Весна, любовь, романтика и боевые маги.

- Вот такая история… - наконец выдохнула Полин. Вид у неё был очень довольный. Алхимичка буквально лучилась радостью, счастьем, и азартом человека, который всю жизнь мечтал побывать в приключении, и его мечта, наконец, осуществилась. Впрочем, судя по её рассказу, у неё было приключение «на любителя»: ни побегов, ни опасности, и рядом буквально армия тех, кто тебя защитит. Да и длительность события меньше, чем день, вызвала в моём сознании лёгкую усмешку. Ну да ладно, тем более, что я бы никогда не пожелала Полин пережить то, что пережила я. Хотя мне это потом с лихвой окупилось счастливым замужеством и лучшими друзьями… На этой ноте мои мысли распрощались с моей головой так же быстро, как попрощался воздух с лёгкими, потому, что сцену ступил Сигурд. Вот его я здесь увидеть не ожидала, но рада была безумно. - Ну что, свет наших очей и Эгмонтовской короны, соскучилась? – общение с принцем Саидом явно добавило в копилку сигурдого лексикона совершенно новые слова и фразы, которые оборотень произносил с явным сарказмом. - Конечно, соскучилась, Сигри! – находясь в невесомом положении, трепыхаясь в стальных объятиях друга, я легко дотянулась до его густой шевелюры, которая и до моих рук была немного потрёпана. Меня опустили на землю, где я смогла разглядеть, как Эгмонт и Эрик, по-дружески обнимая друг друга рукой за плечи, спокойно смотрели на всё это действие, как смотрят на невинные детские шалости в песочнице мамы, сидящие на лавочке неподалёку. С противоположной от двери стороны послышался шорох. Мы разом туда повернулись: ясновельможный пан Ярослав не совсем твёрдо стоял, слегка пошатываясь и потирая виски пальцами. Никто из нас не двигался, и даже казалось, что не дышал: все мрачно наблюдали, как князь меееедленно приходит в себя, не спеша ему помочь. Впрочем, у меня его потрёпанная персона тоже не вызвала никакой жалости. За этим действием нас и застала моя элементаль, эффектно вылезшая к нам из крохотной щёлочки, через которую, если всмотреться была видна небольшая часть нашей с Полин комнаты. - Хозяйка! Хозяйки! Там, в общем, он…, а потом он, затем они… эти…! Там такое! – подытожила свой многоместоимённый, но малосмысловой рассказ флуктуация. Наши взгляды, все как один (включая до конца неочухавшегося «маньяка») выражали крайнюю степень недоверия относительно вменяемости данной элементали. - Подробнее! – строгим магистрским взглядом пробуравил мою флуктуацию Эгмонт. - Там… эти, - начала было флуктуация, но всё-таки собралась с духом. – Это наверняка этот упырь (Хельги – мысленно перевела я; Упырём его флуктуация называла только на том основании, что уверенно считала настоящих вампиров, к каковым она относила Генри Ривендейла, благородными и щедрыми; тем самым Хельги, вроде как благородный (это ещё проверить надо!) и скупой, принадлежал к самым натуральным упырям) рассказал Генри о том, что пропала, а тут ещё как назло по поручению КОВЕНа к нам приехал Жофруа… - И? – Сигурд был наслышан о моём увлечении этим хорошим, но не таким как Эгмонт, магом, однако в первый раз слышал о Генри. - И теперь они устраивают дуэль за честь спасти тебя из лап коварного похитителя. – Закончила флуктуация. - Сегодня определённо какой-то день «Яльголюбия»! – нахмурилась Полин, вспомнив, что у неё, кроме Саида, нет больше таких кавалеров, которые были готовы бежать навстречу опасностям на помощь любимой. Если честно, я бы отдала всех своих ухажёров, кроме Эгмонта, Полин, да ещё бы и упаковала с красивым бантиком, вот только ей они тоже уже были ни к чему. - Мне вот интересно, - ухмыльнулся Сигурд, - даже если они вместе решат спасать Яльгу, как долго они будут добираться до этого места? Если даже нам пришлось бродить по здешним джунглям! - Неужели нельзя было телепортом? – удивилась я. - Яльга, это место тоже что-то вроде Слепого Треугольника. Оно заброшено и давно покинуто Древними, но в нём сохранилось достаточно древних сил. – В моей голове прозвучал голос Эгмонта, но вслух ответа так и не последовало. И правильно, нечего непосвященным знать об этом. - А вы не боитесь, что они друг друга поубивают? – спросила флуктуация, которая в данный момент ощупывала маньяка-князя. - Нет, - за всех ответил Эгмонт. – Волноваться надо будет, когда они возьмутся за спасение вместе. Флуктуация как раз в это время задела наливающийся синяк на лбу у даркуцкого пана ложноручкой. Тот взвыл, и как-то быстро пришёл в себя: спина выпрямилась, взгляд приобрёл осмысленность, в голову прибыли первые мысли. Быстро поправив чуть помятую одежду, он гневно посмотрел на Эгмонта. - Ты всё-таки пришёл. А значит, будем драться. Или ты против? – Ярослав, несмотря на побитость и помятость, выглядел внушительно, однако с магистром Рихтером