И как теперь что?

Антонова вышла из палаты, аккуратно закрывая дверь. Костя, казалось, только и ждал ее появления. - Ну, как она? – обеспокоено спросил он. - Спит, - коротко ответила женщина и не удержалась от иронии: – Что домой-то не поехал? - Валь, ну, хватит уже, - хмуро отозвался Лисицын. – Я ей не нянька, между прочим, чтобы следить за тем, что она делает. Раз пришла в ФЭС, значит, нужно было. - Ну, надо полагать, это было что-то очень важное, - Антонова внимательно посмотрела на коллегу, - раз она решилась поставить под угрозу свою жизнь, я бы сказала, а не просто здоровье. Костя поджал губы и молча прошел к двери. - Ты куда? – удивилась Валя. – Говорю же – спит. - Пусть, - не возражал майор и, обернувшись, с вызовом добавил: - Да, я знаю, что такое важное понадобилось ей в ФЭС. Довольна? - Ну-ну, - хитро улыбнулась Антонова. – Я так понимаю, мне надо вызвать такси? На тебя рассчитывать не приходится? - Ты ж сама сказала, что она уснула, - Лисицын уже взялся за дверную ручку. - Ну, я же не знаю, может, ты там заночевать решил, ожидая, когда спящая красавица очнется, - Валя с трудом скрывала радость. Вся контора уже давно знает об этой парочке, и такое ощущение, что лишь они сами никак не могут объясниться между собой. - Я быстро, - улыбнулся Костя. – Потом отвезу тебя домой, - с этими словами мужчина открыл наконец-то дверь и вошел в палату. - Быстро он, - довольно пробормотала Антонова. – Ну, держись теперь, Юлька. Тут либо притворяться спящей надо очень хорошо, либо… - она закусила губу, чтобы не засмеяться. – Тоже мне, Ромео и Джульетта. Вроде взрослые люди, а все дурака валяют… Когда Лисицын вошел в палату, он увидел, что Соколова безмятежно спит. Правая рука с торчащей из вены трубкой лежала поверх простыни. Мужчина медленно перевел взгляд с катетера на капельницу, потом обратно и посмотрел на пациентку. - Юль, - негромко позвал он. Девушка не ответила. Точно спит? Костя взял ее за руку и осторожно провел пальцем по ладони. Ноль реакции. Он вздохнул, вгляделся в бледное лицо и вдруг улыбнулся. - А у тебя, оказывается, веснушки на носу… А я и не видел их раньше… Ты их, наверное, это… закрашиваешь. Или как там правильно говорят? – Лисицын сделал паузу и негромко продолжил: - Даже как-то странно: мы с тобой не ссоримся, не ругаемся… Хотя разговаривать со спящими – это тоже как-то… - он покрутил рукой в воздухе. – Только как с тобой по-другому, если ты постоянно куда-то убегаешь, а если нет, то огрызаешься и шипишь? Косте вдруг вспомнилось, как совсем недавно Соколова обозвала его каркушей, а еще раньше осадила порыв майора подарить ей цветочки. Букет, конечно, был не из оранжереи – так, надрал на ближайшем лугу, но ведь дарил от души, а она его просто положила рядом. И что-то там сухо ответила про работу. Спасибо, что не выкинула. И не послала прямым текстом. - Ладно, - мужчина снова провел пальцами по ладони. – Короче, все ты правильно услышала, ничего тебе не показалось… - он снова посмотрел на девушку, но даже тени не пробежало по ее лицу. – Ты правда спишь что ли?.. Жаль. Может, хоть сейчас смогли бы поговорить – уж из-под капельницы ты бы вряд ли сбежала, - Лисицын усмехнулся, вспоминая их последний разговор. – Поганка ты моя бледная. Ядовитая, ох, какая ядовитая, - он с улыбкой покачал головой. – Только знаешь, яд же в микродозах – это лекарство. Так что ты давай это… выздоравливай поскорее… а там видно будет, как теперь что... Костя наклонился, поцеловал девушку в лоб и вышел из палаты, плотно закрывая за собой дверь. - Поехали, - кивнул мужчина Вале и, как она ни вглядывалась в его лицо, желая знать, что же происходило внутри той комнаты, больше ничего не сказал. А Соколова действительно уснула сразу после того, как Антонова оставила ее одну. Слишком тяжелым, морально и физически, выдался день для Юли. Организм не выдержал и погрузился в долгожданный покой. Если бы она только знала, что пропустила…