Верный курс

Горячее карибское солнце стояло в самом зените, легкий теплый ветер наполнял черные паруса утлой лодчонки, бесшумно рассекающей лазурные волны. Её капитан, а по совместительству и рулевой, вальяжно сидел на корме и, управляя одной рукой своей жалкой посудиной, сжимал второй горлышко уже наполовину опустошенной бутылки. Высокие, видавшие виды, ботфорты, согнувшись пополам, валялись на самом носу лодки, в то время как загорелые босые ноги их хозяина проветривались на морском ветерке. Лениво сделав очередной глоток рома, он поставил бутылку на дно лодки и, сняв с пояса потертую деревянную коробочку, открыл крышку. Стрелка компаса едва заметно дрогнула и застыла на месте. Теперь она четко указывала курс на северо-восток. - Йо-хо-хо, удача при мне… - немного пьяным голосом пропел Джек и, хитро улыбнувшись себе в усы, захлопнул крышечку ценной вещицы. Любой, кому довелось бы сейчас увидеть Джека Воробья, то есть, простите, капитана Джека Воробья, заключил бы, что пират находится в наилучшем расположении духа. И, в принципе, он бы не ошибся. Хотя еще этим утром Джек был крайне огорчен очередным предательством своей команды и потерей любимого судна, сейчас он уже убедил себя в том, что теперь-то фортуна точно на его стороне. По правде говоря, это была характерная черта капитана Воробья – всегда и во всем находить положительные стороны. Даже тогда, когда всем вокруг ясно, что твое положение хуже некуда. Жизнь слишком часто преподносила ему неприятные сюрпризы, и если бы Джек каждый раз опускал руки и впадал в отчаянье, то уже давно бы валялся в какой-нибудь сточной канаве на Тортуге. Однако где-то в глубине его души, надежно скрытые от посторонних глаз, а самое важное - от своего обладателя, хранились болезненные воспоминания – целый склад обид, потерь и разочарований. И если Джек когда-то и открывал двери этого потайного хранилища, то лишь затем, чтобы поместить туда очередной новый экспонат и никогда больше к нему не возвращаться. Точно так же он поступил и сегодня, увидев, как на горизонте исчезают черные паруса его любимого корабля, и пару дней назад, когда прощался на «Жемчужине» с мисс Суонн, или вернее сказать с миссис Тернер. Никогда не жалеть о том, чего уже не вернуть - это давно стало жизненным принципом капитана Воробья, но тем не менее это не значило, что не стоит попытаться вернуть то, что вернуть еще вполне возможно. Ярким примером этого была прекрасная «Черная Жемчужина», за которой он охотился без малого десять лет, однако сейчас Джека волновало и притягивало совсем другое. Стрелка компаса четко указывала курс, а сердце грела спрятанная на груди карта, теперь пират точно знал, чего он хочет больше всего, а именно: отыскать «Источник вечной юности» и навсегда защитить себя от смерти, которую ему уже пришлось пережить, как ни парадоксально это звучит. Те чувства и мысли, которые посещали Джека в Тайнике Морского Дьявола, были способны свести с ума любого, даже гораздо более стойкого человека. Приступы глубокого отчаяния резко сменялись полной апатией, а невыносимая тоска внезапным гневом. Пират изо всех сил старался затолкать все эти воспоминания в самый дальний уголок своего тайного склада и, в конце концов, ему практически это удалось, но неприятный холодок все же остался, словно червь, продолжая разъедать его душу. Это был страх, страх снова ощутить то бесконечное одиночество и пустоту, которую невозможно заполнить ничем, что обычно помогает в подобных случаях. Ведь ни рома, ни девиц легкого поведения там нет, как и всего остального. Возможно, весь ужас именно этого ощущения заключался в том, что подсознательно Джек понимал, что все пережитое им в Тайнике Джонса, всего лишь гипертрофированные частички реальности. А одиночество и пустота казались ему наиболее невыносимыми ее составляющими. И он никогда не хотел испытать это снова. «Надо только найти Источник и все станет, как прежде…» мысленно подбодрил себя Джек и в очередной раз глотнул рома, «Я верну «Жемчужину», убью Барбоссу… снова. Стану славно