Чужой. До последнего вздоха

Твой взгляд и голос твой Зачем-то не со мной Бог слышит стон мой, А в ответ эхо: "Чужой"... МакSим Лицо безжизненней чем обычно. Бледное худое тело, лежащее на кровати, в абсолютном покое. А глаза пустые, задернутые мутной пеленой, уже не видящие ничего вокруг. Он медленно отошел от металлической двери с небольшим окошечком посредине и, развернувшись, впился взглядом в стоящего у стены врача. - Сколько денег нужно? – прохрипел Стас, стараясь совладать с подступившими эмоциями. Та частичка ее оставшегося разума, которая вселяла несбыточную надежду в подполковника, растворилась окончательно, навсегда оторвав Елену от реального мира. Еще вчера она могла говорить, смотреть на него, растягивать губы в больной улыбке, держать его за руку, а сегодня… - Станислав Михайлович, вы понимаете… - начал доктор, перебивая поток мыслей подполковника, глаза которого смотрели на него безумным взглядом, - тут деньги уже не помогут. Мы перевели ее на сильные транквилизаторы. Иначе она уже не может. Сегодня был очередной срыв и… - Мне плевать! – прошипел Карпов, сминая лацкан белого халата мужчины. - И если ты ничего не сделаешь, чтобы вернуть ее хотя бы в состояние, которое было у нее еще вчера, я тебя просто закопаю! Тяжело вздохнув, врач лишь покачал головой и совершенно не боясь смотреть в глаза «зверя», спокойно произнес: - Вас все еще мучает чувство вины. - Что? – он вздрогнул, словно вернувшись в свое тело, сделал шаг назад, отпуская доктора, и опустил взгляд в пол, боясь услышать правду о себе. Но мужчина, прекрасно понимая, что сейчас чувствует этот человек, не стал останавливаться в своих словах. - Я – психиатр, Станислав Михайлович, и за столько лет, что вы приходите сюда, успел вас хорошо изучить. Вы вините себя во всем, что произошло. Вы закрылись лишь одной проблемой. Вы не даете себе жить. Поймите, меня правильно, Елена уже никогда не вернется в нормальное жизненное состояние. А вот вы пока способны на нормальную жизнь. Но если будете продолжать в том же духе, то будете находиться здесь не в качестве посетителя, а как пациент. Подумайте над моими словами, Станислав Михайлович, - он осторожно задел подполковника за плечо и, развернувшись, ушел. Попал в точку. Сказал абсолютно все как есть. Вынул наружу все, что он скрывал даже от самого себя, заставляя себя верить в то, что уже не будет никогда. Подойдя к стене, Карпов прислонился к ней лбом. Удар. Еще удар. Словно рука, сжатая в кулак, не чувствует боли. Снова, и снова удар за ударом, разбивающий костяшки в кровь. Зубы, обнаженные улыбкой боли, сцеплены. Глаза с силой зажмурены. А из груди вырывается рев раненого зверя, разносящийся по всему коридору и привлекающий ненужное внимание персонала. Но никто даже не посмел подойти, чтобы не быть разорванным «больным» зверем. *** Слухи всегда расходятся быстро. Особенно в небольшом ОВД. Особенно если ты начальник, пытающийся разнести свой кабинет в разгар рабочего дня. Поэтому в оставшееся трудовое время никто не осмелился сунуться в логово главного вампира «Пятницкого», желая остаться в целости и сохранности. Все лишь шептались по углам о произошедшем. Кто-то жалел. Кто-то посмеивался над тем, что за все свои грехи он платит такой ценой. А кто-то лишь молча кивал, испытывая двоякое чувство к человеку, скрывающемуся за табличкой «начальник СКМ». Лишь когда ОВД опустел, стены успокоились от голосов, оставляя в себе лишь тишину, расползающуюся в каждый закуток. Осторожно