Голодные Игры: Против правил

POV Финник Рем, трибут из Дистрикта-3, всем телом наваливается на своего соперника из Одиннадцатого и придавливает его к земле. Тот пытается вырваться, но всё бесполезно. Рем вдвое меньше самого высокого трибута на арене, но даже ему не стоит большого труда одолеть противника. Мальчик слишком слаб и истощен для того, чтобы оказать достойное сопротивление, и поэтому Рему хватает нескольких секунд, чтобы завершить начатое. Стреляет пушка. Рем убирает руки с горла своей жертвы и поднимается на колени. Не спеша, отряхивает штаны и ветровку от пыли, потом хватает рюкзак убитого мальчика и спешит убраться подальше от тела. После того, как он уходит, в небе появляется планолёт, и его клешни опускаются на землю, чтобы навсегда забрать с арены трибута Дистрикта-11. Шерон отворачивается от экрана и закрывает лицо руками. Мгновение мне хочется подойти к ней и положить руку на её крепкое плечо, чтобы она знала, что не одна в своём горе. Меня останавливает лишь то, что вообще-то, я не имею на это никакого права. Мы не друзья, и никогда ими не были. Наши разговоры ограничиваются приветствиями и прощаниями, мне и в голову никогда не приходило поговорить с ней о чём-нибудь дольше минуты. Эта высокая, прекрасно сложенная женщина, всё еще красивая, хотя уже и не молодая, всегда держится немного отчуждённо, хотя и без капли надменности или гордости. Тридцать лет назад, победив на своих Играх, она стала чуть ли не самой популярной девушкой Панема. На родине её обожают, а в Капитолии до сих пор помнят и часто говорят о первом добровольце из Дистрикта-11, которым она стала, вызвавшись вместо своей хромой подруги. Я не видел, чтобы она когда-либо сильно переживала за своих трибутов, хотя знаю, что любила и любит каждого из них, хотя старается этого не показывать. Для нас с Джоанной Шерон стала словно примером и образцом ментора, и хотя я знаю, что моя подруга никогда в этом не признается, но она в тайне восхищается ей и старается быть на неё похожей. Ещё несколько секунд Шерон неподвижно сидит на месте, а потом поворачивается и ловит мой пристальный взгляд. - Мне жаль, – тихо выдавливаю я, прекрасно понимая, что любые слова сочувствия сейчас прозвучат фальшиво. Она пристально смотрит мне в глаза, но ничего не отвечает, и откидывается на спинку дивана. - Финник, – Джоанна касается моей руки, и я мгновенно оборачиваюсь и смотрю на экран, на котором ещё недавно крупным планом показывали лицо убитого мальчика. Сейчас камеры вернулись к остальным трибутам, и теперь я снова могу видеть Энни. Честно говоря, меня настораживают её действия. Я не могу понять этого странного решения идти по пятам за маленькой девочкой из Дистрикта-6, которой она явно не доверяет, иначе бы уже давно открылась ей и предложила союз. За одну неделю я достаточно изучил Энни Кресту, чтобы понять её характер и предугадать поведение на арене. Я уже и не предполагал, что она сможет удивить меня больше, чем в день нашего знакомства, но сильно ошибался. Её пока непонятная тактика пугает меня – сейчас я ещё больше боюсь, что скоро потеряю своего трибута. Я был уверен, что Энни и Аэрон договорились встретится на арене в каком-нибудь особенном месте, например, у воды. Но ни парень, ни девушка не делали никаких попыток найти друг друга, и это сильно удивляло меня. Сейчас Аэрон устроился в доме недалеко от Главной площади, где лежит Рог изобилия и где профи разбили свой лагерь. Еды и воды у него достаточно, и поэтому моя помощь ему пока не требуется, чего не скажешь об Энни. Я не знаю, сколько она продержится рядом с Элизой, и зачем вообще ей понадобилось за ней идти. Хотя если вспомнить, какой сообразительной оказалась эта трибут из Шестого, то можно даже порадоваться за Энни: по крайней мере она теперь знает, где спрятана еда, и в случае чего может вернуться в дом у реки и забрать её. Левиан, ментор Шестого, относится к этому недосоюзу с таким же недоверием, как и я. Пару раз я слышал, как он назвал Энни нахлебницей, и у меня возникало жгучее желание ему врезать. Хотя, кто знает, как бы я вёл себя на его месте, если бы это Элиза увязалась за Энни и следовала бы за ней по всей арене. Не исключено, что я бесился бы так же, как и Левиан. Когда на арене Рем догнал трибута из Одиннадцатого и между ними началась битва, все камеры, конечно, переключились на них, чтобы не пропустить ни одного мгновения и показать убийство во всех