Каникулы для Грейнджер.

— Прогулка на катере? Зачем я так вырядилась? — пыталась перекричать толпу Грейнджер. Ребята пробирались до катера по шумной набережной. — Гермиона, не будь букой. Буду ли я Уизли, если устрою скучную прогулку на катерах? Это будет сюрприз, — парень помог девушке подняться на судно. На палубе все было озарено свечами. В центре стоял столик, вокруг летали бабочки. Тихая музыка, фиолетовое небо, все это казалось таким романтичным. — Прошу вас сесть. Что предпочитаете, мисс Грейнджер? — Вино, белое вино, мистер Уизли. И на столе появилось два бокала с вином. Взяв их, пара направилась к борту. — Я люблю кататься на катерах. Тут так красиво, особенно сейчас. Вечером река невероятна, чувствуешь себя свободным, забывается абсолютно все… — Фред, это прекрасно… — прошептала девушка, вглядываясь в небо, на котором поблескивали едва заметные звезды. Подул ветерок, и по коже Гермионы прошлась дрожь. Парень накинул свой пиджак на оголенные плечи. — Ты сегодня такая… неизвестная. Мне кажется, все, что я о тебе знал, было ложью. Ты… «Ну же, признайся. Она все поймет, а если не поймет, то ты покажешься полным идиотом. Но это не страшно — главное, она будет знать о твоих чувствах.» — Ты… Я тебя… — он взял её руку. — Я?.. Ай… Мне больно… Фред, мне больно… — Гермиона почувствовала, как низ живота пронзили миллиарды кинжалов. — Фред, мне больно… — на глазах у девушки стояли слезы. Ноги подкосились, и Гермиона бы упала, но сильные руки обхватили её талию. — Герм? Герми… — Мне больно, Фред… Прошу… — Грейнджер окончательно обмякла в руках Фреда. Парень, бережно взяв Гермиону на руки, переместил её в больницу святого Мунго. Рубашка промокла от слез, а Гермиона все шептала: «Мне больно, Фред.» Девушку увезли, а Фред остался один. Во всем он видел лишь одного виновного — себя. «Это я, я виноват. Она же такая хрупкая… Это я, это все я. Она… Я должен был признаться… Боги, если она умрет… Я тоже не задержусь в этом мире…» Раздался хлопок, и рядом с парнем появились Гарри, Джинни, Рон и Джордж с Анджелиной. — Господи, Фред что с Гермионой? — Джинни стала трясти брата за плечи. Он молчал. Мог сказать, но ком встал в горле, не давая произнести ни слова. Фред просто обнял сестру. — Защита, которой мы связали себя на войне, до сих пор работает. Если один из нас умирает, мы автоматически появляемся рядом. Гермиона наложила её на нас, помните? Я, близнецы, Джинни, Гарри, Анджелина и Луна с Невиллом. Помните, когда Фреда поразило заклятьем, мы все оказались рядом? — тихо говорил Рон. Он был в майке и шортах. Джордж был лишь в джинсах, Анджелина в рубашке парня, благо доходящей до середины бедра. На Джинни оказалось легкое домашнее платье, Гарри был в рубашке и брюках. Секунда, и рядом с ребятами оказались Луна и Невилл, изрядно загорелые. Они, видимо, загорали на одном из пляжей Австралии. — Привет всем! Но что мы делаем в Мунго? — беззаботным тоном спросила Полумна, стягивая с головы соломенную шляпу. — Ребят, почему мы прибыли из Австралии прямо сюда, что-то случилось? — Невилл сел рядом. — Гермиона в опасности. Только мы не знаем, из-за чего, — Гарри расхаживал по длинным коридорам лечебницы. — Она связала нас защитой. Фред, что случилось? — Она… Я хотел… И она сказала, что ей больно, ослабла, я перенес её сюда. — Что ты хотел? — Сказать… Я… Люблю её… И это все… Повисла тишина. Слышались лишь шумные вдохи и выдохи — все пытались переварить услышанное. Молчали минут пять, нарушить паузу решилась Луна. — Посмотрите на правые запястья, на моем золотая нить, — Лавгуд отодвинула кучу браслетов и указала на тоненькую золотую ниточку. Ребята последовали её примеру. Только у Фреда нить оказалась красной. — Это что? — недоуменно спросил Рон, пытаясь оборвать нить. — Это, наверное, защита. И не пытайся снять, не выйдет, — таким же тихим голосом ответила Луна. — Но почему у Фреда она красная? — Джинни дернула нить на руке брата. — Об этом знает только Гермиона. И снова молчание. Такое ядовитое, удручающее. Но никто не мог говорить. Фред ловил себя на мысли, что сейчас готов умереть. Так паршиво он себя еще никогда не чувствовал. В палате раздавались шаги — сейчас там находились, по меньшей мере, около десятка целителей. Никто не выходил. И так продолжалось очень долго. Фред уже успел сосчитать все трещины на стене, сколько раз Джинни утерла слезы, сколько шагов сделал Гарри, сколько раз причитала Анджелина, сколько раз вздыхала Луна… Но ничего, ничего не менялось. Все было так же до невозможности тихо. Каждое движение раздавалось эхом. Сколько прошло времени никто точно не знал. Но когда небо из светло-фиолетового превратилось в темно-синее, из палаты вышел низенький целитель преклонного возраста. Потрепанная на вид мантия висела на худощавом тельце, по росту он не уступал профессору Флитвику. Оглядев ребят, он заговорил тихим, суховатым голосом. — Нам нужен один человек, лишь один, не больше. Гарри схватил за руку Рона, который уже собирался встать, взглядом указывая на Фреда. Близнец резко поднялся и проследовал за карликом. Гермиона лежала на кушетке в позе эмбриона. Глаза покраснели, тушь растеклась, губы вздрагивали от рыданий. Карлик взмахнул палочкой, и над Грейнджер появилось сероватое сияние. — Это восстанавливает, — пояснил целитель. — Что с ней? — парень подошел к кушетке и, взяв ладонь девушки, нежно поцеловал тыльную сторону. — Это очень сложно объяснить, мы еще не знаем причин, но скорее всего это произошло от пыток миссис Лестрейндж. Несколько раз в мисс Грейнджер попадало заклятье «Круциатус», и теперь… — он замолчал, видимо, подбирая слова. — Мы точно не знаем, почему все проявилось только через год. Как бы это сказать… Мисс Грейнджер никогда не сможет иметь детей. Он молчал, а в голове эхом отдавалось: «Никогда не сможет иметь детей»