Хаара

В прихожей раздался звонок. Хаара недоумевающе вскочила с табуретки и поспешила открыть дверь. В коридор ввалилась возбужденная Гелата. -Хаара! Быстро побежали, тьфу, телепортировали, стычка с Черной Дюжиной в Калужских лесах, мы уже все там, Ирка летит, а я за тобой, у нас мало шансов! – выпалила Гелата, быстро дыша. Видно, она спешила. У Хаары медленно поползли брови вверх. -С Черной Дюжиной? -Ну да, с ней, это была засада и сейчас нас разделают как куриц, если не заберешь своего Вована и не поспешишь! – рассердилась Гелата и выжидательно, с легким прищуром уставилась на Хаару. -Что значит – поспешишь? Я что, солдат, что ли? Сказали топать, и я топаю, прям сразу, да? Ох, и шустрые вы! – покачала головой валькирия разящего копья и просунула голову в комнату. – Эй, Вован, есть работа, кончай мучить телик! Вован озадаченно повернул голову. Видно, что от хозяйки подобных слов он раньше не слышал. -Сейчас, госпожа! Хаара материализовала огненное копье. -В путь! Двенадцать валькирий стояли единым клином на поле. На горизонте клубился едкий дым пополам с пылью. Это приближалось тартарианское войско. Глаза были устремлены на того, кто посередине, во главе войска, бежал без щита, зато со знакомым до боли (для кого-то – в прямом смысле) мечом. Арей. Хола слегка вздохнула. Она просекла, что ее костюм придется стирать при температуре, равной тридцати градусам по Цельсию с отбеливающим порошком и долькой лимона. Ламина мечтательно смотрела на луну. Ее не пугала схватка. Над ней светила луна, и она словно нежилась в ее лучах. Гелата неторопливо очищала банан. Вечноголодная Бэтла с пониманием отнеслась к подруге, похрустывая шоколадкой и подталкивая своего бутербродонсоца. Таамаг нетерпеливо ждала войско. Биться – так биться. А пока можно только топтаться на месте, как медведь-шатун. Ильга торопливо на калькуляторе прикидывала, сколько примерно на каждую из них приходится воинов и за сколько минут они одолеют каждого. Ирка, сначала волновавшаяся, преспокойно играла в ладушки с кикимором. Антигон неуклюже шлепал ластами и приходил в восторг, защемляя их. Хаара молча стояла на поле. Ей было все равно. Еще одна схватка. Что она даст? Только много трупов вокруг. Не исключено, что погибнет одна из них. Но от этого не станет больше света или мрака, в планетарном масштабе, и сильного перевеса не даст. Просто стычка. Уходить уже оскорбительно для света, но и оставаться глупо. Ну и кто придумал это все, этот кодекс и неписаные правила? Она медленно опустила ресницы. Убийственная и разящая, гроза мрака, сильная валькирия, щит света, Хаара просто стояла, опустив веки, а из-под пушистых ресниц струился лунный свет. Ей было чего-то безумно жаль. Нет, она не плакала. Это не ее. Хаара что-то чувствовала, что-то новое для нее. Ирина, Ирина... Войско уже совсем близко. Храпят кони, стуча копытами по мокрой тропе, всадники с красными глазами и с мечами грозно наступают на клин валькирий, которые вскинули руки с пылающими в осенних сумерках копьями, покрытые моросью лица непроницаемо спокойны. Хаара, держа в руке подрагивающий дрот, чуть прищурила умные, вишнево-темные глаза. Скользнула взглядом по лицам. Арей, Барбаросса, Каин, Гит ле Ра, Лигул в темном плаще, Боню да Парто... Много их, много, кого только нет... Губы валькирии дрогнули. С невыразимой тоской она глядела широко открытыми глазами на невысокого стража с темными волосами и серыми глазами, с копьем в руке и упрямо сжатыми губами. Он твердо продвигался с войском, не размениваясь на лишние движения. Память валькирии выдала резкую вспышку. ... – Ира! Ир, смотри, как я могу! Маленький мальчик стоял перед девчушкой лет пяти, с туго стянутыми на затылке хвостиками, и показывал ей заостренную палку. - Я – воин! Я – воин! – вопил он. Девочка залилась серебристым смехом. - Тогда я – амазонка! И