Часть 6
19 февраля 2014 г. в 16:06
Эффи никак не могла заснуть. В голове творился настоящий хаос. Мысли, заполонившие сознание, удивительным образом не сочетались между собой, и словно даже противоречили одна другой. Из головы никак не шел образ ментора с его серыми глазами, в которых навсегда застыла боль. Девушка прекрасно понимала, что безумие, захватившее ее на время проведения Шестьдесят девятых Игр, подходит к концу. Завтра утром она в последний раз увидит Хеймитча перед тем, как отправиться в столицу. Потом почти год она не будет знать о нем ничего. Просто так ведь поехать в Дистрикт нельзя, а Эбернети, хоть и может в любое время приехать в столицу, никогда этого не сделает. Ему ведь глубоко наплевать на чувства глупой капитолийки. Целый год вдали от него. Целый год без взгляда серых глаз, без ехидной улыбки, без подколов и сальных шуточек. Как же ей будет всего этого не хватать.
Сопровождающая поднялась с кровати и, надев халат, вышла из своего купе. Девушка постояла пару минут в коридоре и решила пройти в вагон со стеклянными стенами. Вообще этот вагон предназначался для победителей. Задумка состояла в том, чтобы люди видели их, когда поезд въедет на станцию родного дистрикта. Однако трибуты Двенадцатого так редко побеждали в Голодных Играх, что по назначению вагон до сего дня использовался лишь дважды. Капитолийка вошла и приблизилась к стеклу. За огромным, во всю стену окном проносились поля, медленно тонущие в сгущающихся сумерках. Где-то вдалеке виднелось темное, почти черное пятно, с каждой секундой уменьшающееся в размерах. Кажется, это был хвойный лес, который они проехали не далее чем полчаса назад. Температура воздуха за стенами поезда была достаточно низкой и стекло, служившее границей между прохладой внешнего мира и жарко натопленным купе, запотело. Эффи провела пальчиком по затуманенному стеклу. Она как зачарованная смотрела на темные блестящие дорожки, остающиеся за её наманикюренным пальчиком. Куратор «отпустила» мысли и бездумно чертила узоры на запотевшем стекле. На девушку вдруг нахлынуло всепоглощающее спокойствие, а в голове не осталось ни одной неприятной мысли, которые тревожили её в последние дни.
Хеймитчу не спалось. Отчасти потому, что он все время думал о той, которая видела десятый сон в соседнем купе. Когда и как так получилось, что мисс Тринкет прочно засела в его мыслях, мужчина и сам не знал. Однако он четко понимал, что теперь будет не так просто выбросить ее из своей головы. Сон не шел, стоило бы, наверное, напиться и заснуть, но в кой то веки, ментору не хотелось и пить. Он вышел из своего купе и пошел в конец поезда, туда, где последний вагон оканчивался прозрачной стеной. Там можно было хоть через стекло полюбоваться природой. Настоящей, живой природой, а не искусственной подделкой. Там можно было отвлечься от мыслей о капитолийке… точнее, о Капитолии и попытаться привести в порядок мысли.
Дойдя до места назначения, мужчина понял, что жестоко ошибся в своих надеждах. Только заглянув в просторный вагон, он заметил стоящую у окна Эффи. Светловолосая девушка стояла к нему спиной. Она водила тонкими пальчиками по запотевшему окну, оставляя на холодном стекле причудливые узоры. Если бы Эбернети не был уверен, что кроме нее и еще пары безгласых официанток в поезде нет ни одной женщины, он бы ни за что не поверил, что это может быть та самая Эффи Тринкет.
Увидев в окне его отражение, сопровождающая обернулась и Хеймитч впервые увидел настоящую Эффи. Милую, красивую, нежную девушку с пшеничного цвета волосами и невероятно красивыми голубыми глазами. Только сейчас, при отсутствии огромного количества косметики, её небесно-голубые глаза светились естественным блеском и заставляли забыть обо всем. В её взгляде, обращенном к ментору, было столько эмоций… настоящих, живых, искренних. Удивление, изумление, замешательство, смущение, нежность, промелькнувшая всего на несколько секунд.