пиратствовать, и про меня будут слагать легенды». Он сам не заметил, как задремал, а когда проснулся, сразу ощутил сосущую пустоту в желудке, вскоре еще и озвученную характерным урчанием. Поморщившись, пират приложился к бутылке, но она оказалась уже пуста, тогда Джек выкинул ее за борт, и, покачиваясь, поднялся на ноги. Ветер сменился и, чтобы продолжать следовать прежним курсом, необходимо было переставить паруса. Сосредоточившись на этой задаче, пират отвлекся от нарастающего чувства голода и жажды. Однако, как только работа была закончена, он вновь ощутил невыносимую сухость во рту и искренне пожалел о своем необдуманном решении отправиться в плавание без каких-либо припасов. Тем временем солнце уже начало медленно ползти к горизонту, то и дело скрываясь в сгустившихся облаках, ветер усилился, волны стали выше, и вскоре соленые брызги уже залетали за невысокие борта лодки. Еще несколько минут, и капитан Воробей напрочь забыл о голоде и жажде. Обеими руками удерживая руль, он думал только о том, как бы не отправиться на корм рыбам. Сумерки, сгустившиеся над штормовым морем, почти мгновенно превратились в непроглядную мглу. К волнам, беспрерывно захлестывающим борта маленькой лодочки, добавился еще и дождь. Чертыхаясь, Джек боролся с разбушевавшейся стихией. Мыслей в голове совсем не осталось, сейчас он действовал только благодаря инстинкту самосохранения. Утлое суденышко беспрестанно бросало из стороны в сторону и непременно перевернуло бы очередной волной, если бы нос лодки неожиданно не врезался во что-то твердое. По инерции Джека качнуло вперед, и он выпал из лодки, растянувшись на мокрой гальке. А в следующую секунду его с головой накрыла волна. Кашляя и отплевываясь, мокрый до нитки, капитан Воробей встал и побрел прочь от пляжа, сгибаясь под сильными порывами ветра. Сейчас больше всего ему хотелось найти хоть какое-нибудь сухое место, где можно было бы укрыться от проливного дождя. Пройдя примерно сто футов и поднявшись выше по каменистому склону, Джек неожиданно увидел впереди слабо мерцающий огонек. На сердце сразу стало теплее и, ободрившись, пират заторопился навстречу спасительному ярко-оранжевому пятнышку света, который вскоре оказался освещенным окном небольшой рыбацкой хижины. Но, подойдя совсем близко к жилью, в котором наверняка сейчас находились люди, капитан Воробей остановился в нерешительности. Судя по всему, перед ним была рыбацкая хижина, однако насколько дружелюбными окажутся ее хозяева к промокшему до нитки пирату, он мог только предполагать. Вступать в драку с парой, а то и тройкой крепких парней вовсе не входило сейчас в его планы, и потому Джек предусмотрительно решил для начала заглянуть в низкое окно. Внутри хижина была наполнена теплым, красноватым светом горящего очага и стоящей на столе масленой лампы. С низкого потолка свисали связки сушеной рыбы, а над огнем стоял небольшой котелок, в котором закипало нечто напоминающее похлебку. Джек вздохнул и инстинктивно облизнул губы, а в следующую секунду сердце болезненно стукнуло у него в груди, словно ударившись о ребра. Из темного угла хижины, где, видимо, располагалась кровать, поднялась хрупкая девушка и двинулась к очагу. Она осторожно вытянула вперед руку с деревянной ложкой, намериваясь помешать кипящее содержимое котелка. Ее движения казались настолько неловкими, что с первого взгляда становилось ясно - готовить она не умеет. На девушке было надето всего лишь нижнее платье, какого-то странного болотно-зеленого цвета, едва доходящее до колен, а длинные золотистые волосы казались спутанными и мешали ей справляться с и без того трудной кулинарной задачей. Возле очага, на веревке, висела остальная ее одежда, которую тоже невозможно было не узнать. Джек отвернулся от окна и прикрыл глаза, он никак не мог поверить в то, что это действительно она, совсем рядом. Выходило, что буря забросила его на тот самый остров, на котором два дня назад высадилась молодая чета Тернеров. Перед мысленным взором капитана немедленно возникло сияющее счастьем лицо