Хаара

Никогда не делай то, что тебе не было свойственно, если это касается плохих поступков, но в характер вноси светлые черты, которых не было ранее. М. С.

Яркий зимний день. Светит солнце, и небо голубое-голубое, как будто сильный мороз поразил все его существо, хотя на самом деле на улице был уже плюс один. Как нетипично! Однако надо было лишь понять, что завтра – главный праздник, главное событие всей зимы, которое давно ждут в праздничном и нарядном, словно ожившем городе – Новый Год! По улицам сновали многочисленные люди, женщины со списками в руках, сердитые мужчины с сумками, и целые стайки веселых ребят, которые сдвинули набок надоевшие шапки, с туго перевязанными шерстяными шарфами шеями, носились по улицам и кидались друг в друга снежками (иногда размером с голову кидающего), и громко пели песни, теребя торчащие из сумок гирлянды и прочие финтифлюшки. Словно большой и неуютный город сразу стал тебе близким, понятным и родным, точно все люди вдруг стали понимать друг друга (проблемы точно стали одинаковыми – в стиле чтокупитьянеуспеваючтоемунадогдеэтонайти), и такие близкие, и всем понятные хлопоты охватили всех жителей деревни Московское. В окнах сияли и переливались живые елки, маленькие лампочки мигали на стекле, морозные узоры, нарисованные мылом на многострадальных глазах девятиэтажек, казались настоящими, сказочно-волшебными. С елочных базаров несся приятный запах хвои и мандаринов. Жизнь цветет, и все в ней счастливы и самодостаточны. Обо всем об этом думала Хаара, шагая по людным улицам, глядя в счастливые в предвкушении чудесного праздника глаза. Она впервые не чувствовала себя чужой, впервые была вместе с другими, она была человеком! На руке болтались цветные яркие пакеты с подарками подругам и друзьям. Был и маленький подарок ей самой – электрический чайник. Все так буднично и так тривиально. Но потому, потому-то и прекрасно! Никто так не оценит человеческую жизнь, как тот, кто давно не был человеком. Хаара об этом знала. * * * Утром она встала с каким-то необычным ощущением, будто в душе легко-легко, даже двигаться будто стало легче и приятнее. Вперед, вперед! Сегодня все собираются у Ирки и празднуют Новый Год! Когда эта мысль посетила Ирину, она живо вскочила и стала переворачивать вещи и что-то искать в лучших традициях шухера. Она смутно понимала, что неофициальная встреча валькирий подразумевает неофициальную веселуху. Значит, Бэтла снова опрокинет на нее шампанское и салат, Гелата почнет танцевать и под конец бухнется со смехом на стол. «Мы все это уже проходили» - ворчливо буркнула она себе под нос, перебирая платья. Хотя, на фиг, какие платья? Праздновать они будут в лесу! Забросив поиски, Хаара накинула на плечи серебрившийся платок с радужными кругами, и осталась довольна своим видом. «По крайней мере, напоминает «Даму с собачкой», - весело подумалось ей. – Заодно можно будет вместе с Гелатой закидать чопорную Ильгу снежками и смазать ее макияж! И не расстроюсь, если Бэтла испортит мне платье». Ну а теперь с подарками – в путь! Тем более, нужно помочь Ирке, Гелате, Фулоне и Холе дорезать салаты... Хаара схватила сумки и заглянула в дверной проем. Вован как всегда сидел за теликом... -Эй, Вован! – крикнула она. – Покатили! * * * Какой приятный снег! Как он мягко падает на лицо, застревает на ресницах, хлопья оседают на неприкрытых длинных волосах, создавая влажный и пушистый воротник, а на каждой, даже самой тоненькой веточке лежат белые подушки снежинок. Сегодня уже нет солнца, оно закрыто снеговыми тучами, но светлое и чистое впечатление на душе остается. Как тепло... Хаара откидывает голову назад. Они давно свернули с шоссе, и