкивать ебучую девку. Я сам уйду. Приняв сидячее положение, я ладонями потёр лицо, стараясь прийти в себя и заглушить боль в голове. — Доброе утро, сынок! — воскликнула внезапно появившаяся в дверях мать так громко, что моя голова стала раскалываться, как яичная скорлупа. — Не так громко, — проговорил я, массируя виски, и, заметив стакан воды в руках матери, я потянул руки, — дай! Наверно, это выглядело так, словно я пятилетний мальчишка, требующий сладкую вату. Действительно смешно, только жаль, что мне похуй. С жадностью осушив стакан воды, я вновь провёл ладонями по лицу. Уже легче. — А что ты здесь делаешь? — спросил я, когда до моего тормозного мозга дошло, что это не моя квартира. — Они проснулись? Проснулись?! — услышал я чей-то визг из соседней комнаты, и источник этих тошнотворных звуков — миниатюрная женщина средних лет, которая влетела в эту комнату, словно вихрь. Увидав меня, она заверещала ещё громче: — О Боже! А Ваш сын и правда красивый! — Я никогда не вру, миссис Грин, мой сын очень красив, — прощебетала моя ахуительная мамочка. — Что вы уставились на меня, как на хуев экспонат? — твёрдый голос, от которого остальные бледнели и старались сторониться меня. И сейчас вышло так, как я хотел. — И вообще, какого хера вы здесь делаете? Кто вы такая? — Только вот в воспитании я не уделила должного внимания, — пробубнила моя мать женщине, а я закатил глаза, что не очень понравилось моей дорогой мамочке. — Я мать Джэйт, — отчеканила женщина. — Кого? — спросил я, смотря то на мать, то на эту полоумную женщину, замечая, что её взгляд прикован к девушке, лежащей рядом. — А, вы про эту шл... девушку? Сильно толкнув её в бок, я услышал её бормотание. Нет уж, сучка! Раз уж я встал, так и ты встанешь! — Вставай, блять! — тряс я её за плечо. — Твоя мамаша пришла с разборками. Она прерывисто вдохнула воздух и посмотрела на меня сонными глазами. После взгляд переместился к двери, где стояли наши мамаши, а потом — опять на меня. Она округлила свои глаза так, что казалось, будто они сейчас вылезут из орбит, а потом заглянула под одеяло. Ага! Поняла, что, блять, произошло?! Нехуй спать так долго! Мне хотелось рассмеяться, когда я увидел облегчение на лице этой шлюхи. Что, не хотела попадаться с поличным? Ой, а что бы было, если бы мы реально… — Уже проснулись? — спрашивает мой отец, входящий в комнату. Опаньки! А вот это действительно неожиданно. Какого хуя они вообще здесь делают?! И где же разборки с пристрастием типа: «Доченька, как тебе не стыдно?» или «Сынок, какого хрена ты делаешь с этой страшилой в одной кровати?». Где же это всё? Блять! — Что здесь происходит? — тихо спрашивает девушка, вжимаясь в кровать. — У меня, между прочим, такой же вопрос, — вставил я, сверля взглядом отца. — Какого хуя вы здесь все собрались? Женщины переглянулись, а отец только сжал свои губы в тонкую полоску. Он всегда так делал, когда был мной недоволен. Но мне, на удивление, похуй. — После того, как умер твой дедушка, он оставил завещание, где говорилось о том, что он оставляет всё наследство мне, — говорил отец, а я закатил глаза. — Можно подумать, он бы оставил всё мне, — хохотнул я, облокачиваясь на спинку кровати. — Но есть одно условие, — продолжил он, несмотря на то, что я его перебил. — Ты должен жениться на этой девушке. — Что?! — воскликнула эта самая девушка, а я лишь усмехнулся. Не ссы! Я никогда не женюсь на такой, как ты. Если вообще когда-нибудь женюсь... — Ты остался без наследства, отец, — чем небрежней я разговаривал с ним, тем больше злил его, но почему-то этот случай стал исключением. Его губы растянулись в противной улыбке, и я задним местом почувствовал, что здесь что-то не то. — Ты уже женат, сынок, — выдал он мне, и я, честно говоря, охуел. — Врёшь, — сказал я, резко наклоняясь вперёд. Его улыбка меня бесила, а я всяческими способами старался понять, блефует он или нет, и тогда отец вытащил из кармана пиджака паспорта и кинул их нам на кровать. Я и эта девка тут же схватили их, и, открыв их на нужной