Элизабет. Тогда она казалась окрыленной своей сбывшейся детской мечтой… А Джек твердо решил для себя никогда больше с ней не встречаться. Очередной порыв ветра хлестнул пирата по лицу холодными струями ливня, и он вздрогнул, очнувшись от своих мыслей. Делать было нечего и, обойдя хижину, Джек осторожно толкнул рукой сколоченную из обветшалых досок дверь. Она жалобно скрипнула и отворилась. Конечно, капитан Воробей ожидал, что Элизабет будет удивлена его внезапному появлению. Однако когда девушка, вздрогнув от неожиданности, обернулась к двери он сам замер в растерянности не в силах отвести взгляд от ее осунувшегося лица. Глаза Элизабет были красными и опухшими, а на щеках виднелись грязные разводы. Судя по всему, она проплакала весь день. - Джек?.. – дрогнувшим голосом произнесла девушка, а затем поспешно смахнула ладонью еще не высохшие слезы, – что... что ты здесь делаешь? - Прости, что не сообщил заранее о своем визите… - выдавив из себя улыбку, пробормотал пират. Ему было невыносимо видеть ее заплаканное лицо, так что хотелось просто провалиться сквозь землю. Однако Элизабет уже взяла себя в руки и одарила пирата холодным, высокомерным взглядом. - Так что ты здесь делаешь, Джек? – без тени дружелюбия спросила она. - Что я здесь делаю?.. Хотел бы я и сам это знать… - невесело усмехнувшись, ответил капитан Воробей и, плотно затворив за собой дверь, прошел вглубь хижины. - Судьба порой играет человеком, Лиззи, - пробормотал он и принялся стягивать с себя мокрый камзол. - Но я не понимаю… - уже удивленно проговорила Элизабет – Ведь ты отправился на Тортугу… Разве нет? - Пожалуй, цыпа, эти сведенья уже устарели… - вынув из-за пазухи свернутую карту и положив ее на стол, буркнул Джек. - Но почему ты здесь, один… и в таком виде? - Элизабет с тревогой осмотрела его фигуру и задержала взгляд на грязных босых ногах. Джек поморщился, ему вовсе не хотелось признаваться ей в том, что его снова предала собственная команда. - Просто был шторм… - как можно более равнодушно протянул пират, - и я отстал… Отстал от своего корабля. Элизабет нахмурилась и пристально посмотрела ему в глаза, в ее взгляде возникло понимание. - Так значит, Барбосса и остальные… они снова тебя бросили… мне жаль… - она вздохнула и отвела взгляд. Джек искривил рот в неопределенной гримасе, жалость этой женщины была сейчас тем, в чем он нуждался меньше всего. Ничего ни ответив, пират повесил свой камзол на веревку и принялся стягивать прилипшую к телу рубаху. - Что ты делаешь? – возмущенно спросила Элизабет. - Пытаюсь предотвратить воспаление легких… - безразлично пробормотал Воробей, – А что тебя не устраивает, дорогая? Ведь я, вроде, не нарушаю заведенного здесь порядка… Он многозначительно взглянул на ее обнаженные ноги. Элизабет фыркнула и инстинктивно одернула платье, однако возражений от нее Джек больше не услышал. Освободившись от мокрой рубашки, он остался в одних бриджах, однако теплее от этого не стало. В последний раз отжав самые длинные косички, пират потер ладонями плечи и приблизился к очагу. - А что у нас тут?.. – он наклонился над котелком и принюхался, – Рыбная похлебка… - Да… - негромко пробормотала Элизабет, – Там, в углу, еще мешок сухарей, а за хижиной есть колодец, так что с голода мы не умрем… - Это приятно знать! – Джек снова усмехнулся и обернулся к девушке, – Значит, ты прожила здесь все это время? - Я нашла эту хижину в первый же вечер, после того как Уилл… - она вдруг запнулась и опустила глаза. На минуту в комнате повисла гнетущая тишина, но затем Элизабет снова заговорила: - Я думаю, рыбаки хранят здесь часть своего улова, а потом приплывают, чтобы его забрать. Когда они вернутся в следующий раз, мы сможем попросить их доставить нас хоть до какой-нибудь обитаемой земли. - Что ж, мысль хорошая, только есть одно «но», меня они, скорее всего, доставят к ближайшей виселице. – Джек криво усмехнулся, и в свете огня блеснули его золотые зубы. Пододвинув ближе к очагу грубо сколоченную табуретку, он сел и вытянул вперед руки, стараясь согреться. - И