палку подлиннее возьму! Тоже мне рыцарь, - фыркнула она. Мальчик обиженно замер. -Ира! Я хочу тебя защищать тебя, и увезти в свой замок на коне! – он достал ботинок и надел на палку. -Коля, ты начитался сказок! Так не бывает, - возразила девочка, отмахиваясь от палки. -Нет, бывает! Вот увидишь! – уверял ее мальчик. Она со смехом замахнулась на него мячом... Хаара открыла глаза. Сначала перед глазами была пелена, но потом она увидела склонившуюся над ней Гелату. -Очнулась? Ну как, жива хоть? Ничего не болит? – участливо спросила валькирия воскрешающего копья, промокая лоб Хаары, и проверяя температуру. -Как? Я здесь... А что, бой уже закончен? – широко раскрыв глаза, хрипло спросила Хаара, проведя ладонью пол лицу. Гелата посмотрела на нее долгим взглядом, в котором изумление странным образом смешалось с печалью и скорбью, свойственным для чего-то очень плохого, и ответила очень сухо и коротко: -Бой закончился сутки назад. Хаара почувствовала, как ее пронзает острая игла беспокойства и доходит до сердца, причиняя ноющую боль. Она резко привстала. -Гелата, что-то случилось с нашими? Почему ты молчишь? Скажи скорее! – взмолилась она. Гелата отвела глаза и с минуту помолчала, готовя ответ, и боясь его озвучить, так как беспокоилась за подругу. -Ламина и Ирка ранены. Но уже потихоньку идут на поправку. Бэтла и Таамаг хуже. Мы сидим над ними ночами и днями. А вот Хола пропала... бесследно... и мы даже не можем найти ее, - тихо произнесла Гелата и отвернулась, наклонив голову и роняя перламутровые капли воды. Хаара замерла. Перед глазами проплыли лица перечисленных валькирий, которые до боя были рядом с ней, улыбались свету и друг другу, которые не знали о страданиях, которые придется им перенести... -Как? Совсем? Я... я пойду искать ее! Как остальные? Что все-таки случилось, почему я не пострадала? – со злостью на себя спросила Хаара. Гелата, которая лишь тихонько всхлипывала, резко повернулась к ней, показывая руку, которая посинела и опухла, и внезапно закричала: -Ты что думаешь, мы ее не искали? Оставшиеся чуть живы, и я с Фулоной и Маларой только и сижу над ними! Мы думали, ты... что ты умерла! Ты лежала неподвижно, и мы сомкнулись вокруг тебя, защищая. Что случилось – я не знаю! И я ужасно, ужасно перенервничала и устала! Не жалеешь ты меня, Хаара! – в сердцах воскликнула Гелата. Хаара привстала и обняла сердитую Гелату, которая надулась и отвернулась, пряча улыбку. -Спасибо тебе. Обязательно ухаживай за Иркой, Ламиной, Таамаг и Бэтлой, а я скоро вернусь, - отрывисто произнесла Хаара и, повернувшись на месте, без шума, дыма и пыли, исчезла. * * * На опустевшем поле кружились разноцветные листья. Мелкий дождь затекал за ворот валькирии, блестел на ресницах. Она глотала пресные капли и зорко оглядывала кучи листьев, мокрые кроны деревьев, лужи и овраги. В некоторых местах земля была окрашена алым цветом. Хаара невольно вздрагивала, всматриваясь в оттенок – не перламутровый ли, не серебристый? Иногда попадались светящиеся пятна, и тогда сердце валькирии сжималось. Чьи, чьи же это пятна? Кто пострадал вместо нее? Почему же девушки, которые должны были радоваться и смеяться, жить и бороться за планету, которые защищали ее, может быть, мертвую, но все равно стоящую того, чтобы не осквернить ее, теперь страдают? И... (от этой мысли Хаара судорожно вздохнула) может быть, уже отстрадали. Где же, где же Хола? Поляна была пуста. Хаара свернула по наитию на извилистую лесную тропинку и быстро пошла по направлению к опушке. Кусты немиловидно чернели вдоль тропки, как старые мокрые веники в углу. Внезапно она остановилась. Слева от нее вела узенькая дорожка, а дальше была огромная яма с набросанными ветками. Хаара мгновенно свернула и побежала к яме. Ветки отгребались неохотно, отсыревшие прутья цеплялись друг за друга. Наконец валькирии