Хеймитч не понял, как получилось так, что он потерял остатки здравого смысла. Он преодолел оставшееся между ними расстояние и нежно провел рукой по ее щеке. Она молча смотрела в его глаза, не в силах оторваться до тех пор, пока не почувствовала прикосновение горячих губ к своим устам. На этот раз поцелуй был другим, не таким, как первые два. Сейчас в нем было что-то особенное, что-то что мужчина и хотел бы скрыть, да не смог. Эффи не найдя в себе сил сопротивляться, ответила.
Девушка потеряла счет времени. Казалось, ментор только пару минут назад вошел в вагон. Всего несколько секунд назад девушка ощутила прикосновение горячих губ, но как только это произошло, время, словно остановилось. Не было никого и ничего, кроме их двоих и этого вагона.
Когда Хеймитч закончил поцелуй, Эффи не нашла в себе сил отстраниться. Напротив, она прижалась к его груди и, не встретив сопротивления, обняла мужчину.
- Я же говорил, что выиграю, - прошептал ментор. Он обнял девушку, прижимая её к себе.
Капитолийку задели слова Хеймитча. Только Эбернети мог испортить все в такой момент. Она резко отстранилась от мужчины, сбросив его руки со своих плеч.
- Дурак! – выпалила она. Сопровождающая отошла в сторону и, бросив на ментора негодующий взгляд, фыркнула и отвернулась к окну. Она скрестила руки на груди и напустила на себя как можно более сердитый и недовольный вид, стараясь скрыть свое смущение. Как назло, отсутствие макияжа на лице позволяло мужчине разглядеть предательский румянец, заигравший на щеках куратора.
«Как ребенок», - подумал Эбернети. Он снова ощутил непривычную для него теплоту по отношению к «несносной» капитолийке. Однако теперь, видя её такой настоящей и такой… красивой, мужчина даже не попытался избавиться от пугавшего его много дней чувства. Но и многолетняя практика сокрытия истинных чувств за маской безразличия и холодности давала о себе знать.
Заметив, что его слова возымели должное действие, Хеймитч продолжил, еще больше распаляя собеседницу. Мужчина натянул на лицо ехидную ухмылку, которая в последние дни была единственным спасением от демонстрации истинных чувств.
- Не стесняйся детка, расскажи мне, что ты чувствуешь. Я ведь прав. Мне удалось добиться тебя. Ты хочешь меня, - без стеснения заключил Хеймитч. В его тоне не было ни намека на неуверенность или сомнение.
- Да пошел ты! – буркнула Эффи. Она опустила руки от груди, резко повернулась к выходу и попыталась покинуть вагон, но угодила в руки ментора.
Мужчина прижал девушку к себе. Его руки бесцеремонно ощупывали сквозь тонкую ткань халата мягкие изгибы девичьего тела, а губы блуждали по нежной коже шеи. Горячее дыхание щекотало кожу, вызывая приятную дрожь, пробегающую по безумно податливому телу девушки. От нахлынувших чувств голова шла кругом, а дыхание стало частым и неровным. Из груди Эффи вырвался тихий вздох, на который Хеймитч тут же отреагировал, еще теснее прижав капитолийку к себе. Нужно было что-то делать, но капитолийка понимала, что уже поздно. Слишком далеко все зашло, слишком сильно она… влюбилась. Черт бы побрал её влюбчивую девичью натуру! Уже ничего не изменишь, осталось только одно… признаться в своих чувствах. Нет, не совсем. Ни в коем случае нельзя показывать ему всего. Только не так. Эффи дернулась, пытаясь вырываться из объятий Хеймитча. Мужчина не стал удерживать её. Куратор отскочила и, остановившись в паре шагов от Эбернети, посмотрела на своего «мучителя».
- Не сопротивляйся. Я же вижу… тебе приятны мои прикосновения, - проговорил мужчина, глядя собеседнице прямо в глаза. – Твое тело красноречивее слов говорит мне о твоих желаниях, - заключил ментор. Тень улыбки, промелькнувшая на его лице, не укрылась от зоркого взгляда мисс Тринкет.
- Да! Да, чертов идиот! Я… я, не могу с собой справиться… я хочу тебя! Хочу, ясно тебе?!- крикнула Эффи. Зная Эбернети, она понимала, если он только узнает, что за её томными вздохами, непозволительно пылкими поцелуями и невольным трепетом стоит что-то большее, чем просто похотливое желание, он станет издеваться над ней еще больше. Куратор догадывалась, что он и без того все давно уже понял, но ей казалось, что признание, произнесенное вслух, уничтожит раз и навсегда даже надежду на относительно нормальные рабочие, или может даже, дружеские взаимоотношения с наставником Дистрикта Двенадцать.