теперь едут по Абрамцевской просеке, слева и справа раскинулись лосиноостровские леса. Вован недовольно крутит баранку, мерзнет и бурчит, что подогрев сиденья давно сломался, а ему при нуле холодно. Хаара тихонько посмеивалась над мрачным оруженосцем и назло стянула ему шапку. Он заворчал, как медведь в берлоге, и притормозил. Получив назад свой шлем, Вован успокоился, и остаток пути прошел без бухтения. А в лесу все валил снег. Сказочный, новогодний, тихо кружась в безветренном небе, он падал все ниже и ниже, будто обволакивая тихое лесное царство, одаривая мир серебром, самым богатым, чистым и благородным, какой только есть и существует на белом, таком белом и чистом свете... Вот и видны четыре столба с веревкой, из трубы тянется дымок. А рядом со столбами стоят Ирка и Хола, над ними на стремянке болтается Гелата; длинные волосы валькирии запутались в колючих иголках ели, она вешает хрупкие и тонкие стеклянные шишки, водружает на макушку сияющую снежинку-звезду. Ель настоящая, таежная, высокая, настоящие шишки украшают пушистые ветки. Ирка с нежностью перевязывает колючие ветки лентами, Хола со вкусом разместила внизу шары, а ель слегка припорошил снег. Хаара зааплодировала. -А можно я добавлю небольшой штрих? Приоткрыв пакет, она что-то шепнула, и оттуда вылетел разноцветный рой светлячков, закрепился на ветках, и засиял разноцветными огнями. Гелата восхищенно выдохнула и чуть не свалилась со своего хлипкого сооружения. -Мы молодцы, девочки! Раз почти все в сборе, можно и начинать! Ждем только Малару, она скоро будет тут. Айда все наверх! Ой, яка маленька красуня! – присвистнула она, разглядывая Хаару. Все четверо со смехом полезли в вагончик. Внутри все было празднично и сверкающе. По смущенному взгляду Ирки Хаара поняла, что все это было повешено не без участия Матвея, который сидел за столом и профессионально стругал колбасу. Он утверждал, что это несложно, достаточно уметь владеть кинжалом, и сразу все получится. Ирка пыталась научиться, но чуть не отхватила себе палец и бросила подобные затеи, зная, что стандартной домохозяйки из нее никогда не выйдет, да и домохозяйки вообще как таковой, как ни крути, и не закручивай. Быт – не ее удел. Остальные тоже заканчивали приготовления. Время близилось к шести, за окном уже начало темнеть, точнее, сгущались легкие сумерки, постепенно окутывая лосиноостровский лес. Внезапно на пороге появилась Фулона. Прозрачные глаза валькирии излучали радость и свет, губы полу-улыбались. Не стряхнув снега с ресниц и с волос, она присела за стол и, оттеснив Матвея, вынула с фонтаном снежинок из пакета помятый конверт, и уставилась на свою команду пронзительным взором обведенных темными кругами светлых глаз, излучавших ровное радостное сияние. Остальные заинтересованно сгрудились вокруг, подталкивая тарелки и пихая друг друга. Фулона развернула длинное рукописное письмо и звенящим неровным голосом тихо начала: «Здравствуйте, Фулона! Я посчитал, что это должны знать все, кто может разделить эту радость с нами, и вы, несомненно, в первых рядах. Обязательно сообщите остальным! А я начинаю повествование, но не могу писать об этом спокойно, до сих пор все никак не могу... Случилось это три дня назад. Отряд света направлялся в Суздаль с важной вещью, с главным средоточием нашей силы, с Кулоном света... Когда они остановились передохнуть, на них напали из засады. Лучшие бойцы Тартара... Стражи были в явном меньшинстве, но когда мрак бился честно? Они думали, что обречены, но готовились выслать хоть одного с ценной ношей, так, чтобы он донес ее куда надо... Но тут случилось непредвиденное. Оказалось, не только лучшие тридцать воинов решили нас