Прошлое возвращается

Сегодня она постаралась на славу; на ней было шикарное бирюзовое платье по колено, которое прекрасно подчёркивало все прелести её точёной фигуры, с шикарным декольте, которое украшало колье из изумрудов, прекрасно сочетающееся с рыжими волосами, уложенными в замысловатую прическу. Она сидела в машине перед рестораном и не могла просто открыть дверь и выйти. Зачем она здесь? Не просто так говорят, что все бабы — дуры неисправимые. Но ей нужно было расставить все точки над i, выкинуть его из своей жизни резким движением руки, как пластырь оторвать. Видимо, для этого она так размалевалась. Улыбнувшись своим мыслям, Ирина схватила сумку, лежавшую на пассажирском сиденье, и вышла из машины. Майский вечер не отличался теплом, и по её телу побежали мурашки. Поёжившись, она быстрым шагом пошла в сторону входа в ресторан. В голове снова раздался вопрос об обоснованности её поступка. Удивительно, как порой она поражает не только окружающих, но и саму себя. Рука потянулась к позолоченной ручке двери ресторана, но как только её тонкие пальцы дотронулись до холодного металла, она тут же отдёрнула руку, как от ядовитого и очень опасного растения. Шаг назад; её рука медленно потянулась к ручке снова, но нет, она не в силах, она не в силах ни то, чтобы переступить порог, но даже открыть эту чёртову дверь. Дура! Самая настоящая дура, которая решила, что она будет неплохо смотреться в этом платье, в этом колье и с шикарной причёской из рыжих волос. Нет, она не должна поддаваться внутренним желаниям и мчаться на встречу с бывшим любовником, прикрываясь желанием решить всё раз и навсегда. Кого она обманывает? Неожиданно на неё напал истерический смех. Ирина действительно не могла остановиться, глядя на ручку стеклянной двери, которая всего секунду так сильно её испугала. От истеричного смеха несколько слезинок застенчиво повисли на ресницах. Девчонка! Сама настоящая глупая девчонка, которая два часа выбирала перед зеркалом наряд, словно собралась на свидание с самым популярным старшеклассником. Бред, который вызывал только смех у полковника полиции. Вот только если бы это не она сейчас стояла у входа в ресторан, где её ждал Глухарев, то действительно покрутила бы пальцем у виска, услышав подобную историю. Несколько шагов, и она в своей машине, где не было вечернего ветра и, оглядывающихся на её истерический смех, людей. Сейчас нужно было успокоиться и быстрее, чтобы ненароком Глухарёв не заметил её машину около ресторана, иначе нелепость и глупость ситуации возрастёт процентов на сто.

***

Громкая музыка какого-то странного радио и скорость немного привели её чувства в норму, хотя и не совсем. Неожиданно Ирине захотелось вырваться из этого города и умчаться куда-нибудь подальше от всего. Умчаться, не оглядываясь, вырваться из тех тисков, в которые её загнали собственные мысли и обстоятельства. Ей не хотелось думать, не хотелось о чем-то переживать. За эти дни она полностью потеряла способность к сопротивлению внешним раздражителям, которые только усиливали натиск, наверное, пытаясь добить бедного полковника. Она мчалась по практически пустому МКАД-у. Через опущенное стекло, в салон машины врывался ветер, который перехватывал дыхание, заставлял глаза слезиться, а уши не слышать ничего, кроме басов музыки, которые она слышала скорее кожей, чем ушами. Ирина в прямом смысле пыталась проветрить голову, пыталась выкинуть из неё все. Только когда она перестала ощущать вцепившиеся в руль пальцы, до неё дошло ощущение того, что она замёрзла. Возникшая в салоне тишина, позволила Ирине расслышать надрывающийся телефон. Рука соскользнула с руля и потянулась к сумке, пытаясь выудить оттуда телефон. – Да! – резко отозвалась она, поднеся трубку к уху. – Ой, Саш, прости… Да, я скоро буду.

