Зануда

На тонком белом листе с прочерченными бледно-синими клеточками была нарисована страшная непропорциональная фигура в огромных очках, со скобами и торчащими вверх ржаво-рыжими волосами. Зубы оскалены, вместо глаз две маленькие черные точки, свисающие щеки, кривые ноги, безвкусная одежда. А рядом красивым почерком выведено: Я черствая и жадная И внешне я нескладная. Навеки нелюбима, Зануда и страшила. Внизу тем же почерком, только более мелким, приписано: «У тебя никогда не будет друзей, тебя никто не полюбит, и ты всегда будешь такой скучной, неинтересной уродиной». Валя несколько секунд разглядывала рисунок и вчитывалась в написанное в ее тетради по физике на последней странице. Нельзя сказать, что она ничего не ощутила, где-то далеко у нее екнуло, особенно в первую секунду после увиденного. Она и так, в общем-то, знала, что вряд ли у нее появятся друзья, что она некрасивая и неинтересная, просто… почему-то было немного больно. Однако чуть позже Валя просто закрыла тетрадь, решив не переживать по этому поводу. Подумаешь… В следующую секунду она вздрогнула — на стол запрыгнул Кузя. Зануда хлопнула глазами, машинально подавшись корпусом назад, и глянула в сторону открытой двери. Кузя настоящий шпион, как тихо он сумел подобраться к ней! Она совсем не заметила его присутствия и не услышала, как открылась дверь. В коридоре стоял Дима, он доставал что-то из чулана. Кузя испуганно напрягся и злобно поднял спину, когда его хозяин достал пылесос. Шумная, огромная машина, засасывающая в себя мусор, выползла в коридор, ее большая злобная щетка взмыла вверх, и кот, поджав хвост, юркнул под стол. Дима тихонько посмеялся, наблюдая за ним, а затем улыбнулся Вале, внимательно наблюдающей за ним. Она слегка покраснела в ответ и отвернулась. — Извини, что поставил тебя в неловкое положение сегодня, — зайдя к ней в комнату, сказал он. Пылесос волочился следом, и Кузя все громче и громче шипел где-то под столом в уголке. — Я иногда вначале говорю, а потом думаю. Чуть не рассказал всем… Валя ничего не ответила, думая над тем, что ей и самой можно было бы извиниться. Но нужно ли было?.. Дима подходил все ближе и ближе, пылесос все приближался и приближался. Он пока не выл, не всасывал со зловещим шумом пылинки, но Кузя под столом почти выл, поджав уши и выпучив глаза. Затем начал осторожно перебираться к выходу, максимально настороженно переставляя лапы с заточенными когтями. Дима следил за ним и вдруг резко дернул пылесос, напугав кота до смерти, что он тут же пулей вынесся из комнаты куда-нибудь подальше. — Беги, беги, драчун маленький, — крикнул ему вслед хозяин, а затем улыбнулся удивленно нахмурившейся Зануде. — Это ему маленькая сдача за все хорошее. Валя почти улыбнулась уголками губ, опустив голову. Дима легонько дотронулся до ее плеча, и это снова заставило ее вздрогнуть. — Ты меня все же буди по утрам, если я не встаю, ладно? А то вот, — он показал ей свои руки, предварительно закатав рукава трикотажной мастерки. Там было очень много царапин. — Видишь? Лучше уж меня будешь будить ты, чем Кузя. Дима посмеялся и пошел прочь. Валя все еще думала, стоит ли ей извиняться. Именно она оставила дверь открытой, из-за чего кот и прошел в комнату, а после исцарапал все руки хозяина... Но как ей извиниться за это, как все объяснить? Она ведь, получается, зашла в комнату, но не разбудила его, более того впустила кота, а затем убежала… Так глупо. Лучше уж промолчать… — А… — тихо сказала она вслед, но Дима услышал, повернув голову через плечо. — Что? — Раз уж я живу у вас, — она встала из-за стола и подошла ближе, — то мне стоит убираться и готовить. — Да нет, не переживай… Ты же гостья. — Гости так долго не живут, тем более за чужой счет. Не хочу быть никому обязанной, я буду выполнять свои обязательства, — сказала она с опущенной вниз головой и осторожно взяла ручку пылесоса. Дима не сопротивлялся и несколько секунд молчал, затем улыбнулся. — Ну ладно, мне же лучше, — он отдал пылесос. — А еще… — Валя замолчала, чуть покраснев. Начало как-то вырвалось, но она уже пожалела об этом. — Что? — Тебе… нужна… тетрадь? По физике? — она вспомнила, как отмахнулся Паштоха от ее предложения сегодня, после чего было неловко и стыдно, а оттого снова подумала, что зря спросила. Но она чувствовала себя виноватой перед Димой, а извиниться не могла, поэтому подумала, что, может, хотя бы так восполнит вину. — Оу, ну… давай, — похлопал глазами он. Затем Валя еще раз пожалела о том, что сделала, — а что если он увидит последнюю очень красочную страницу?.. Но что уж поделать, если вырывать сейчас, то он точно заинтересуется и увидит, а так может и не заметит. В конце концов, кто лезет в конец тетради просто так? Сама Валя просто решила проверить после сказанного Паштохой. В итоге она все-таки отдала тетрадь. Даже если он увидит, ну какая разница?.. Валя тщательно прибралась в доме, вытерла пыль в каждом уголке