страницы, мы увидали… — Твою мать, — выдохнул я, смотря на штамп. Девушка прижала ладонь ко рту. Ахуела. Так же, как и я. — Каким местом здесь замешана я? — её голос стал твёрдым. Даже мне бы так, наверно, не удалось в такой ситуации. Хотя… — Да! Вы, блять, не могли выбрать кого-нибудь покрасивей?! — проорал я; не идеально, конечно, но я добился результата, которого хотел. Девушка уставилась на меня, сузив глаза. Её кулаки сжались, а крепко сжатые зубы клацнули. Решила ударить? Давай! Может, хотя бы тебе легче станет. — Мама, я тебе задала вопрос, — резко повернув голову в сторону двери. — Какого чёрта я просыпаюсь в кровати с неизвестным мужчиной, в чужой комнате, и вдобавок к этому мне сообщают, что я замужем? Это что, шутка какая-нибудь? — У меня не было выбора, доченька. Эти люди предложили мне денег, — стала оправдываться её мать с таким прискорбием на лице. Даже я, блять, поверил, что она жалеет о содеянном. — Ты продала меня? — приглушённо спрашивает девушка. — Продала меня, как вещь! Свои ладони она вновь прижимает ко рту, будто вот-вот разревётся. Ненавижу слёзы. Тупой признак слабости. Но девка сдерживает всё в себе. Вскакивает с кровати и так же, как и её мать, подлетает к ней. Так и хотелось крикнуть ей: «Ну, хоть ты ебани своей мамаше!». Я, к сожалению, не мог настучать отцу — он бы мне потом… — Как ты посмела?! — прогремела она, смотря в лицо матери. — Я всё делала, чтобы погасить ваши же долги. И эта ваша благодарность? Сказав это, она пулей выбежала из комнаты, а следом — и её мамаша. — А мне можете ничего не говорить, — сказал я, тоже вставая с постели, — потому что я сегодня же подаю на развод. — Нет, сын. Не подашь, — слова сказаны матерью с такой уверенностью, что мне хотелось плюнуть в ей лицо. — Это ещё почему? — спросил я, прямо смотря в глаза матери. — Подашь — будешь должен ей три миллиона долларов, так сказать, за моральный ущерб, — проговорил отец, вступаясь за мать. — С хуя ли? — прошипел я, надвигаясь на него, но он даже не шелохнулся. — Я ничего платить не собираюсь! — Тогда не получишь от меня ни гроша, ты понял меня? — сильным басом крикнул на меня он, а потом вновь начал рыться в пиджаке. В этом чёртовом пиджаке! Что он ещё выкинет?! — С новосельем, — проговорил отец, нагло улыбаясь, протягивая ключи от квартиры. — А где моя квартира? — спросил я сквозь зубы. — Считай, что это теперь твоя квартира, — спокойно проговорил он, пятясь к выходу, как трус. Как ёбаный трус. Мама спряталась за его спину и тут же скрылась из комнаты, а отец взглянул на меня ещё раз и последовал за матерью. Так, спокойно! Это всего лишь чёртов сон. — И да, — проговорил отец, выглядывая из двери, — тебе нельзя изменять, иначе придётся заплатить кругленькую сумму твоей жёнушке. И тут я, не удержавшись от соблазна, схватил первую попавшуюся вещь и кинул в него. Это была подушка. И, к счастью или к горю, но она не попала в отца, потому что тот быстро закрыл дверь. — Совет да любовь! — воскликнул удаляющий голос. Вот сука!POV Джэйт
Я не могла понять, за что мне это? Как родная мать могла так поступить с дочерью, которая на протяжении всех бед, свалившихся, как снег на голову, поддерживала их и старалась вытащить из долгов? Из-за этих чёртовых долгов я работала в какой-то маленькой забегаловке почти круглые сутки. Я безумно уставала, но лучше уж работать, чем выйти замуж за эту… этого… Чёрт! Я даже имени этого придурка не знаю! — Джэйт, — мягкий голос мамы, который всегда успокаивал и утешал меня в трудные времена. Но сейчас он только злил. — Как так, мам? — спрашиваю я, поворачиваюсь в её сторону. — Почему я узнаю об этом только после того, как увидала печать? — Успокойся, родная, — шепчет она, подходя. — Так нужно. — Для кого? — вновь спрашиваю я ее, отходя от неё как можно дальше. Не хочу, чтобы она вообще ко мне прикасалась. Не хочу, чтобы она даже смотрела на меня! — Для нас, дорогая, — говорит она, смотря на меня с восхищением. — Ты только представь, как мы заживём после того, как погасим все