- сегодня минус одиннадцать, одевайся теплее. - пап, а мама может солнышком повелевать, а?
Стоя на разбитой странице жалкой жизни. Слыша выстрелы вокруг судьбы, пытаешься открыть глаза, чтобы закончилась в мыслях та война. Нет криков, нет нервно сжатых кулачков, лишь серый снег за окном, который застревает в воздухе, не опускаясь на землю. Опять звук барабанов, как тяжелые шаги по коридорам, которым нет конца.- папа, а мама умела рисовать? - папа, а почему я не умею летать?
Контролируя припадки, чувствуя, как боль начинает подступать к телу, оставляя за собой темные следы. Сразу захотелось стать привидением. Ты говоришь мне фразы, читаешь книжки, а я лишь оказываюсь в past. Скрывая свои раздумья за черным стержнем, стараясь найти в них хоть какую-то палитру твоего «его». Это местоимение, которое научилось приобретать живые чувства, умирая на руках. Умирая на глазах, которые все это время были закрыты, не видя ничего. Оно научилось жить, когда уже этого и не хотелось. Жизнь – расстройство головного мозга и расшатанных нервов, которые запечатлелись на толстых страницах первого тома «Война и мир».- сейчас двадцать четвертое – ноль первое – четырнадцатое, - дочь, две единицы, пропитанные черными чернилами.
Разорванные линии крови, поцарапанные вдоль кожи. Разбитые о стенку костяшки, когда нет рядом никого, когда ты тот, которого не знает никто. Ты сам не знаешь, кем являешься, окунаясь в «его» - местоимение. Говорить «ее» не хочется, чтобы потом не смотреть на ребенка, которого любишь больше жизни с войной на каждой потрепанной и залитой абсентом странице. В сырости гниющие стрелки кажутся слишком маленькими. В голосе ноль без всяких минут. Скобочки вместо тире, закуривая пряничный чай – латте, представляя себя такой же лужей говна. Пока только так, пока ты один. Пока одна чашка на пол-литра, и нет никого рядом, чтобы сбросить ее со стола, посмотрев на твою жизнь полностью открытыми глазами.- помоги мне найти маму в неизвестном городе, которого не существует. - это как? - выкинь эту книжку, купив новую, папа.
С губ в минуту слетает два раза «как», пока я меняю гелевую ручку на капиллярную. Она ровнее и красивей скользит по страницам толстого тома, который служит стволом револьвера. Роясь в неодушевленных мыслях, перебирая в руке черные ручки, читаешь буквы, которые прыгают из стороны в сторону. Все местоимения приобретают имя собственное, переставая быть нарицательными и неодушевленными суками. Став психотерапевтом своей жизни с гнилью. Убирая и ставя несколько словосочетаний в скобочки, лишаешься одного полушария головного мозга, сходя открыто с ума. Пока с ума. Пока один, и пока кружка становится на отрезке двести миллилитров, а несколько часов назад было пятьсот.- почему у тебя одно слово выделено зеленой ручкой? - потому что оно означает past.