***

– Ну, маман, ты офигительна! – давился от смеха Зимин, разглядывая стоящую в дверях мать в вечернем платье, с растрёпанными волосами, потёкшей от слёз тушью и тортом в руках. – У вас в полиции новую форму ввели? – Остроумно! – устало проговорила Ира, целуя своего подростка в макушку. – Тортик хочешь? – Мам, какой тортик? Ты на время смотрела? – схватив торт, Саша, кажется, заулыбался ещё шире. – Ты же не ешь на ночь. – А-а-а, теперь всё равно, – проскользнув на кухню, Ира налила полный чайник воды. Ноги ныли от шпилек, голова, кажется, чересчур проветрилась и странно ныла, а пальцы рук все ещё не могли согреться. Она подошла к окну и уставилась на ночной город, такой спокойный и умиротворённый, что и на неё саму навеяла сонливость. Щелчок чайника заставил её вздрогнуть. Ирина обернулась и заметила в дверном проёме сына, который странно на неё смотрел. – Ты чего, Саш? – проговорила Зимина, разливая чай по кружкам. – Да ничего. Просто ты какая-то странная в последнее время, а точнее, в последние дни, – Сашка уселся за стол и, переданным матерью ножом, стал разрезать торт. – Да устала просто, а так все хорошо. – Ага, устала она. Из-за этого, что ли? – видно было, что Сашку распирало от желания задать матери тот самый и один-единственный вопрос, который, кажется, волновал его с той самой встречи около подъезда. – Из-за кого? – лишь изогнутая бровь, появившаяся на непробиваемом и спокойном лице Иры, отражала внутреннее негодование и страх от вопроса сына. Конечно, все кругом кричат, что с детьми надо на равных, что обманывать их нельзя, что надо им все рассказывать, но Ирина, как и любая другая мать, мечтала только об одном: чтобы её ребёнок подольше оставался в неведении, чтобы подольше не понимал взрослых, и их запутанную жизнь. Она никогда не была готова разговаривать с сыном о таких вещах, и даже тогда, когда она почти на две головы выше её, его голос «сломался», а на лице уже появился лёгкий пушок. Она давно решила, что её личная жизнь никаким образом не касалась сына, и, тем более, никоим образом не должна была на него влиять. Но собственная ошибка, эгоистичное желание быть счастливой женщиной и опрометчивое доверие к человеку стёрли в пух и прах её решение. – Из-за Глухарёва, – насупившись, Зимин проговорил имя бывшего хахаля мамы сквозь зубы. – А он тут при чём? – изобразив недоумение на лице, Ира сделала глоток горячего чая, который обжог горло. – Саш, перестань. Он просто меня тогда подвез. Мы с ним встретились только по работе. Как говорят, Москва – большая деревня. Она изо всех сил старалась изобразить непринуждённость, но внутри эта вся ситуация просто раздирала её на части, грозя вырваться наружу страшному зверю, который всегда появлялся на месте любящей матери, когда хоть кто-то пытался обидеть родного ребёнка. Она виновата во всём! Она доверилась однажды, за что теперь будет расплачиваться всю жизнь, наблюдая за тем, как её ребёнок переживает. Ирина, наверное, уже смирилась с тем, что ей не суждено быть счастливой во всём. Все, а именно два серьёзных романа закончились паршиво. Но самое главное, что оба романа заставляли Сашку страдать. Сначала она родила его от нерадивого и ужасного человека, который, даже и слышать не хотел о ребёнке, а потом сама же впустила в их маленькую семью Сергея, который так полюбился Саньку. Тогда Ирина наглядеться не могла на прекрасно сложившиеся взаимоотношения двух мужчин, которые были так ей дороги. Ну а потом снова обман, снова разочарование и снова дурной пример для подрастающего мальчика. А теперь они сидели на кухне и просто смотрели друг другу в глаза. Ирина никогда не ощущала себя так мерзко, как сейчас. Чувство вины росло и душило её. – Да ладно, мам, не парься. Слушай, тут такое дело, – он потупил глаза и даже покраснел, но говорить не решался. Он молчал, а Ира сразу напряглась от длительного молчания и какого-то виноватого вида парня. Сашек глубоко вздохнул и поднял, наконец, глаза. – Мам, у нас в школе есть учитель информатики – Игорь Игоревич, который предлагает поехать на три недели в Подмосковье. Там лагерь, типа для увлекающихся программированием. Я бы вот хотел туда съездить. – И давно ты у нас стал увлекаться информатикой? – Зимина еле сдерживала смех, наблюдая за сыном. – И вообще, какой может быть лагерь? Конец учебного года на носу, а у тебя успехи, скажем так, не блещут. Мне звонила твоя училка русского: у тебя, между прочим, по русскому и литературе тройбан выходит за четверть и за год. – Ну, мам. Ну что я сделаю, если я не писатель? А эти сочинения, вообще - полный бред, который никогда в жизни не пригодится. А я, может, программистом хочу стать. Тем более что лагерь этот начинает работать со второй половины июня. – Хорошо. Я подумаю, – роль строгой мамы удавалась Ирине Сергеевне всегда. Она, конечно, уже решила, что отпустит сына в лагерь, все лучше, чем он будет шататься бесцельно по улицам, но говорить открыто сейчас об этом нельзя. Когда Сашку стимулируешь, то в нём просыпается и чтец, и жнец, и на дуде игрец. – Я посмотрю на твои оценки, и мы с тобой решим. Пока скажи своему Игорю Игоревичу, что родители не против, но сам помни, что я в любой момент могу просто передумать. А теперь быстро спать, а то завтра я тебя не добужусь в школу.