заглянув в приоткрытую дверь, Маша тихо прошла в кабинет. Но он даже не поднял взгляда, продолжая рассматривать полупустую бутылку водки, стоящую перед ним на столе. Закусив нижнюю губу и теребя в руках небольшой конверт, девушка встала по другую сторону от сидящего подполковника, боясь произнести даже звук. - Пить будешь? – глухо отозвался он, все так же продолжая рассматривать бутылку. - Вы… то есть ты, хотя бы дверь закрыл. - Лечить меня не надо! – огрызнулся Стас, наливая себе очередную стопку водки и отправляя ее в свой опьяненный организм. - Че хотела? – поинтересовался он, глядя на Машу, и когда девушка протянула ему конверт, оскалился. – Решила дать мне взятку? - Ребята собрали на лекарства, ну и… - тихо произнесла Маша. - Да я вроде как не болен! - Ты же понял о чем я… - Догадался, - буркнул Стас, откидываясь на спинку стула. - Тебя парламентером послали? - Нет. Просто все остальные уже разъехались, а те, кто на дежурстве, на выезде. Мне очень жаль… - искренне сказала она последнюю фразу. - Вот давай без этого! – поморщился Стас. - Я сам в состоянии решить свои проблемы! - Просто мы подумали… - Я понял, - перебил Карпов и, забрав конверт, кивнул. - Ладно, спасибо. Только это уже бессмысленно. Медленно поднявшись из-за стола, он сунул конверт в ящик и, прихватив куртку, неровной походкой направился к дверям. - Пошли, выйдем на улицу, - кивнул он Маше, останавливаясь в проеме, - поговорим, а то башка не соображает. … Тихий опустевший двор ОВД. Лишь изредка мимо проходили дежурившие сотрудники посматривая на двух оперов, сидящих на металлическом ограждении возле крылечка. Он молчал уже больше двадцати минут и лишь смотрел куда-то в пустоту болезненным взглядом, выкуривая уже не первую сигарету. А она только тихо вздыхала, изредка поджимая губы и сминая рукав бирюзовой куртки. - Ты же поговорить хотел, а сам молчишь, - осторожно произнесла Маша, уже не в силах выносить молчание. Стас развернулся к ней, лишь на мгновение посмотрев на нее, снова отвернулся и, усмехнувшись, произнес: - Филатова, ты психотерапевта-то из себя не строй. Меня уже сегодня и так лечили! - Да я… - Да я все знаю, - кивнул он, щелчком выкидывая окурок прямо на землю. Организм, отрезвленный холодным воздухом, вновь потребовал очередную порцию алкоголя и Карпов, поднявшись с оградки, хотел уйти, но голос подскочившей Маши, заставил его остановиться. - Стас, подожди! – севшим голосом произнесла девушка и когда он развернулся к ней, теплая ладонь нежно прикоснулась к щеке подполковника. - Я же вижу, тебе плохо! Я могу помочь. Как ты помог мне. Ты только разреши быть рядом. Пожалуйста. Я не претендую на твои чувства. Я знаю, что ты любишь лишь ее. Просто не отталкивай меня. Прошу! Он смотрел в ее глаза, наливающиеся слезами, словно пытаясь задать вопрос «почему?». Тепло ее руки обжигало кожу, заставляя действовать лучше всякого алкоголя. - У тебя дома есть че пожрать? – отозвался Карпов, убирая руку Маши. - А то напился… - Да, есть конечно, - она слегка улыбнулась, словно щенок над которым смилостивился хозяин, пустивший его в дом. - И че стоишь? Иди, заводи, - он перекинул ей ключи и медленно поплелся к машине, иногда шаркая ботинками по асфальту. *** За окнами луна, свет которой узкой полоской пробивался в окно. Тишина. Лишь мерное тиканье часов, разлетается по небольшой квартирке, совершенно не нарушая сон. Но он не мог заснуть. Мысли вихрем проносились в его голове, натыкаясь друг на друга и не давая