Поезд в Средиземье

      Равнины Вестфолда были скрыты от солнца в черном дыму: кострище из груды уродливых, звероподобных мертвецов все еще тлело, разнося тошнотворное зловоние гари. Трупы были настолько отвратительны, что ни ворон, ни стервятников — известных любителей мертвечины в округе не было. — Мы понесли серьезные потери, командир, — к высокому статному мужчине подошел пшеничнобородый воин. Шлем его покоился на руках, лоб был перевязан серой окровавленной тряпкой, не то рукавом, не то подолом рубахи. — Семеро убиты, ещё десять той или иной мерой покалечены. — Для нашего отряда это смерти подобно, — тряхнул золотисто-русой косой предводитель и задумчиво уставился на растрощенный щит под его ногами. Голова белого коня на изумрудном поле была вогнута вовнутрь, будто размозжена.       Карл Урбан, преобразившийся за последние двенадцать часов до неузнаваемости, с непонятным щемлением в сердце поднял щит. Сейчас, после многочасовой схватки с кривомордыми уродами-орками, чудом выживший актер понял, что этот мир более чем реальный: земли, события, люди — всё настоящее. Тревожным колоколом в сознании забилась мысль, состоящая из одного слова: «Теодред».       Урбан, ревностный поклонник всемирной истории, прекрасно знал, что такое война, и осознавал ценность человеческой жизни. Тем более, если этот человек — наследник государства. Мысленно помянув матюгом проклятущий заколдованный самолет, он нахмурился: — Мы не можем вернуться сейчас в Эдорас. Теодреду необходима наша помощь.

***

      Высокие резные своды просторного чертога были искусно изукрашены деревянными головами лошадей. Золотой купол выблескивал на солнце, ослепляя могучие горы. На просторном, выбитом прямо из горной породы крыльце стоял огромный котел. У восточного обрыва на ветру бился стяг: белоснежный конь галопом несся по изумрудной ткани, будто опережая суровые роханские ветры. Вокруг, покуда хватало глаз, расстилалась то тут, то там, взрезанная тонкими ручейками равнина, упираясь в седые горы. Вниз по склону плато, на котором стоял златоверхий Медусельд, сбегали деревянные дома жителей Эдораса. У восточной стены города возвышались густо поросшие белоснежными цветами холмы — симбёльминэ крохотными слезами напоминали о былом величии давно уснувших в глубине курганов воителей.       У Миранды перехватило дыхание. Солнце поднималось всё выше, а актриса никак не могла оторвать глаз от раскинувшегося перед ней зрелища. То будоражащее ощущение, испытанное ей на съемках подобной сцены не могло вытерпеть никакого сравнения с тем, что чувствовала она сейчас. Мощь. Величие. Бескрайность. А вместе с ними и нищенство. Упадок.       Картинные избы — покосившиеся и завалившиеся, массивные ворота — выщербленные и иссушенные, могучий Медусельд — грязный и запыленный. Тяжело покачав головой, Отто вошла во дворец. — Где король Теоден, Гайма? Суровый воин, звеня кольчугой, указал на дальнюю дверь. Подобрав подол простенького белого платья, актриса поспешила туда. — Бернард! — Миранда!       В комнате сидели двое мужчин, попивая изумрудный травяной отвар. Один, совсем седой и старый, унизанными перстнями пальцами сжимал лезвие меча, придирчиво изучая оружие во всполохах огня, а черная, сгорбленная фигура ворочала поленья в камине. На невысоком столике перед ним стоял еще горячий бараний суп. — Красавица! — улыбнулся черноволосый мужчина. — Не узнать тебя! — Брэд? — широко распахнула посеревшие глаза актриса и заправила за ухо золотистую прядь. — Уже не уверен, — с толикой грусти хохотнул скрюченный мужчина в черном балахоне. — Видала, какой Толкиновский Грима? Суров! — со смехом заметил Хилл. — На себя посмотри, конунг на пенсии. — Что поделаешь, Брэд, Профессору хотелось видеть Теодена древним стариком. — Ты откуда, господин Червеуст? — От сэра Ли и сэра МакКеллена… видели бы вы Ортанк! — мечтательно прикрыл глаза Дуриф. — Мне безумно стыдно перед зрителями ПиДжеевской экранизации за такие убогие пейзажи! — Это, кстати, касается не только Айзенгарда, — вставила Миранда. Брэд горячо закивал в знак согласия. — А где Карл? — Где-то в гуще боя, подозреваю, — поджала губы Отто.       Все умолкли, всерьез задумавшись над невеселыми перспективами, открывшимися перед Урбаном. С силой тряхнув головой, Миранда отогнала мрачные мысли: — Так какие новости от почтенных магов, Брэд?

***

— Твою мать! — с матом рыкнул Урбан и вылетел из седла. — Эомер! Жив! — Жив-то жив, вот только лысоват, — хмыкнул русый воин себе в бороду. Остановив коня у дерева, он принялся выпутывать косу предводителя из цепких веток. — Как-то на съемках это было не так болезненно, — потирая макушку, буркнул этот самый «предводитель», стараясь игнорировать саднящую боль и легкий зуд кожи головы. «Да, это тебе не редкие волосенки экранного Эомера», — мысленно хмыкнул актер. И дернул же его черт «срезать» путь к Теодреду. Чип и Дейл спешат на помощь! «Доспешились, молодцы… чуть скальп не снял себе!».       Длинная, толстая, поистине викингская коса — невообразимая красота и гордость воинов Рохана и персональный ужас актера Карла Урбана — была аккуратно упрятана под шлем, и отряд продолжил свой путь.       Небольшой перелесок кончился, и всадники снова выехали на открытую местность, пустив коней резвой рысью. — До Восточного Эмнета еще нужно добраться, как бы не загнать лошадей, — поравнялся с Карлом тот самый рапортовавший о потерях воин. — Нам понадобятся все имеющиеся силы. В конце концов, все может обернуться тем, что только от скорости скакунов будет зависеть наша жизнь. Актер согласно кивнул. Похоже, в Толкиновском мире будет посложнее, чем в ПиДжеевском. И суть совсем не в шикарной косе настоящего Эомера.       Прошу прощения за маленькую главу и увеличившиеся перерывы между публикациями новых глав. К сожалению, плотный график учебы и работы вернулся и заново принялся поедать все силы. Фанфик ни в коем случае не будет заброшен, просто затянется работа над ним. Спасибо за понимание и внимание.