кроме Диминой комнаты — там, он сказал, сам приберется. Разобраться с пылесосом не составило труда, а вот с бедным напуганным до смерти Кузей было тяжело. Когда Валя зашла в зал и пропылесосила там все, кроме угла под креслом, куда забился кот, она пыталась намекнуть ему, чтобы он не боялся, выбирался оттуда и бежал в уже чистую комнату, куда угодно. Но он забился в одно место и испуганно-злобно ворчал. — Я не буду тебя пугать, — тихо сказала она, нахмурившись и одновременно чувствуя неловкость — неужели кот мог понять ее? Она вздохнула и присела, протянув к нему руки. — Ну же, вылезай. Кузя зашипел и поцарапал ей руки, но Валя все равно схватила его, поджав нижнюю губу от небольшой боли, и вытащила из-под кресла. Кузя молниеносно с поджатыми ушами рванул прочь из зала, а Валя легонько потерла расцарапанные руки. Затем отодвинула кресло и пропылесосила последний нетронутый уголок. Дима все это время наблюдал за ней, выглядывая из-за стены, — он вышел из комнаты, чтобы взять телефон, позвонить кому-то. Увидев эту небольшую сцену, он тепло улыбнулся, убедившись в том, что Валя все-таки добрая, и отошел, чтобы позвонить интересовавшему его человеку. — Алло, Даша, привет! Как твои дела? Мне нужна твоя помощь! — сказал он по пути в свою комнату (телефон был переносным). Валя после уборки принялась за готовку. Готовить она умела, пусть и не любила, но обстоятельства того требовали — жизнь только с отцом, так или иначе, требовала хоть малейших навыков кулинарии. В принципе, имея кулинарную книгу и необходимые ингредиенты, можно было приготовить что угодно. Разве что в этих книгах никогда не учитывали многие нюансы. Свою первую готовку Валя никогда не забудет, она так волновалась, задаваясь вопросами, когда именно включить плиту, когда выключить, как должен выглядеть готовый омлет, сколько именно включает в себя щепотка соли и так далее. Вышло вроде бы более-менее сносно. И на каждый новый рецепт у нее возникало большое волнение, хотя со временем и практикой она поняла, что сильно переживать здесь не стоит, небольшие погрешности не вредят вкусу, как правило. — Вау, какая ты молодец, — похвалила ее Ира, когда пришла домой с работы. — Я вот не очень люблю готовить, различные полуфабрикаты покупаю, там минимум усилий надо. Никогда не понимала хозяюшек, что целый день у плиты стоят, — призналась она. Валя немного удивилась, Ира казалась ей образцовой хозяйкой. — Вот дочь моя, Ника, любит готовить. Экспериментировать даже. Смешивает все подряд, из-за чего нередко, особенно в детстве, я безумно боялась пробовать ее фирменную еду, но каким-то образом сочетание несочетаемых продуктов у нее выходит очень даже сносным. В готовке главное — творчество, интерес. У нее этого с лихвой, всегда что-то чудит, и весьма интересно, пикантно даже. Мне бы у нее поучиться, но… лень как-то, — посмеялась она, накладывая порцию горячего плова себе. — А я не очень люблю, как Ника готовит, — сказал Дима. — Много странных добавок для похудения, одни овощи, и порции маленькие. — Ну ты у нас проглот, как и все парни в твоем возрасте, наверное, — ответила Ира. Валю всегда интересовали их отношения — они не очень походили на мать с сыном, больше на брата с сестрой или вообще друзей. Скорее всего, дело было в Ире. Она даже о дочери отзывалась как о своей подружке. — Ладно, давайте есть! Плов был совершенно обычный, в нем не было ничего плохого или лишнего, но деликатесом назвать, язык не поворачивался. Просто ужин, которым можно наесться. После трапезы Валя помыла посуду и направилась в свою комнату, но в коридоре была окрикнута Димой. Он одновременно разговаривал с кем-то по телефону, а в руке держал тетрадь и… деньги? — Вот, спасибо большое, — протянул он их, и Валя, покраснев от стыда и неловкости, хотела сказать, что не собирается принимать эти деньги, но он ее уже не слышал. — Да, давайте! Я только «за». Тогда завтра?.. — Он скрылся за дверью в свою комнату, где его в полутьме ждал компьютер. Зануда помялась на месте — ну почему он вызывает столько противоречивых ощущений? Гложущих! Почему она не может просто принять деньги, в которых нуждается, от него? И не может сказать ему об очень многом, просто извиниться за что-нибудь? На тонком белом листе с прочерченными бледно-синими клеточками была криво нарисована миленькая девочка в голубом платьишке, она улыбалась, спрятав руки за спину и чуть приподняв плечи. Были пририсованы трава и солнышко. А рядом корявым почерком выведено: Я милая и добрая, Немножко просто скромная. Меня не понимают — всего лишь-то не знают… Еще ниже тем же почерком поверх корректирующей белой жидкости: «Прости, я не лучший художник, а стихоплет и подавно :) Стишок придумала подруга с десятого класса, как смогла, так как была занята сегодня, с рисунком я уже сам корячился. Но ты никого не слушай, ты правда очень хорошая и милая!» Отчего-то защипало в глазах, хотя было совсем-совсем не грустно…