подробностях. Про остальных трибутов сразу же забыли, ведь капитолийцам гораздо интереснее наблюдать за дракой, чем за скитаниями одиноких игроков. Смотреть на это было невыносимо, но страх за Энни заставлял меня сидеть на месте и ждать, пока камеры переключатся на неё. Наконец, все закончилось, и на экране показались остальные трибуты. Элиза бежит вперёд, не оглядываясь и как будто не чуя под собой ног. Каким-то образом этой девочке удается выбирать самый безопасный маршрут по тем улицам, где нет никого из трибутов. Энни еле поспевает за ней, но старается не отставать. Сейчас я, как никогда, рад тому, что она следует за Элизой – от этого зависит её жизнь. На остальных трибутов пушечный выстрел подействовал по-разному. Профи во главе с Оникс засобирались на охоту, хотя планировали весь день провести в своём лагере, продумывая схему какой-то ловушки, которую предложил Гиацинт. Аэрон в своем новом укрытии даже не шелохнулся. Некоторых игроков выстрел заставил покинуть свои убежища и искать, по их мнению, более надёжные. Ничем непоколебимое спокойствие Аэрона тревожит меня. На арене излишняя самоуверенность никогда не приводила ни к чему хорошему, и я сильно беспокоюсь за него, хотя моя тревога за Энни намного сильнее. Джоанна успокаивает меня и даже предлагает пойти прогуляться, раз на арене пока затишье. Но я не могу оторваться от экрана, не могу, хотя мне глубоко противно всё, что там происходит. Какая-то неведомая сила притягивает меня и заставляет сидеть неподвижно. Глубокий страх за Энни завладел моим сердцем, и меня гложет странное чувство, что если отвернусь от экрана хоть на минуту, с ней произойдет что-то ужасное. Поэтому я беру руку Джоанны и лишь крепко её сжимаю. - Иди без меня. Я не могу. - Постарайся не сойти с ума, пока меня не будет, – она отвечает таким же крепким рукопожатием и быстро встаёт с дивана. – Мне правда нужно прогуляться, Финник, прости. Иначе просто не выдержу. - Я понимаю. Возвращайся поскорей. Она кивает и быстро выбегает из кабинета. Хеймитч провожает её внимательным взглядом и, когда дверь захлопывается, тянется к бутылке виски. - Выпьем за самую молодую из нас! – он поднимает бокал вслед Джоанне и криво усмехается. – Пусть её нервы станут крепкими как железо. Вам всем уже поздно этого желать, а ей как раз, – он опрокидывает содержимое бокала себе в глотку и громко икает. – Не хотите присоединиться? Никто не удостаивает его ответом, и только Маркус молча протягивает свой стакан. Хеймитч наливает ему почти до краёв, и он выпивает всё до дна, почти не поморщившись. Я не могу сказать, что не согласен с ним. Среди всей нашей компании Джоанна – самая юная, ей ещё предстоит познать всю боль и отчаяние нашего положения сполна. Я старше её всего лишь на год, но ощущаю себя стариком по сравнению с ней. Хотя, если задуматься, она пострадала не меньше меня. На её счету без малого шесть жизней, смерть самых дорогих и близких людей, но только третий год менторства. Нет, жизнь одинаково и беспощадно состарила нас обоих слишком рано. Следующие несколько часов я наблюдаю за передвижениями Элизы и Энни. Видимо, капитолийцев заинтересовал такой необычный ход Игр, и обе девушки сыскали некоторую популярность. Поэтому камеры почти не переключаются на другие участки арены, а показывают только их двоих. Изредка на экране появляются остальные трибуты, но лишь на несколько секунд, да и то для того, чтобы зрители убедились, что ничего интересного с ними не происходит. Элиза выбирает самые узкие и грязные улочки, но зато на пути ей никто не попадается, и она, не останавливаясь, идёт вперёд. Я удивляюсь тому, как она до сих пор не заметила следующую за ней девушку, и могу только восхищаться тем, как осторожно и тихо передвигается Энни. Она держит определённую дистанцию, и это помогает ей оставаться незамеченной. К семи часам они добираются до огромной кучи мусора и хлама, напоминающей разгромленную детскую площадку. Элиза бредёт между разбитых и покорёженных каруселей, качелей и песочниц. Внезапно она наклоняется и что-то подбирает с земли. Близорукие глаза беспомощно щурятся, а потом она, видимо, узнаёт эту вещь, и её лицо светлеет. Камеры мгновенно берут другой ракурс и увеличивают кадр. Теперь мы все можем видеть, что нашла Элиза. Маленькую, размером с ладонь, юлу. Словно забыв, где находится, трибут садится прямо на землю и расчищает перед собой место. Потом осторожно ставит игрушку перед собой