удалось откинуть последний пласт, и из ее груди вырвался вздох изумления. На дне ямы лежала Хола. Ее лицо было залито кровью, а рука неестественно вывернута. Хаара испуганно вскрикнула и поспешила вытащить ее оттуда. Осторожно положив Холу на траву, она прошептала у самого уха валькирии: -Хола! Хола! Ответь, ответь, Хола! Хаара наклонилась ниже. Дыхание прослеживалось. Валькирия медного копья жива! Она радостно приподняла ее и поспешила телепортировать подругу к Гелате. В доме Фулоны царила суета. Гелата, склонившаяся над Таамаг, что-то шептала. Ирка и Бэтла, уже веселые, уплетали выпечку. («Жить точно будут» - прокомментировала Ильга). Ламина полулежала с книгой в руках. Появление Хаары спровоцировало большую шумиху. -Девочки! Девочки! Фулона, Ильга! Хола! Хаара и Хола! – закричала Гелата, роняя баночку с мазью и подбегая к Холе. Фулона быстро приблизилась к ней. Холу куда-то унесли. Хаара устало откинулась на спинку кровати и сняла капюшон, еле слышно прошептав: -Главное – жива... * * * Хола не просыпалась несколько дней. Гелата, с синими от недосыпа кругами вокруг глаз, сидела у ее кровати ночами, пока ее, обессилевшую, не согласилась сменить Ильга, которая через двое суток отдала бремя Радулге. Когда Хола наконец разомкнула веки, первыми ее словами было: -Все живы? На ее тихий, хриплый голос тотчас, как по сигналу, собрались все валькирии. Фулона тревожно наклонилась над ней, поправляя подушку и глядя в серые измученные глаза Холы. -Все живы, Хола... Как ты? – шепотом, боясь потревожить больную, спросила валькирия золотого копья. Хола с трудом пошевелилась, неосторожно дернула головой и поморщилась, присев с помощью Гелаты. -Я вроде бы в порядке... Точно все целы? – обеспокоено переспросила она, постепенно обретая голос и прекращая крениться в сторону подушки. Свежие силы наполняли валькирию, прогоняя усталость. -Точно, точно... – произнесла Ирка, протягивая ей стакан с водой. – Ты не помнишь, кто... тебя? Хола радостно встрепенулась, как птица на свободе. -Как я счастлива, что все живы! А меня... не помню... какой-то юноша в сером плаще и серыми глазами. Обиднее, что в руке было копье. Мое оружие... А еще он сражался, будто не хотел этого, но победил... – внезапно вспомнила Хола, глядя в пространство между шкафом и трюмо, и провела рукой по лицу. Хаара вздрогнула. Упоминание о юноше мгновенно остудило ее радость, и все внутри будто выпили, а потом заморозили. Ну что же это за воспоминание, которое может сделать в любую минуту больно! И очень обидно. Хаара присела, закрыв глаза, и ей почудилось, будто перед глазами расплывается синее пятно, расходятся красные круги, а она даже не могла ничего поделать, потому что пришлось бы бороться с неожиданным врагом - с собственным сердцем... -Эй, Хаара, ты чего? – окликнула ее Хола, надев пушистые тапочки и подойдя к подруге. – Что случилось? – она присела перед ней, заглянув в лицо. – Да ответь же ты! Хаара медленно открыла глаза и подняла голову, не отводя темные волосы со лба, не сделав больше никаких движений. Хола испуганно схватила ее за руки. -Хаара! Не пугай меня, ради Бога! – взмолилась валькирия медного копья. -Ничего не случилось, Хола, просто я устала, - еле слышно сказала Хаара, однако голос ее дрогнул, почти незаметно, но никто этого не заметил, а Гелата весело воскликнула: -Ну, если все в порядке, тогда айда на кухню! Я вам всего наготовлю, наедимся, за ушами будет трещать! Комната опустела. Хаара встала со своего места и медленно подошла к окну, провела пальцем по холодному стеклу... Что же случилось, почему так неспокойно на сердце, на холодном сердце будто бы бесчувственной валькирии? Да в том-то и дело, что и у валькирий есть чувства, они же тоже были людьми... и останутся ими... Кто сказал, что они не умеют жалеть, не умеют сострадать, не умеют любить? Обо всем об