Да, лучше так. Проще признаться в том, что не можешь совладать с инстинктами и справиться со своим телом, чем признать, что влюбилась в этого нахала. Эффи уже смирилась с тем, что проиграла чертово пари, что впервые в жизни по-настоящему полюбила… и кого? Наглого, самодовольного, язвительного ментора-алкоголика. Это не правильно… Но Боже, как же забилось её сердце, какой радостный трепет охватил её, когда в тишине пустого вагона она услышала его голос! Такого не должно было случиться, но все же, это произошло.
В ответ на признание девушки, Хеймитч лишь как-то немного грустно улыбнулся и опустил взгляд.
- Доволен? Ты выиграл! Поздравляю, ты у нас молодец! Секс символ всего Панема. Счастлив? - напустилась на него сопровождающая. Она чуть не плакала от обиды и стыда.
- Да. Доволен. Но не счастлив, - спокойно ответил Эбернети. Ему одному было известно, сколько усилий пришлось приложить, чтобы сохранить ровный, холодный тон. Тогда как в душе все переворачивалось и привычный серый, безрадостный мир ментора рушился на глазах.
Эффи отошла от мужчины на пару шагов, но не спешила уходить. Кто знает, что держало её здесь? Может желание узнать, что же все-таки скажет ментор, который с задумчивым видом уставился куда-то мимо собеседницы? Или ей просто хотелось, подольше сохранить странное ощущение радостного возбуждения, так не вязавшееся с её резкими словами и повышенным тоном?
Хеймитч все еще переваривал полученную информацию. Он чувствовал себя так, словно находится на перепутье. С одной стороны – странное, непривычное тепло, зарождающееся в его душе по отношению к капитолийке, а с другой – вечный страх за жизнь близких и дикая ненависть к Капитолию. И выбор пути мог многое изменить в его жизни. Вот только надо ли ему это?
- Это все хорошо, но ты проиграла пари, - проговорил Хеймитч. Он заметил, что Эффи собралась уходить и не смог удержаться. Решение пришло спонтанно. Возможно позже, он не раз о нем пожалеет, но сейчас совсем не хотелось об этом думать.
- И что? – проговорила мисс Тринкет. Она старалась говорить жестко и резко, но у нее не получалось.
Эффи остановилась, но не повернулась. Ее мучала досада на себя за слабость, обида и злость на Хеймитча. Он получил то, чего хотел, заставил ее не просто желать его, но и любить. В горле застрял ком, к глазам подступали слезы.
- Как что? А выполнить любое мое желание? – как-то невесело усмехнулся мужчина. Он понимал, что все это неправильно, жестоко, несправедливо по отношению к Эффи, но и останавливаться не собирался. Просто не мог.
- Что, прямо сейчас? – устало поинтересовалась мисс Тринкет. Она изо всех сил старалась скрыть дрожь в голосе и рвущиеся наружу рыдания.
- Да, - ответил Хеймитч. Он еще на шаг приблизился к девушке и остановился. Ментор сам не осознавал, что делает, но решил не задумываться о мотивах своих поступков.
- Хорошо, - ответила Эффи. Она мечтала поскорее избавиться от обязательства перед Эбернети и уйти подальше. Только бы не видеть и не слышать его. Она прекрасно понимала, что будет больно и обидно, но уже ничего нельзя было изменить.
Если бы в ту ночь она не согласилась на дурацкое пари, ничего бы этого не произошло. Но, с другой стороны, капитолийка никогда бы не почувствовала того, что ощущает сейчас, зная, что Хеймитч сверлит ее взглядом серых глаз. Сейчас она готова была сделать что угодно, лишь бы не ловить больше на себе его внимательный взгляд, не слышать его голос с хрипотцой. Что он там придумал? Наверняка что-то такое же глупое, как этот спор. Эффи была уверена, что пожалеет о том, что согласилась. Но ведь условия нужно выполнять!
- Чего ты хочешь? – спросила куратор. Она наконец решилась обернуться и посмотреть на собеседника, но встретившись с его каким-то странным, испытующим взглядом, растерялась.