и медленно, затаив дыхание, поднимает волчок и заводит его несколько раз. Внутри юлы скрепит песок, но она поддаётся Элизе и начинает крутится. Девочка тихо смеётся и пару раз хлопает в ладоши от радости. Потом снова заводит остановившуюся игрушку и снова смеётся. По оживлённому лицу Элизы нетрудно догадаться, что эта случайно найденная на развалинах вещица напоминает ей о тех редких счастливых минутах, которые выпадали на её долю. Возможно, это была её единственная игрушка. Я не понаслышке знаю, как это – жить в полной нищете и играть чем придется, когда есть время. Поэтому могу представить, что сейчас чувствует эта бедная маленькая девочка, как радостно бьется её сердце, и с каким трепетом и нежностью она снова и снова заводит свою юлу. Элиза сидит, сгорбившись над игрушкой и повернувшись спиной к Энни, которая прячется за сломанной горкой. Девушка вытягивает шею, чтобы рассмотреть, чем занята Элиза, но ей ничего не видно, и она в недоумении хмурится. Неизвестно, сколько ещё девочка просидит так, а солнце к тому времени начинает садится, и становится холоднее. Если она не поторопится, то рискует остаться без ночлега. В подвалах некоторых домов Элиза нашла ещё еду, и Энни успела заметить, где она спрятала то, что не взяла с собой. Но теперь им обеим необходимо искать убежище, и чем скорее, тем лучше. Сейчас я, кажется, понимаю, почему Энни решила следовать за Элизой, и не могу не одобрить эту идею. Девочка из Шестого Дистрикта явно очень умна и сообразительна, иначе бы не продержалась и суток. Этому искусству выживания стоит поучиться, и я рад, что Энни начинает видеть и различать некоторые секреты арены так же, как Элиза. Но всё равно я надеюсь на то, что она выберет свой собственный путь до того, как той встретится кто-нибудь из трибутов. Распорядители не долго будут наблюдать за тем, как маленькая девчонка искусно выбирает безопасные маршруты. Они обязательно устроят что-нибудь, чтобы собрать вместе как можно больше трибутов и устроить побоище. Единственное, что мне не ясно – зачем распорядители спрятали на арене столько еды. Игры не зря называются Голодными – еду можно получить только от спонсоров или добыть у Рога. Думаю, этот маленький сюрприз для тех, кто оказался подогадливей, обязательно обернётся чем-нибудь ужасным. На арене никогда и ничего не бывает просто так. Элиза, наконец, словно пробуждается ото сна, убирает юлу в свой рюкзак, поднимается с земли и продолжает идти дальше медленным шагом. Слева виднеются высокие деревья, и Элиза направляется к ним. Энни не спешит покидать своё укрытие и наблюдает за девочкой, осторожно выглядывая из-за груды проржавевшего железа. Элиза тем временем добирается до деревьев, которые оказываются началом небольшого парка, сбрасывает рюкзак и садится на трухлявый пенёк. Наклоняется, чтобы завязать шнурок на ботинке, а потом принимается пересчитывать свои припасы. В рюкзаке оказывается шесть консервных банок, половина булочки с корицей и бутыль с водой. Хлеб ей прислали спонсоры еще в начале второго дня, когда она первый раз нашла еду. Видимо, она покорила своей сообразительностью кого-то из капитолийцев, и они прислали ей небольшой подарок. Девочка отпивает немного воды из бутыли, закручивает крышку и озирается вокруг в поисках чего-нибудь полезного. Вдруг её лицо проясняется, она щурится, не веря своим глазам, и быстро встаёт на ноги. Камеры показывают зрителям то, что привлекло внимание Элизы – целую полянку, усыпанную красными ягодами. Она быстро укладывает консервные банки и воду обратно в рюкзак, но оставляет его на земле и со всех ног бежит в глубь парка. Энни, заметив, что Элиза оставила вещи, выглядывает из своего убежища и видит, как та забегает на поляну. Грохот взрыва мгновенно рушит тишину вечера, и на несколько секунд я теряю дар речи. Кажется, взорвалось что-то рядом со мной, и меня словно оглушило точно так же, как и Энни, которую взрывная волна отбросила на несколько метров от её укрытия. - Что это? – Кашмира первой обретает дар речи и трясущимися руками показывает на экран. – Что это было? - Бомба? – Маркус взволнованно передёргивает плечами. - Но разве парень из Третьего что-то успел натворить с минами у Рога? Я перевожу взгляд обратно на экран, который до сих пор дрожит, и качаю головой. Трибут из Третьего тут ни при чём. Он бы не смог перенести мины так далеко от Рога. Никто из трибутов не причастен к этому. Это сработали капсулы.