этом и думала Хаара, глядя на веселый осенний карнавал листьев, на нежные и воздушные летящие паутинки, на все еще зеленые поля и леса, покрывающиеся разноцветным лоскутным одеялом, и ей было так жаль, всего этого. Жаль. * * * Между тем в кухне давно прошло веселье после заглянувшего гонца света, который был обмотан шарфом и сердито чихал, непривычный к такой ненастной погоде, много тысяч лет видевший лишь солнце и леса Эдема. Фулона мрачно смотрела на конверт. Зашедшая Хаара мгновенно встрепенулась от грустных мыслей, и спросила притихших в ожидании непонятно чего валькирий, с каменными лицами сидящие вокруг. -Что такое, Фулона? Говори! – потребовала нетерпеливая Бэтла, ерзая на стуле и пытаясь не хрустеть неуместно печеньем. Хаара застыла в ожидании. Фулона подняла ресницы, и уставшие глаза смотрели печально. -Не волнуйтесь, девочки. Завтра тартарианцы готовят нападение на одно из основных святилищ. Мы должны быть наготове. -А Хола? Она же только-только очухалась! – забеспокоилась Гелата. Фулона покачала головой. -Как хочет. Это зависит только от нее. Хола пожала плечами. -Я как огурчик, только разве не зеленая! Я вас не брошу! – решительно сказала она, воинственно делая взмах рукой. – И ничего страшного не случится, я могу хоть одна на войско! -Ну-ну, развоевалась, - улыбнулась Фулона. – Хорошо. Мы все вместе, - задумчиво сказала она. -Конечно же, отделаем их, как в первый раз! Пусть только попробуют сунуться, так я их живыми не отпущу, а если и отпущу, то только пусть голову в залог оставят, и оружие впридачу! – воодушевленно произнесла Бэтла, роняя крошки на стол. – Я их... - ... забросаю шоколадками? Это страшно, - усмехнулась Ильга, не очень дружившая с Бэтлой. – Они уже дрожат и роняют кинжальчики на пути отступления! Бэтла обиженно повернулась к ней спиной, демонстративно прикрывая рукой печенье. -Я уже вижу, что вы пришли в себя. Ругаются – значит, жить будут. Ну что ж, завтра трудный день, девочки. По домам пока не распускаю, да и незачем. С утра все равно собираться. Так что советую всем хорошенько выспаться перед хорошеньким боем, - зевнула Фулона и направилась в комнату. Хаара присела на освободившееся место, попутно пихнув развалившуюся Таамаг с целой индейкой и арбузом. Таамаг глухо заворчала, точно разбуженный медведь в берлоге, и закрыла руками свой «легкий перекус». Хаара фыркнула и повернулась к валькириям. -Все готовы перед боем? Ну-ка, все по кроватям, гашу свет! – скомандовала она. * * * За окном лил дождь. Это была не просто мелкая осенняя морось, но усилившийся дождь, почти ливень, косо летящий из-за порывов ветра, который срывал последние листья с окоченевших и вымокших ветвей, развивавшихся, как змеи, с каждым налетом, дрожа и мечтая скорее укрыться пуховой периной снега. Если закрыть глаза и зарыться в подушку, то даже и не слышно, но кровать Хаары стояла у окна, и даже стена как будто мелко подрагивала от каждого порыва ветра, холодного и такого чужого, такого несвойственного родной любимой стране и столичной теплой Москве, которой сейчас приходилось встречать холодную северную гостью, стучащуюся сюда, в уютный теплый мир – зиму... Хаара перевернулась на другой бок. Краем глаза была видна улица с нескончаемым дождем и сыростью. Ей казалось, что это никогда не кончится: ни дождь, ни непогода, как снаружи, так и внутри, в ее сердце, которое снова нестерпимо ныло, а Хаара безуспешно превозмогала эту бесконечную тоску и печаль, окутавшую туманом ее саму, ее бессмертную сущность валькирии, но только вот сам человек в валькирии не умирал, а будто задавливал в ней воина света. Отчего, отчего ей так плохо? Долго думает об этом валькирия. А над осенним городом, еле пробиваясь сквозь пелену тумана и роняя скупой луч на истерзанную деяниями людей землю, вставало огромное теплое солнце, вопреки тьме и ночи...