обезглавить. Один страж был где-то неподалеку. Он вскочил на поле битвы неожиданно, и – тут наш отряд был изумлен – этот страж кинулся в самую гущу врагов. Послышались крики. В небо метнулись миллионы захваченных эйдосов. Миллионы, Фулона! Самых лучших, самых ярких! Расколотые дархи валялись на истерзанной земле. Небо разом осветилось от этой вспышки. Уцелевшие стражи с дархами скрылись, остальные метались, как безумные, пытаясь его схватить, даже тянулись из последних сил к мечам, но неизвестный и не собирался убегать, напротив, он откинул копье, проткнувшее все эти дархи, и встал перед темными. Пятеро немедленно скрылись с Кулоном, а остальные захотели помочь неизвестному, но внезапно они все пропали... Кулон был доставлен в святилище Суздаля, а о пропавшем страже ничего не известно. Он был безоружен, следовательно, вряд ли жив. Мы потом узнали имя этого стража – Эргус. Он был стражем без дарха, самым сильным, но, похоже, его жизненный путь прервался... Мы навсегда будем благодарны ему. Светлая память важна. Главным остается одно: легендарное количество эйдосов спасено! Самых ярких и светлых, томившихся в дархах Лигула, Барбароссы, Каина, Гит ле Ра, Боню да Парто... Они свободны, понимаешь, свободны! Для всех нас этот день очень важен. Поздравляю всех, Фулона! Генеральный Страж Троил, канцелярия света. Фулона кончила читать письмо, на ресницах дрожали капли растаявших снежинок, по губам бродила нежная улыбка старой валькирии. Все оживленно и радостно зашумели. Однако Хаара мрачно сидела, опустив глаза вниз (если убрать обороты – в миску с салатом). -Хаара, ты чего? Это же великая радость! – тормошила ее Бэтла, прыгая и кружась по вагончику; Ирка, веселая и раскрасневшаяся, бодала лбом плечо Матвея, который радостно и недоверчиво смотрел на нее; Гелата вскочила с ногами на стул и громко объявила о начале праздника. Но Хаара всего этого не замечала. С глазами, полными слез, она смотрела на пергамент в руке Фулоны, не веря тому, что только что услышала. «Этого не может быть... Он, неужели он мертв? Эргус попытался ослабить чувство вины перед светом и сделал великое дело, даже два... три... Но мне не верится, что он может быть сейчас мертв, мне даже кажется иногда, что я его слышу, и если бы что-то случилось, я бы почувствовала, обязательно почувствовала бы эту дикую боль, она бы не чувствовала такую легкость, потому что... потому... потому что любила...» Слеза упала на стол. Ильга и Радулга разом уставились на Ирину, пытаясь понять, что за драма в нашем театре, даже оставили свои телефоны и салат оливье. Хаара подняла лицо. Пустые глаза уставились на двух кумушек, которые сразу недоумевающе заморгали, ака совы. Фулона молча подошла к Хааре и спросила: -Ты... из-за него? Тебе разве не понятно, что он теперь перед светом не виновен? Хаара! Валькирия разящего копья опустила голову. -Прости меня... прости, я не могу радоваться, не могу... Фулона склонила голову. -Я тебя понимаю и не виню. Хаара просто кивнула и уткнулась лбом в стену вагончика, слыша за стеной шуршание снежинок. -Но его больше нет... Внезапно люк распахнулся. -Это кто меня тут хоронит? – раздался голос за их спинами. Все разом обернулись. У люка, смущенно улыбаясь, стоял Эргус. Светлые волосы были в каплях быстро тающих снежинок. Вместо плаща на нем была обычная лыжная куртка. Хаара недоверчиво раскрыла полные слез глаза. Она решила, что у нее галлюцинации. -Это ты? – еле выговорила она сквозь слезы. Николай недоуменно заморгал. -А кто еще? Есть варианты? Ирина, еще с влажными следами на щеках, широко раскрыла глаза и рассмеялась, пополам с горькими слезами. Эргус просто подошел и обнял плачущую Хаару.