- Тебя, - выдохнул мужчина. Ему доставляло удовольствие замешательство, отразившееся на лице сопровождающей. Однако он поймал себя на мысли, что это не веселит его, а скорее радует. Он внезапно осознал, что просто не сможет покинуть поезд, не испытав близости этой невероятно привлекательной, абсолютно не похожей на других девушки. Он хотел её, безумно, страстно… но еще сильнее, чем желание, была зарождающаяся в его душе нежность по отношению к капитолийке. Вот это-то и пугало Эбернети. Его привычный защитный механизм включился сам собой. Мужчина и сам не заметил, как стал вести себя слишком настойчиво. Приятное теплое чувство он всеми силами старался спрятать за дешевой пошлостью и у него это неплохо выходило.
Эффи почувствовала, как в тот же момент руки Хеймитча легли на ее талию. Из под ног словно выбили почву. Сердце девушки забилось чаще, дыхание стало неровным, но вырываться она не собиралась. Она чувствовала тепло, исходящее от мужчины, прижавшего ее к себе. Капитолийке даже казалось, что от него идет самый настоящий жар. Или это ее бросило в жар? Она могла ожидать от него любой просьбы: признаться в своем проигрыше перед посторонними людьми, честно сказать, именно об этом она в первую очередь подумала, когда Хеймитч напомнил об условии. Также, он мог потребовать какого-нибудь экстравагантного поступка, который угробил бы и без того пострадавшую репутацию столичной дамы навсегда. Однако девушка и предположить не могла, что он… Нет. Это очередная его шутка.
- Хеймитч, хватит уже, ты победил. Игра закончилась, - пробормотала мисс Тринкет. В ней боролись жгучий стыд и невозможное желание.
- Вот именно, игра закончилась и я хочу то, что причитается победителю по условию, - подтвердил Хеймитч. Ввыдыхая каждое слово над ухом Эффи, он приводил девушку в еще большее замешательство.
- Нет, - ответила куратор. Она старалась казаться непреклонной и жесткой, но о какой стойкости могла идти речь, когда лицо пылало огнем, а все тело дрожало от одних лишь его прикосновений? Капитолийке хотелось лишь продлить этот момент на как можно больший срок.
- Ты не можешь отказать. У нас был договор, - пробормотал ментор. Одной рукой он все еще придерживал Эффи за талию, а второй мягко, почти невесомо, провел по её руке, задирая широкий рукав халата до самого плеча.
- А ты не можешь меня заставить, - отозвалась девушка. Капитолийка говорила четко и уверенно, а мысли в голове так и крутились вокруг его горячих губ, о прикосновениях которых она грезила.
- Мог бы… но не хочу, - ответил ментор, улыбнувшись, - я хочу получить свое по справедливости, - добавил он. С каждой секундой он все больше вживался в роль искусителя, заставляя себя забыть о теплых чувствах.
- Нет, - повторила Эффи. Вывернувшись из рук ментора, она отошла на пару шагов и отвернулась к окну. Одна часть разума девушки твердила, что она не должна уступать. На этот раз Хеймитч не должен получить то, что хочет. Зато другая готова была без остатка отдаться ему. И вторая половина становилась сильнее с каждым прикосновением мужчины, с каждым произнесенным им словом.
- Детка, в твоих словах совершенно нет логики, - усмехнулся Хеймитч. Он снова приблизился к сопровождающей и обнял её теперь уже со спины. - Ты признаешься, что хочешь меня, а когда я прошу того же самого, ты отказываешься. В кой то веки наши желания совпадают, так почему бы не воспользоваться моментом? – прошептал он над ухом Эффи, задевая губами её бархатистую кожу.
Руки ментора очертили плавный изгиб девичьей талии и сомкнулись на животе капитолийки. Горячие губы образовали на шее дорожку из легких, почти невесомых поцелуев. Мужчина на секунду остановился, прислушиваясь к своим ощущениям. Он внезапно осознал, что самое приятное для него не столько то, что в его объятиях находится молодая, привлекательная, сексуальная девушка, сколько то, что ей самой его незатейливые ласки доставляют подлинное наслаждение.
Запоздало девушка поняла, что уже сама жмется к мужчине, находит его руку на своем животе и переплетает свои пальцы с его.