что же вы, капитан, намерены делать? Пойдете ловить черепах? – теперь в голосе Элизабет читался неприкрытый сарказм. Она не хотела ни на йоту уступать своему собеседнику. - У меня есть… лодочка. Та, на которой я добрался до этого острова. Если повезет, и она уцелеет после шторма, я завтра же смогу продолжать на ней свой путь, – одарив ее обиженным взглядом, пробормотал Джек. - Ты гонишься за «Жемчужиной»? – немного помолчав, спросила девушка, сняв с очага горячий котелок и поставив его на стол, она тоже села на свободную табуретку. - Это не совсем так… - уклончиво ответил пират, развернувшись к столу. И хотя запах источаемый горячей похлебкой был не самым аппетитным, он зачерпнул плошкой содержимое котелка и принялся активно на него дуть. Джек опустошил свою плошку с такой скоростью, что Элизабет даже удивленно приподняла брови. Сама же девушка, видимо, не питала теплых чувств к собственной стряпне, а потому вяло переливала ложкой сероватую жижу, предпочитая грызть сухари, которые впрочем, тоже не выглядели особенно аппетитными. Капитан Воробей так увлекся едой, что даже вздрогнул, когда Элизабет вдруг предложила совершенно серьезным тоном: - Тебе ром в кружке или будешь из горла? Хотя кружка тут только одна... Удивленный Джек обернулся к девушке, она уже вставала из-за стола, но он успел заметить, что ее глаза вновь стали печальными. Сердце неприятно сжалось, видеть на лице Элизабет такое выражение было непривычно и тяжело. В ее глазах промелькнула даже не боль, а какая-то обреченность. Нечто совсем ей не свойственное. Элизабет вернулась к столу с жестяной кружкой и наполовину пустой бутылкой из темного стекла. Судя по всему, девушка уже прикладывалась к ней недавно, это объясняло и темные круги под глазами, и отсутствие аппетита. Джек плеснул ром в кружку Элизабет и, подняв бутылку, на секунду задумался, не зная, что сказать. - За встречу… - наконец, натужно улыбнувшись, произнес он и сделал большой глоток. Янтарная жидкость обожгла горло и разлилась по всему телу приятным теплом. Огонь в очаге сразу стал ярче, да и грязная хижина словно приобрела новые краски. Джек глотнул еще, а затем еще и еще… - А знаешь, Лиззи, если разобраться, все не так уж и плохо… - по прошествии нескольких минут, протянул он – Я обязательно верну свою «Жемчужину», снова прикончу Барбоссу, найду сокровища и отправлюсь куда-нибудь далеко… Например в Африку… Он мечтательно прикрыл глаза: - Если б ты только знала, что это за удивительная страна – Африка, а какие там… - Он ушел, Джек, - неожиданно прервала его Элизабет, ее голос дрожал – он ушел, понимаешь? Оставил меня на десять лет, десять чертовых долгих лет! Джек вздрогнул, как от удара, он взглянул в лицо девушке и увидел, что по ее щекам текут крупные слезы. - Не надо, Лиззи… - едва слышно прошептал он. Внезапно пирату показалось, что он вновь оказался под струями ливня, так холодно сделалось на душе. - Ты не понимаешь, он обещал быть со мной всегда, и ушел… Я не вынесу этого, десять лет, ты представляешь себе, что такое десять лет? Я состарюсь за это время, а он останется молодым! Он всегда будет молодым… а я нет! – Элизабет вдруг вскочила на ноги, ее всю трясло. - Я ненавижу его, Джек. И тебя, тебя тоже ненавижу! Какого черта, ты это сделал? Зачем?! Лучше бы он лежал в могиле! Джек вскочил следом за ней, ему захотелось крикнуть ей в ответ все, что он сейчас думает о ней и её проклятом муженьке, и о том, почему он проткнул сердце Джонса все же не своей рукой. - Зачем ты это сделал?.. - снова всхлипнула Элизабет и закрыла лицо руками. Он обнял её за плечи почти интуитивно и прижал к себе. Девушка сотрясалась в рыданиях, а он пытался ее успокоить, крепче прижимая к своей груди. Наконец, она затихла, продолжая лишь жалобно всхлипывать. Джек почувствовал, как ее тело обмякло в его объятьях, словно бы из Элизабет вдруг вынули некий жизненный стержень. Пират ласково погладил ее по волосам, и осторожно перенес на маленькую кровать, что стояла в темном углу хижины. Уложив девушку на грязную, смятую