Прошлое возвращается

Он сидел на её кухне как-то по-хозяйски, как-то обыденно, что ли, хотя с момента его последнего посещения её квартиры прошло уже довольно длительное время. Зимина проклинала чайник, который, казалось, так долго закипал, и тишину, не дающую ей нормально дышать. Наконец-то, спасительный щелчок электрического прибора. Сейчас ей хотелось быстро закончить эту встречу, но время тянулось долго, стрелки часов нехотя переходили от одного деления к другому, как будто издевались над собравшимися на светлой кухне. – А ты не изменилась. Все такая же кра…строгая, – голос Глухарёва сотряс воздух, от чего Ирина вздрогнула, наливая чай. – А чего мне меняться? – стараясь взять себя в руки, проговорила Зимина. Она поставила чашки на стол и села напротив визитёра. – Может, вина? – Нет, не хочу, но можешь выпить, – видно было, что он смущён, видно, что ему не по себе, но жалости к нему не было; к нему вообще она ничего не чувствовала, точнее убеждала себя в том, что ничего не чувствует. Вроде бы должна была его ненавидеть, вроде бы он её обидел, вроде бы бросил, вроде променял на другую женщину, ударил, так сказать, по самолюбию. Перечеркнул все, что у них было одним рапортом. Он её обманывал, делал из неё дуру, он смеялась над ней. Он ложился с ней в одну постель, а потом убегал к другой под бок. Несправедливо все это было по отношению к ней, нечестно и противно. Она, признаться, долго отходила от этого удара. Работа и сын спасали её от сумасшествия, от петли. Да-да, Ирина Сергеевна Зимина в тот момент готова была залезть в петлю или пустить пулю себе в лоб, но её останавливал Сашка. Он тогда для неё стал опорой. Её маленький сын понимал все прекрасно, он поддерживал мать, отходившую от резко закончившегося романа. Тогда все шло наперекосяк. Из-за него! Она винила его во всех смертных грехах, во всех своих неудачах. Но она справилась, отошла и вновь зацвела. Всегда одетая с иголочки, с высоко поднятой головой, улыбающаяся и уверенная в себе начальница ОВД «Пятницкий». Теперь он снова появился на её пороге. Снова разбередил старую, затянувшуюся рану, которая медленно начинала кровоточить. Сегодняшнее её состояние ещё долго будут обсуждать коллеги. Она дала слабину, она сама пошатнула свой авторитет, она вынуждена была просить помощи, что редко себе позволяла. А сейчас он сидел на её кухне и внимательно разглядывал, как будто она находилась у него на допросе. Что таит его странный взгляд, который словно вынимал её нутро наружу? Ирина завернулась ещё сильнее в халат, как будто спасаясь от его взгляда, то и дело пробегающего по ней. Она его давно простила, забыла и, наверное, разлюбила. Она заставила себя его разлюбить, заставила себя забыть это чувство, приносящее ей столько боли и мучений. Но можно ли заставить себя разлюбить кого-то? И как это возможно? Она искала изъяны, уговаривала себя, анализировала и просто старалась жить дальше, училась заново жить без него. Но сейчас, когда он рядом, когда её глаза смотрят на родное лицо в такой непринуждённой обстановке, когда её нос ощущает его одеколон, когда её рука почувствовала тепло его руки, передавая ему чашку с горячим чаем, когда слух ласкает его бархатный голос, она стала понимать, что откуда-то из потаённых уголочков её души вырываться знакомое чувство, всепоглощающее и разрывающее её изнутри. А чувства Зимина демонстрировать никогда не умела. Это было её особенностью, выделяющую из многих. Ни в школе, ни в институте, ни на работе. В своё время она этим и покоряла мужские сердца. Им нравилось разгадывать её, как сложный ребус или шкатулку с загадкой, из которой на волю вырывается либо погибель, либо всемирное счастье. И только глаза способны были передать её чувства, её эмоции и переживания. Но читать по ее глазам не умел никто… никто, кроме него. Даже в ту первую совместную ночь её опущенные вполглаза после бурного и эмоционального секса он не правильно расшифровал. Сергей просто оделся и ушёл, подарив женщине страстный поцелуй на прощание. Но ведь это был не прощальный поцелуй, далеко не прощальный. Он ушёл, оставив её наедине со своими эмоциями. А они в ней бушевали, не давали думать, не давали сосредоточиться и сконцентрироваться. Круговорот чувств был настолько сильным, что её замутило. Она уснула лишь под утро. Её пробуждение было шокирующим. Она открыла глаза и посмотрела на часы, которые отражали её приговор. Десять утра! Уже десять утра! Она проспала работу. Такое случилось с ней впервые, и теперь она бегала по квартире с бешеными глазами, пытаясь собраться на работу. Когда она чистила зубы, в дверь позвонили. «Кого там ещё принесло?» – зло подумала она и с зубной щёткой во рту побежала открывать дверь. – Привет, – на пороге стоял Глухарёв с двумя стаканчиками кофе и свежими круассанами, – а я тебе завтрак принёс. – Добое уто, – шокированная Зимина даже забыла про зубную щётку, а когда вспомнила про неё, тут же залилась краской. Она просто представила свой внешний вид и поняла, что полностью потеряла авторитет перед Глухарёвым. Вся взмыленная, в нижнем белье, чуть прикрытым лёгеньким халатиком, растрёпанная, с зубной пастой на подбородке и с бешеными округлившимися глазами. – Прости. Я просто проспала. Видимо, вчера забыла будильник завести, – краснея и вертя в руках зубную щётку, мямлила майор юстиции. А он зашёл и, поставив кофе на тумбочку, поднял её лицо за подбородок. Он смотрел на неё с такой нежностью, чем ещё больше смутил, а потом поцеловал. – М-м-м, какая вкусная зубная паста, – оторвался Сергей от губ майора и поскакал на кухню, – Ир, а где у тебя тарелки? – Эм-м-м… в ящике, справа от раковины, – отозвалась Ирина и поскакала в ванную с целью привести себя в более приемлемый вид. – Ир, ну давай быстрее, а то круассаны остынут. Хватит там возиться, – доносился бодрый голос с кухни. Она медленно вышла из ванной и, глубоко вздохнув, прошествовала на кухню, где её ждал завтрак и капитан. – А ты чего приехал? – проговорила Ирина, усаживаясь напротив Сергея. – Да я утром приехал в отдел и вспомнил, что ты без машины вот и решил за тобой заехать. Кстати, Захарову я сказал, что ты в прокуратуре с утра, так что искать он тебя до обеда не будет, – последнюю фразу он уже говорил, глубоко вдыхая аромат её рыжих волос. Он приобнял начальницу, которая боялась даже пошевелиться и замерла с чашкой кофе в руках. Он нежно целовал её шею, жадно вдыхая её аромат. Его руки вновь начали изучать её хрупкое тело, стараясь не упустить ничего важного. – Сереж, нам на работу пора… – еле-еле выдавив из себя, Зимина начала глубоко дышать. – К чёрту работу, – прошептал он ей на ухо и резко поднял её со стула за локти. Развернув её, он ещё настойчивее начал её целовать и ласкать. Остатки самообладания и здравого смысла она потеряла, когда его руки бодро и нагло опустились ниже живота.