- Вот так, умничка, - одобрительно прошептал Эбернети. Он продолжал прижимать к себе капитолийку. Однако теперь уже не удерживал её от «бегства», а лишь позволял себе насладиться ощущением тепла его тела.
Эффи была не в состоянии сопротивляться. Она прекрасно понимала, что пожалеет о том, что сейчас произойдет, но было все равно. Девушка развернулась, воспользовавшись тем, что мужчина ослабил хватку, и приникла поцелуем к его губам. Ментор с готовностью ответил.
Его пыл заставил мисс Тринкет забыть обо всем на свете. Все последствия сегодняшнего безумия, которые свалятся на сопровождающую завтра, она решит по мере их поступления, но только не сейчас.
Каким-то волшебным образом голубкам удалось добраться до купе Эффи, которое оказалось ближе. Они остались никем незамеченными. Если, конечно, не считать камер видеонаблюдения, которыми были напичканы абсолютно все помещения в поезде.
Молчаливое согласие Эффи стало той отправной точкой, с которой началось безумие Хеймитча. Пока она сопротивлялась, какая-то часть мозга мужчины работала и он бы, наверное, еще мог остановиться. Однако, когда девушка поддалась, полностью приняв условия его игры, он окончательно потерял голову.
Горячие ласки и страстные поцелуи словно унесли девушку в параллельную реальность. Она с трудом осознавала, что происходит и где она находится.
Это невероятное ощущение счастья, наполнившее каждую клеточку ее тела, закончилось так же внезапно, как и возникло. Капитолийка слушала размеренное дыхание мужчины, спящего рядом, и понимала, что снова проиграла. Пусть это уже не была игра, но Хеймитч получил, что хотел. Снова… а она осталась ни с чем… опять. Хотя нет, воспоминания об этой ночи останутся с ней. Но что такое воспоминания, когда тот, кто подарил тебе счастье, через несколько часов станет чужим и далеким? А ему что? Ему все равно. Он добился своего. Доказал, что способен влюбить в себя даже ту, которая презирала его, получил и ее признание и ее саму. Эффи отодвинулась на самый край кровати и, натянув на себя смятую простыню, оказавшуюся почему-то не под ней, а на ней, попыталась не думать о произошедшем.
Проснувшись от холода, Хеймитч заметил съежившуюся на краю кровати Эффи. Одного прикосновения к её холодному плечу хватило, чтобы понять, насколько она замерзла. Подтянув скомканное одеяло, лежавшее у ног, ментор накрылся им сам и, придвинувшись к девушке, укрыл ее. Он приподнялся на локте и провел рукой по светлым волосам капитолийки, разглядывая её сбоку. Лицо сопровождающей выглядело таким спокойным и умиротворенным и, глядя на него, мужчина ощущал такой же прилив спокойствия и тепла. А это было непозволительно. Он убрал руку, опустился на подушку и перевел взгляд на противоположную стену.
С некоторых пор, Эбернети понял, что пари оказалось не такой уж и блестящей идеей, ведь пытаясь соблазнить Эффи, он и сам влюбился в это невероятное чудо. Точнее, началось все… а с чего все началось? Ментор и сам не мог назвать момент, когда все началось. Как-то это было спонтанно и неожиданно. Когда Хеймитч предлагал пари, он ничего не чувствовал к занудной мисс Тринкет… и когда только начал предпринимать попытки завладеть вниманием девушки… и первый разговор в лифте… и когда приглашал на танец… и… а вот когда он впервые ее поцеловал, вот тогда он что-то почувствовал. Хотя, нет, он ведь после танца пошел в сад именно потому, что не мог разобраться в себе, и хотел подумать. Он тогда не мог предположить, что Эффи окажется там же. Иногда Эбернети казалось, что эти его неправильные и невозможные чувства зародились из простого влечения, разбуженного близостью Эффи во все те моменты, когда он пытался заставить ее нервничать. Или это не совсем так? В общем, Хеймитч никак не мог понять, когда и как осознал, что нуждается в этой девушке, но то, что это было так, уже не вызывало сомнений. И чем меньше сомнений было в его душе относительно своих чувств, тем больше вопросов появлялось в голове относительно того, что делать дальше? Казалось бы, все предельно просто. Забыть все это как несбыточный сон. Но так ли это легко?