постель, он присел рядом и снова погладил ее по волосам. Элизабет еще раз всхлипнула, а затем устало закрыла глаза. Вскоре дыхание девушки выровнялось, и Джек понял, что она спит. Огонь в очаге постепенно угас, и теперь в нем мерцали лишь красноватые угольки. Хижину слабо освещала стоящая на столе масляная лампа, свет которой слегка дрожал от проникающего сквозь щели ветра. Джек сидел на самом краешке узкой кровати и смотрел на спящую рядом Элизабет. Ее спутанные волосы разметались по жалкому подобию подушки, грудь равномерно вздымалась, но сомкнутые веки слегка подрагивали. Должно быть, ей снился какой-то сон. Взгляд Джека невольно скользнул по ее телу и остановился на стройных загорелых ногах, едва прикрытых коротким нижним платьем. Он помнил, какой нежной и бархатистой была ее кожа, и мог поклясться, что никогда прежде не ощущал ничего подобного. Сейчас в полумраке рыбацкой хижины спящая Элизабет выглядела так же притягательно, как тогда, в трюме «Жемчужины». Удивительно, но теперь тот день казался Джеку непостижимо далеким, так как если бы от него отделяли не несколько недель, а несколько долгих лет. Да что там говорить! То, что случилось в трюме черного фрегата, представлялось сегодня совершенно невероятным. После того, как они покинули мертвые воды и вернулись в реальный мир, Элизабет ходила по кораблю словно тень. Она почти не разговаривала со своим женихом, а с Джеком избегала даже встретиться взглядом. Правда пару раз пират замечал, как она тайком смотрит в его сторону, но стоило ему только обернуться, девушка тотчас отводила взгляд. Элизабет так и не сказала ему ни слова после спасения, и не сделала ничего, что можно было воспринять, как извинение. Но капитан Воробей помнил, что у мисс Суонн все еще есть перед ним должок. Они попали в мертвый штиль на пути к Карибскому морю, запасы провианта и пресной воды на «Жемчужине» почти закончились. В тот вечер Джек спустился в трюм, чтобы достать из тайника припрятанную бутылку рома и тут внезапно столкнулся с ней. Видимо Элизабет тоже привели в трюм голод и жажда, ее лицо осунулось, а блестевшие в полумраке карие глаза стали казаться больше. Увидав оказавшегося рядом капитана, она вздрогнула и тут же попыталась уйти. Но Джек остановил ее, прижав к переборке. Их взгляды встретились. В глазах Элизабет промелькнул гнев, однако Джек сразу почувствовал, что за ним скрывается что-то еще. - Ты так до сих пор и не хочешь мне ничего сказать? – слегка улыбнувшись, прошептал он – мне кажется, цыпа, у тебя передо мной должок… - Прекрати, Джек! Мы спасли тебя и этого вполне достаточно. – Элизабет дернулась, стремясь вырваться, но пират не спешил ее отпускать. Внезапно он почувствовал легкую дрожь в теле девушки, и возбуждение мгновенно охватило его, разом сметая все сомнения. - А я так не думаю, любимая… - прошептал Джек, склонившись к губам Элизабет. Она вновь взглянула ему в глаза, но теперь к гневу в ее взгляде примешалась еще и страсть. Он даже удивился, заметив такое знакомое выражение, которое так часто встречал прежде в женских глазах. Еще секунда и их губы слились в поцелуе, в таком глубоком и страстном, что у Джека даже перехватило дыхание. Желание окончательно овладело его разумом, руки сами собой легли на талию девушки, ощущая под грубой тканью ее гибкое юное тело. Возбуждение захлестнуло его словно горячая морская волна, дыхание стало прерывистым. Он начал поднимать рубашку Элизабет, одновременно лаская ее спину, живот, нежно касаясь маленькой упругой груди. Девушка не пыталась сопротивляться, напротив, казалось, каждое прикосновение разжигает в ней огонь страсти, еще пару секунд и она сама уже освобождала Джека от рубашки, неумелыми, нетерпеливыми движениями. Вскоре они стояли уже почти обнаженные, Джек подхватил Элизабет на руки и осторожно опустил на ворох валявшийся под ногами одежды. Он целовал ее грудь, проводил кончиками пальцев по шее и животу. Элизабет запрокинула голову назад, наслаждаясь его прикосновениями, она словно вошла в транс. Наконец руки Джека ловко