долги!.. — Нет! — тут же прерываю я её. — Уж лучше я буду всю жизнь работать, чем жить с... с... ЭТИМ! — Но тебе нужно учиться! — пытается заговорить меня мать, но я-то не дура. Сама понимаю, что от моей учёбы зависит моё же будущее. Вот уже месяца два не появляюсь в университете. Подруга рассказывала, что я на грани отчисления. Но что я-то могла сделать? Я работала. Как и отец. И как мать. — Нет, мам, — говорю я, — я подам на развод в самое ближайшее время. Наши долги и моя учёба не стоят таких жертв. Мне противна мысль о том, что у меня в паспорте стоит его имя… — Ты не сможешь с ним развестись, — сказала она, и я тут же подняла на неё взгляд. — Мы заключили договор о том, что если один из вас изменит или подаст на развод, обязан выплатить другому три миллиона долларов. — Вот именно, что «вы»! — резко воскликнула я, сама удивляясь тому, какой могу быть злой на мать. — Это незаконно! Ни он, ни я не давали согласия на это! — По документам всё законно, — просто сказала она, а я, сжав зубы, пыталась успокоиться и сдержать свои слёзы, желавшие вырваться наружу. Мне хотелось топнуть ногой, как маленькой девочке, рухнуть на колени и плакать. Долго плакать. — Я ненавижу тебя! — тихо проговорила я, прикрывая глаза, чтобы не видеть этого спокойного лица. — Не говори так… — Я ненавижу тебя всей душой! — кричу я на неё, закрывая лицо ладонями. — За что ты так со мной? Что я тебе сделала?! Хотелось плакать, но я держалась. Хрен я перед ней разревусь! Никогда она не увидит моих слёз! — Я ради… — Уходи! — кричу я ей, отрывая руки от лица, замечая, как мама, бледнея, стоит на месте. — Или нет... Лучше уйду я, а ты сама выходи замуж, за кого хочешь! Я уже двинулась к выходу, как грозный голос заставил меня остановиться. — Ты ведь не хочешь, чтобы к счетам твоих родителей прибавилась ещё одна кругленькая сумма? Это был отец парня. Такой же противный, как и его сынишка. Позади него стояла его мать. Она, буквально кусая локти, ждала мой ответ. Но что я могла сказать? Что, блин? Что я буду рада, если проведу свои дни на какой-нибудь помойке в поисках еды? И, конечно же, я не пожелаю этого ни отцу, ни матери. Вообще никому. Потому что я знаю, каково это — считать каждый цент и искать пропитание как раз в таких дешёвых забегаловках, в которых я работала. — Ты ведь не хочешь… — Нет, не хочу, — перебиваю я, гордо поднимая голову, косясь на маму. Господи, на что ты вынуждаешь меня идти. — Тогда добро пожаловать в семью, моя любимая и, надеюсь, единственная невестка, — говорит он. Я едва сдерживаюсь, чтобы не фыркнуть. «Надеюсь, единственная». Что, не охота выплачивать огромную сумму за своего сынка? А?! — В гробу я видала ваши нежности, — говорю я, смотря прямо в глаза мужчине. — Что мне делать? Мужчина противно улыбается, а женщины... вздыхают с облегчением. — Просто живите... — говорит он, — как семья. — Вы издеваетесь, да? — спросила я, складывая руки на груди. А мужчина, кажется, и правда издевается, потому что протягивает ключи от квартиры, карточку и визитку. — Раз в неделю вам будет начисляться триста долларов. Пожалуйста, расходуйте эти деньги с умом, — говорит он мне, и я принимаю всё это барахло. — И мой тебе совет: не говори сыну, что у тебя есть деньги. Так и хотелось спросить, почему, но ответ пришёл сам. У него нет денег. Наверняка его папаша заблокировал все счета. Так тебе и надо. Гад. — Ну, — протянул он, — кажется, нам пора. Он и его жёнушка прощаются с моей мамой, а напоследок они мне говорят охрененные слова: — Живите в мире и согласии. Так и хотелось подойти и ударить их головой об стенку. Головой об стенку. Но я сдержалась и, сев на какой-то стул, схватилась за голову. — Джэйт, я… — Мам, просто уйди! — говорю я тихо, не поднимая взгляда, и она, к моему удивлению, так же скрывается за дверью. Массируя виски, я стала думать, как выбраться из этой ситуации. — Ну и дерьмо же ты мне подсунула, — шепчу я и, схватив свою куртку, невинно весящую на вешалке в прихожей, сломя голову бегу к человеку, который сможет мне помочь.