***

Спалось на удивление приятно и хорошо, а самое удивительное, что поутру и настроение радовало. Ирина, заставив сына собраться и пойти в школу, привела и себя в очень даже миленький вид и поспешила на работу. Лёгким движением руки она открыла дверь «Пятницкого» и бодрым шагом вошла в отдел, который уже с утра походил на улей. Её встречало светящееся, как медный таз, лицо дежурного, который уже вытянулся по стойке смирно. – Чего сверкаешь с утра пораньше? Натворил уже что-то? – беря ключ, проговорила Ирина. – Ну, что вы, Ирина Сергеевна? – смутился Олег и потупил взгляд, как провинившийся школьник перед учительницей. – Хорошо. По пути до кабинета, который нынче показался каким-то длительным, Ирина успела дать втык паре ППС-ников, которые что-то весело и громко обсуждали, грозно сверкнуть глазами в сторону помятого и, кажется, ещё не протрезвевшего Фомина, и наступить на какую-то лужу непонятного происхождения, за которую тут же влетело Олегу. Она даже не успела усесться за свой стол, как раздался первый стук в дверь. Негромкое «Войдите», и вот она уже лицезрит ухмылку Карпова. – Привет, Зимина. Как дела? – не дожидаясь ответа или приглашения присесть, хотя бы ради приличия, заместитель плюхнулся на один из стульев и кинул своей начальнице увесистый конверт на стол. – Что это? – отозвалась Ирина, переводя взгляд с Карпова на конверт и обратно. – Подарок! - Хм, Карпов, не думала, что ты мне будешь дарить подарки. Опять какие-нибудь кровавые фотографии? – она уже потянулась за конвертом и открыла его, выудив оттуда несколько фотографий. На чёрно-белых снимках был запечатлён человек с пистолетом на вытянутой руке. Лица стрелявшего видно не было, только тёмная куртка с капюшоном, который и скрывал лицо бандита. Местность, окружающая преступника на фотографиях, была разной, и Ирина с трудом, но стала понимать, откуда эти фотографии, и что на них было запечатлено. – Что это? – Это фотки нашего маньяка, который коммерсов положил. – И? – нетерпеливо подала голос Зимина, грозно посмотрев на слишком уж довольного Карпова. – Ну что «и»? Лица нет. Средней комплекции, лет тридцати-тридцати пяти, левша. Отлично, между прочим, стреляет. С одной руки, кучненько, как мы это уже сами видели. Может, он служил где? Набитая рука. – Набитая? На что набитая? На убийство? – Ирина уже начала закипать. – Твёрдая у него рука, как будто родился с этим пистолетом в руке. В общем, это все, что мне удалось выяснить пока. Ткачев поговорил с любовницей первого убитого. Там сопли, истерики и ничего вразумительного. Я связался с соседями. Там у них тишина. Они по наводке СК подались к жене его, чтобы допросить, а она отдыхает. По семье второго также все тихо. Никто не угрожал, никого не видели; тишина и благодать. А вот жена Миронова и мать убитых детей… – тут даже Карпов сглотнул, переводя дыхание. – В общем, она говорит, что её мужу кто-то позвонил, и он очень громко кричал на этого позвонившего. Мы пробили через телефонную компанию, но там номер левый: на бабульку зарегистрирован. В общем, голяк, Ирина Сергеевна. Я, конечно, попросил Ткачёва и Савицкого помотаться по магазинам и офисам этих коммерсов. – Ещё только попросил? Почему сразу всех не опросили?! – Ирина вскочила с кресла, а в её голове эхом пролетали слова Стаса. Её бесила вся это ситуация, но больше всего её раздражало то, что она никак не могла повлиять на ход событий в расследовании, ведь их удел – бытовуха, но никак не убийства этих коммерсантов. – Почему мне надо все контролировать? Нельзя сделать все сразу и быстро? Стас, я тебе удивляюсь. Ты как будто первый раз. – Ира, успокойся. Расследованием убийств занимается СК в лице Глухарева. Я не должен своих парней по району гонять, чтобы ты смогла выпендриться перед бывшим любовничком, для этого есть опера СК. Последние слова, естественно, вывели полковника из состояния равновесия совсем. Она села в кресло и уставилась на Карпова, который засиял оттого, что ему удалось в очередной раз задеть начальницу. Его взгляд. Это же опять была игра, которую она опять не разгадала. Да что с ней такое? Почему она в который раз проигрывает Карпову в этой обычной игре, когда один нападает, а другой отбивается? 2:0 в пользу Стасика! – Потому что, Стас, этот убийца ходит по нашему району и убил уже двух детей. Вот именно поэтому – это и наше дело, – практически ровным голосом проговорила Ирина, смотря в эти хитрые глаза, таящие что-то страшное и опасное, но в то же время таинственное и манящее. – Иди, работай. Она отвернулась к окну и невидящим взглядом уставилась в него. Лишь услышав звук закрывающей двери, Ирина расслабилась. Проиграла. Вновь проиграла Карпову, как девчонка. Почему имя её «бывшего любовничка» в очередной раз вывело её из себя? Его же не было в её голове ни вчера вечером, ни сегодня утром, и, казалось, что он покинул её. А нет, он снова там появился от слов Стасика, который, кажется, уже ставки на неё делал. Да, наверно, уже половина отдела, которая в курсе о похождениях начальницы и следователя, ставили на них. Главная сплетня отдела: сошлись ли снова Зимина и Глухарев, или это все только выдумки?