Девушка почувствовала тепло и развернулась к источнику, коим оказался Хеймитч. Она улыбнулась во сне и, прижавшись к груди мужчины, засопела, вызвав тем самым невольную улыбку наставника «Угольного» Дистрикта. Он обнял сопровождающую, позволяя себе насладиться непривычными проявлениями нежности, и очень скоро заснул.
Проснувшись в объятиях ментора, Эффи вспомнила все, что произошло ночью. Её накрыл прилив стыда. Щеки загорелись румянцем. Куратор выбралась из-под одеяла, надела халат и подошла к окну, за которым с невообразимой скоростью проносился величественный лес.
Сейчас, когда хмель любовной ночи прошел, девушка поняла, какую ошибку совершила. Только сейчас она в полной мере осознала, что не только влюбилась в человека, который в принципе не способен ответить на ее чувства, но и позволила ему воспользоваться своей слабостью. Капитолийка сама дала понять Хеймитчу, какую власть он над ней имеет. Теперь было уже поздно что либо менять. Слишком поздно. Сделанного не воротишь, но кто знает, может ей еще удастся удержать на плаву свою репутацию? Быть может Хеймитч окажется достаточно порядочным, чтобы не афишировать то, что между ними произошло? А как же быть с чувствами к этому мужчине? Что говорить, когда он проснется?
Эффи нервно теребила кончик широкого пояса и вглядывалась в размытую даль. Мысли путались, смешивались, перебивали одна другую. Нужно было решить что-то для себя, но способность адекватно рассуждать испарилась при одной лишь мысли о том, что любимый мужчина спит позади нее на её же кровати.
Эбернети проснулся немногим позже сопровождающей. Он ощутил отсутствие девушки и открыл глаза. Взгляд его тут же упал на стоящую к нему спиной Тринкет. Ее золотистые волосы рассыпались волнами по плечам, а легкий халатик подчеркивал каждый изгиб тела, которое всего несколько часов назад полностью, безраздельно принадлежало ему. От этой мысли внизу живота стал собираться горячий узел.
«Этого еще не хватало! Только не сейчас!», - подумал Эбернети. Он постарался перевести мысли на что-нибудь другое. Тем более, подумать было о чем.
Прошедшая ночь, да и вообще, последние пару недель многое изменили в жизни наставника Дистрикта Двенадцать. Однако это не должно было стать достоянием общественности. Нужно было что-то предпринять. Вот только что, он не знал. Точнее знал, но у него было два пути. Один из них – оставить все как есть, напомнить столичной мисс о том, что все произошедшее было частью пари и что эта ночь никого ни к чему не обязывает. В конце концов, в этом была доля правды. Вот только хотел Хеймитч совсем не этого. Ему хотелось подойти и обнять девушку, рассказать о том, что она безумно нужна ему. Наверное, он даже хотел бы, чтобы эта невозможная капитолийка была рядом всю оставшуюся жизнь, чтобы просыпаясь, он мог ощущать ее тепло, прикасаться к ее губам, знать, что нужен ей. Однако все это было не возможно. Эбернети не мог позволить себе даже нормально объясниться с Эффи, попытаться убедить её в том, что их отношения невозможны потому что это слишком опасно, в первую очередь для нее. Не мог по той простой причине, что сопровождающая, с которой он проработал не один год стала для него гораздо большим, чем он мог себе представить.
Ментор прекрасно помнил, какие несчастия приносит людям его привязанность. Он помнил, как погибли все, кого он любил. В его ушах все еще звучал голос президента Сноу: «Так будет с каждым дорогим тебе человеком». Он не мог позволить, чтобы подобное произошло с ней, с этой хрупкой, ранимой девушкой. Оставалось единственное верное решение: он не позволит чувствам взять верх и погубить то единственно дорогое, что осталось в его жизни.
- Надеюсь, ты понимаешь, что все, что произошло ночью, было лишь частью договора? – холодно проговорил Хеймитч, сев на постели. Он говорил отчетливо и громко, чтобы у того, кто будет изучать запись из купе Эффи, не осталось ни капли сомнения в правдивости его слов.
Капитолийка вздрогнула от неожиданности. Сердце застучало с удвоенной силой, а грудь словно сдавило от нехватки воздуха. Куратор помолчала с минуту, прислушиваясь к бешеному стуку пульса в висках, а потом насколько это было возможно, спокойно ответила:
- Я рада, что ты тоже это понимаешь.