собрать все воедино. Он тихо встал и, одевшись, присел на край кровати возле нее. Лежит на боку. Пальцы согнутой руки касаются лба, а лицо как у ангела – спокойное, безмятежное. Он осторожно провел рукой по ее щеке, убрав прядь волос. Красивая, молодая, добрая девочка, которая была готова терпеть все, лишь бы быть с ним. Терпеть его безразличие, лишь бы чувствовать его прикосновения. Но он не мог, не мог выбросить из головы все прошлое, отказаться от него. Не мог! Или просто не хотел этого делать. Карпов мотнул головой и, поднявшись, направился в коридор, где вскоре осторожно закрылась входная дверь, выпустившая его обратно к одиночеству и боли. *** Гул. Толпа людей. Толчок справа. Толчок слева. Каждый стремиться схватить что-нибудь с прилавка, чтобы побыстрее оказаться в очереди у касс, чтобы праздник не прошел впустую. Проснувшись утром и не обнаружив рядом его, она проплакала почти целый час. Но мозг, который боролся с сердцем, упорно твердил: «лучше так, чем никак!». И боль постепенно утихала, оставляя в голове лишь его лицо, прикосновения и редкую ухмылку. Поэтому фальшиво созданное настроение заставило ее в этот день улыбаться даже в те моменты, когда кто-нибудь, проходивший рядом, в очередной раз пихал ее локтем или наступал на ногу. - Уф, какой ужас! – в который раз проговорила Лиза, закидывая в корзинку очередной провиант для вечернего застолья криминальной милиции. – Вот люди, не могли что ли вчера закупиться?! - Видимо каждый подумал, что в выходной народу будет меньше, - усмехнулась Вера, проходя между стилажами с продуктами. - Ага, особенно наш отдел, - кивнула Маша в сторону показавшихся на горизонте двух старших лейтенантов. Заметив знакомые лица, Агапов и Черенков поспешили вперед. - Привет, девчонки! – расплылся в улыбке Андрей. – Тоже затариваетесь? - Привет. – улыбнулась Маша следователям и вскинув брови от вида проходившей рядом девушки, сказала подругам. - Я на кассу. - Ага, давай. Мы сейчас быстренько сок возьмем и подрулим, - кивнула Вера. - Заглядывайте к нам после смены, - предложил Черенков, но заметив переглядывающихся девушек, добавил. – Или опер следователю не товарищ? - Ребят, извините, - пожала плечами Лиза, - но мы со своими. - Ну как хотите, - и следователи направились дальше по своему маршруту. Набрав все необходимое, чтобы следственный отдел не отметил праздник в холостую, Черенков и Агапов, вырулили к кассам, где скопление народа превышало находящихся в торговом зале. - Машка вроде? – спросил Черенков, высмотрев в самой дальней кассе бирюзовую куртку. - Ага. - Ну, пошли к ней подрулим, а то очередины вон какие. *** Зимина обвела взглядом сидящих перед ней оперов, во главе с начальником СКМ, и Глухарёва, что-то пишущего на листах бумаги. - Ну и что с показателями? – поинтересовалась начальница, наваливаясь на стол. - Ну, а что с показателями?! – усмехнулся Карпов, откидываясь в стуле и скрещивая руки на груди. – Все социально-опасные закрыты на пятнадцать суток. Так что Главк может спать спокойно со своими отчетами. - Это хорошо, - закивала Зимина. – А по поводу подпольного табачного заводика что? - Вот сейчас допишу санкцию на обыск, - проговорил Глухарёв, не поднимая глаз от бумаг, - и наши доблестные опера могут выезжать. Но едва он успел проговорить последние слова, дверь с грохотом распахнулась, заставив всех присутствующих воззриться на влетевшего Олега, который был сам не свой. - Так, Олег, в чем дело?! – недовольно произнесла Ирина. - Ирина