***

Прошло уже полторы недели, но убийств на районе не было. Даже удивительно, что за три дня этот маньяк, которого уже в городе прозвали Робин Гудом, застрелил трёх бизнесменов и пропал на десять дней. Хотя в этом тоже были свои плюсы. Да что уж там: это было просто шикарно. А «Пятницкий» тем временем жил своей нормальной жизнью. Генерал Захаров пару раз наведывался и орал на Ирочку и Стасика, которые никак не могли помочь СК с поимкой этого маньяка. Но даже это не могло омрачить существование, ведь нет убийств, нет и следователя СК. Конечно, несколько раз Сергей пытался связаться с Ирой, чтобы поговорить или для чего-то другого, но она твёрдо решила, что не хочет видеть его. Она отошла от всех нервных потрясений и зажила нормальной жизнью. Хотя, какая может быть нормальная жизнь у начальницы отдела полиции? Правильно, никакая. Но её радовали мелкие преступления, разбои и грабежи. Все лучше, чем убийства. Утро началось с разноса для ППС-ов, потом продолжилось руганью с Карповым, опера которого устроили в отделе ночью черти что, а потом она, наконец-то, смогла попить чаю с Измайловой, которая светилась, словно медный таз, демонстрируя Ире кольцо, преподнесённое Савицким. – Хоть что-то приятное происходит в жизни, – проговорила Ирина с улыбкой на лице. Милую беседу двух подружек прервал телефонный звонок. – Да! – резко ответила Ирина. Внимательно выслушав звонившего, она лишь коротко ответила: – Хорошо. Через час в кафе, как обычно. – Кто звонил? – спросила Лена, когда Зимина положила трубку. – Да так. Кое-кто хочется встретиться.