всё равно был несравним. - Я – за, – оглянулся на него Эгмонт, - ответь мне только на один вопрос: зачем она тебе нужна? Тут опешили все. Особенно я. Я, конечно, понимаю, что не подарок, но теперь появляется новый вопрос: зачем тогда он женился? Удивившийся не меньше всех нас, князь подбодрился: - Ну, если она тебе не нужна, можешь сразу отдать её мне, и никакой дуэли не будет. – Видимо ему всё-таки стало боязно идти против Эгмонта. Но тот поднял бровь, явно копируя магистра Ламерлейк: - Испугался? Все замерли. Между уверенным в себе на сто процентов Эгмонтом и выведенным из себя паном Ярославом проскочила, казалось, целая серия молний. И в самом деле, напряжение между ними было настолько велико, что в воздухе то и дело мелькали небольшие искорки. Если бы принц Саид не так сильно беспокоился за свою ненаглядную супругу, то дуэль бы состоялась прямо здесь и прямо сейчас. - О, наша прекраснейшая пери, свет наших очей и дражайшая супруга, - в и без того ставшую тесной комнату зашёл Саид с тремя слугами, и в комнате стало совсем тесно. Поэтому дуэль перенесли в жертвенный зал, где места хватит не только дуэлянтам, но и всем остальным, включая оба войска, которым тоже не терпелось посмотреть на такое редкое, и от того ещё более интересное, зрелище. *** Я как причина дуэли, хмурая, сидела в королевском шатре, который был раскинут прямо в огромном зале: во-первых, от вычурного декора на ярком солнце слепило глаза; во-вторых, сквозняк был такой, что при каждом порыве ветра можно было почувствовать, как ветер свистит в ушах, как бы залетая в одно ухо, и через пустую голову, вылетая из другого. Мне то и дело Полин, которая была окружена вниманием и заботой всего кафского народа, который здесь имелся, подсовывала различные расписные фарфоровые тарелки с чем-то сладким, я бы даже сказала, приторным, тягучим, очень похожим на желе, и обсыпанным сверху сахарной пудрой. Тарелку я приняла только раз, и вот уже второй час пытаюсь разжевать это кондитерское изделие. Но Полин оказалась права, когда сказала, что от него мне полегчает: действительно, сейчас мои мысли занимала картинка, как, естественно победивший Эгмонт, поворачивается ко мне, чтобы услышать поздравления, а я сижу и уже даже не пытаюсь разлепить слипшуюся челюсть. Видимо на моём лице был ярко выражен мыслительный процесс, потому что подошедший Сигурд, собиравшийся что-то спросить, молча сел рядом и взял один кусочек этой «тянучки». Теперь мыслительный процесс был ярко выражен на двух лицах. Нас стали обходить, стараясь не мешать такому трудоёмкому действию, заставившему нас грустно молчать. Рихтер, который всё это время разговаривал с аль-буянцем, подошёл к нам сзади и резко ударил ладонями по спинам. - Ну, друзья мои, чего такие грустные, молчаливые? – Эгмонт лучился радостью чуть тусклее, чем этот зал. Мы же с Сигурдом, подавившись растёкшейся по всему рту сладостью, замолчали ещё угрюмее. - Яльга, если тебе так понравился рукум-лахат, не надо так долго есть один кусочек, у нас его ещё очень много. – Искренне удивилась Полин, в очередной раз подойдя ко мне. Мы уничижительно посмотрели на неё, продолжая угрюмо молчать. До алхимички же, кажется, дошла наша проблема, и через минуту она принесла нам два стакана с чем-то чуть менее тягучим, чем это рукум, ярко оранжевого цвета. На вкус же это оказался апельсиновый сок, с помощью которого мы смогли дожевать сладость, и только потом заметили, что вокруг наступила тишина и началась дуэль. *** Поль Цвирт, имевший несчастье появиться в Академии в разгар всего этого дурдома, стоял посреди опустевшего холла и смотрел на двадцать пятый вид мгымбров, появившийся сравнительно недавно и только в одном экземпляре. Крендель, который так и стоял столбом на том же месте, сверкал всеми цветами ра… всеми цветами губных помад, расцветка которых немного увеличилась со времени знаменитого в мире лыкоморской, и не только, моде доклада Хельги Ульгрема. Непривычная для последних нескольких дней тишина заполняла пустоту коридоров и аудиторий успокоившейся Академии. Растормошённый Цвиртом, который пребывал в скверном настроении после ссоры с очаровательной Алехандриной, весь преподавательский состав Академии в рекордные сроки восстановил дисциплину, однако сразу же после этого снова заперся в кабинете у директора. Над Межинградом опустились тучи, очень быстро закрыв собой по-весеннему теплое солнце. Одновременно на землю упали первые капли дождя и древний фолиант, обтянутый потрескавшейся кожей древнего существа, которого уже не существовало в этом мире, открылся чётко посредине. Первая молния сверкнула в полной темноте, которая со второй молнией ушла безвозвратно, накрыв своими остатками единственное место, которое могла удержать: древний Храм Трёх Огней.