Сергеевна, - начал дежурный сквозь сбившееся дыхание, - взрыв в нашем супермаркете. - Что? – недоуменно протянула Зимина, медленно поднимаясь со стула. А в коридоре слышался топот ног, пробегающих к выходу сотрудников. *** Дым, разбитые стекла, крики и вой сирен экстренных служб разнеслись по улице, собирая толпу зевак. Очередная скорая, очередной искалеченный человек. А вокруг какое-то безумие, кажущееся сном. - Туда нельзя, - в который раз повторил сотрудник МЧС, пытаясь остановить Диму и Дениса, рвущихся за ограждение. - Да у нас девушки там, - орали опера, тыча своими удостоверениями. - Товарищи оперативники, - устало продолжал МЧС-ник, - нахождение там, - он кивнул на магазин, - сейчас представляет опасность для жизни. Мне лишние трупы не нужны. Там и так… - он лишь махнул рукой, наблюдая как опера отходят назад к машинам, где в ожидании стояло начальство. - Там еще Агапов с Черенковым, - прикрывая глаза ладонью, покачал головой Глухарёв, - и два наших ППС-ника. - Господи, - прошептала Ирина. – Да за что же это? Напряженные взгляды вновь остановились на входе в магазин, откуда выводили раненных и выносили мертвых. Всматривались в каждое лицо, затаив надежду на самое лучшее, скорбя о чужой потере и молясь, чтобы эта беда обошла их отдел стороной. - Оболтусы, - вдруг проговорил Глухарёв. Еле передвигаясь и опираясь друг о друга, к компании «Пятницкого» медленно брели Агапов и Черенков. Грязные, в местами разорванной форме, с ссадинами и порезами, но живые. Никто ничего не сказал, потому что говорить что-либо было бессмысленно. Все лишь кивнули и слабо улыбнулись, в душе радуясь за живых коллег. - Живые! – только и произнес Глухарёв, пытаясь сдержать слезы и осторожно заключая подчиненных в объятия. Дима и Денис, наблюдающие всю эту картину, неожиданно рванули к зданию, перепрыгивая через оцепление и игнорируя крики сотрудников служб спасения. И через пару минут, практически не пострадавшие, Вера и Лиза, находящиеся в легком шоке, были доставлены в «компанию». - А где Филатова? – обеспокоенно поинтересовалась Зимина. И тут девушки не выдержали. Уткнувшись в грудь своих мужчин, их плечи начали сотрясаться от накатившейся истерики, заставляя начальство напрячься. - Она на кассе была, - тихо произнес Андрей. – Там и рвануло. - Еще там ППС-ники наши стояли, - сквозь ком в горле, проговорил Черенков, - Там просто... просто месиво... Его сердце сжалось, перед глазами все поплыло, а скрываемые от самого себя чувства вдруг вылезли наружу. Только сейчас он понял как ошибался, пытаясь врать своему сердцу. Любив одну, он потерял ее. А потеряв другую – понял, что любит. И от этого просто хотелось взвыть на весь мир. Стас медленно развернулся и направился к своей машине шаркающей походкой. Удар ногой по колесу. Второй. Третий. Кулак прошелся по стойке автомобиля. Еще и еще. Лоб уперся в холодное железо Инфинити, словно пытаясь проткнуть его. А из груди хриплый рев умирающего зверя, который в один момент лишился своей темной жизни. И лишь несколько пар глаз, наблюдающих за этой картиной, в душе жалели этого монстра, показавшего свою скрытую сторону. Почему секунды тают быстро, а года быстрее? Почему вчерашние цвета уже не так пестреют? Снова циферблат без стрелок и её глаза Две гвоздики разделяют жизнь на полюса Мы все когда-нибудь там будем - смирись с этим... Времени мало что бы спать - высплюсь на том свете... На этикетке от моей судьбы - нет дат, Но я заранее за упокой уже вдат... ST1m