- А ты не так уж глупа, детка, - буркнул Хеймитч. Он готов был к истерике, слезам, обвинениям… да к чему угодно, только не к такому спокойствию, за которым ему чудилась лишь пустота. Уж лучше бы она наорала на него или дала пощечину. Это вынести было бы гораздо легче, чем её тихое смирение.
- Не называй меня так, - тихо попросила девушка. К горлу подступил комок, в глазах защипало, и Эффи мечтала лишь о том, чтобы ментор поскорее покинул её купе.
Как же больно ей было произносить эти слова. Она сама не понимала, как может оставаться такой спокойной, когда в душе бушевал настоящий ураган. Хотелось кричать от безысходности и плакать от обиды на такие холодные слова мужчины, ставшего для нее смыслом существования.
Хеймитч торопливо оделся и вышел, не проронив ни слова. За все это время Эффи так ни разу и не обернулась. Она изо всех сил сдерживалась, чтобы не разрыдаться при менторе.
«Я сильная, я должна сохранить остатки гордости и самообладания. Я не покажу этому самонадеянному наглецу, что его слова причиняют мне боль. Он не узнает, о моих подлинных чувствах», - мысленно повторяла про себя мисс Тринкет. Кажется, только эти мысли и помогали ей сдерживаться.
Как только дверь за мужчиной закрылась, сопровождающая дала волю слезам. Как? Как она могла поддаться ему? Знала ведь, что будет невыносимо больно. Понимала ведь, что будет страдать, но отдалась своей слабости. Девушка рухнула на кровать, ставшую напоминанием о ночном безумии, и зарыдала, уткнувшись в подушку, которая еще хранила его запах.
Как бы ни тяжело Хеймитчу было, он сказал то, что должен был. Сказал и ушел, оставив Эффи наедине со своей болью. Ментор конечно, понимал, что она будет мучиться, что будет страдать и плакать, но он также осознавал, что все это временно. Она забудет его и найдет другого. У девушек это быстро происходит. Тем более, у жительниц столицы. Она найдет свое счастье с каким-нибудь таким же бездельником, как все капитолийцы и будет жить как обычно. Да, это, наверное, жестоко, но еще более жестоко, подставлять ее под удар в угоду своим чувствам. Как ни странно было Эбернети, но он в первую очередь думал о том, чтобы сохранить спокойную жизнь этой девушки. А ему уже нечего было терять.
Через пару часов поезд прибудет в Двенадцатый Дистрикт. Наставник снова будет пить, заглушая теперь уже не только воспоминания об Играх, но и боль от потери единственной радости, озарившей ярким лучиком его беспросветную серую жизнь. И так до следующих игр. А потом он сможет вновь увидеть ее, напудренную, замотанную в кучу оборок и рюшек с невообразимого цвета париком на голове. Теперь, видя ее такой, он, скорее всего, всегда будет представлять на месте капитолийской дамы простую девушку, без косметики, с рассыпавшимися по плечам пшеничного цвета волосами и в легком ярком халатике. Такую естественную и милую. Скорее всего, в следующую их встречу, Эффи будет еще яростнее выказывать ему свою ненависть и презрение. Однако эта плата за те минуты счастья, что выпали на долю Хеймитча благодаря девушке и этому глупому пари. И он готов был заплатить такую цену. Он привык, что за все в этой жизни приходится платить. И уж лучше платить собственными страданиями, чем жизнями дорогих людей.
Меньше чем через час поезд затормозил на станции Двенадцатого Дистрикта. Ментор вышел из вагона и, не оборачиваясь, побрел в сторону Деревни победителей. С собой из поезда он прихватил несколько бутылок виски и ликера. Этого должно было хватить на некоторое время, а дальше – Котел, ставший для Эбернети вторым домом.
Куратор не выходила из своего вагона. Она поняла, что Хеймитч покинул поезд, когда после короткой остановки, состав снова начал набирать ход. Все, больше не нужно было ни перед кем притворяться. Больше не нужно было делать вид, что все хорошо. Теперь можно выпустить страдания наружу. Впереди целый год привычной шумной и веселой жизни в столице. Эбернети будет далеко и она сможет перестать думать о нем. Она забудет его. У нее будет достаточно времени, чтобы выбросить его из головы и из сердца.