расстегнули кожаный ремень и медленно обнажили ее бедра. Когда он коснулся ног девушки, то невольно поразился насколько нежная у нее кожа, мягкая, бархатистая словно персик. Теперь Элизабет была полностью обнажена, и он понимал, что от столь желанного мига его отделяют лишь один шаг. Однако стоило ему коснуться внутренней стороны ее бедра, как девушка вздрогнула и открыла глаза. В этот миг в ее взгляде впервые промелькнул страх, и Джек поспешил ее успокоить. - Все хорошо, любимая, не бойся… все хорошо… - прошептал он и нежно поцеловал Элизабет в губы. Ответив на поцелуй, девушка снова расслабилась и прикрыла глаза, пальцы Джека медленно сползли по ее бедру, коснулись шелковистых волос и, скользнув между ног, ощутили тепло влажного лона. Элизабет снова вздрогнула, инстинктивно стараясь сдвинуть бедра, но Джек легонько провел пальцем вверх-вниз, заставив ее забыть об испуге. Он ласкал ее, не спеша, постепенно разжигая огонь плотского вожделения. Элизабет начала выгибаться и слабо стонать, а самого пирата уже била дрожь. Подлинной муки ему стоило заставить себя удержаться от того, чтоб овладеть этим желанным телом прямо сейчас. И вот, когда стоны девушки стали чаще, и Джек почувствовал, что она вот-вот содрогнется от наслаждения, он убрал руку, одновременно отводя в сторону ее бедро. Элизабет приоткрыла замутненные страстью глаза, казалось, она была удивлена тем, что он прекратил ласки. Джек слегка улыбнулся ей и, перенеся свой вес на руки, оказался над ее телом. Его рука вновь скользнула вниз, чтоб задать нужное направление напряженной плоти. Пальцы ощутили горячую влагу, и Джек понял, что теперь она действительно готова. Сердце бешено колотилось, он ощущал ни с чем не сравнимое возбуждение, сильнее, чем когда-либо прежде. Джек так долго хотел получить этот запретный плод, что даже с трудом верил в реальность происходящего. Однако Элизабет была настоящей, и она дрожала всем телом, ожидая продолжения удовольствия. Джек набрал в грудь побольше воздуха и подался вперед, ощутив как упругая преграда все же уступает его движению. Элизабет вскрикнула, дернулась и широко открыла глаза, в которых одновременно отразились удивление, обида и страх. Ее руки уперлись в грудь пирата, словно желая его остановить, но было уже поздно. Джек на мгновение замер, понимая, что девушка чувствует себя обманутой, так как вместо желанного наслаждения получила боль. Он выждал несколько секунд, позволяя ей хоть немного привыкнуть к новому ощущению, а затем сделал первое движение. Элизабет слабо застонала, в ее глазах выступили слезы, а ногти с силой впились в плечи Джека. Он старался двигаться, как можно медленнее, однако с каждым разом все глубже входил в ее лоно. Девушка стонала, а он шептал ей какие-то глупые ласковые слова, которые неожиданно пришли на ум. Джек чувствовал, что постепенно Элизабет снова начинает отзываться на его ласки. И вскоре она стонала уже скорее от удовольствия, чем от боли. Когда все закончилось, Джек ощутил себя абсолютно счастливым и не сразу смог выровнять дыхание. Он получил наслаждение через пару секунд после того, как тело Элизабет слегка вздрогнуло, мышцы сократились, а из горла вырвался судорожный вздох. Для того, чтобы она все же смогла ощутить прелесть любви, ему пришлось вновь коснуться ее рукой, но результат того стоил. Пару минут Элизабет лежала рядом с ним, тяжело дыша и глядя в верхнюю переборку, затем вдруг резко села, от чего на ее лице появилась гримаса боли. - Мерзавец! – неожиданно зло воскликнула она, прикрыв рубашкой обнаженное тело. И не успел Джек хоть что-то сказать, залепила ему звонкую пощечину. - За что? – удивленно спросил капитан Воробей, прижимая ладонь к горящей щеке, но Элизабет не ответила. Не глядя больше в его сторону, она быстро оделась и выскочила из трюма. В тот день Джек больше ее не видел. Элизабет не появилась на ужине и не вышла ночью взглянуть на звезды, как делала обычно перед сном. А на утро, когда они случайно столкнулись на палубе, мисс Суонн одарила его ненавидящим взглядом и, оттолкнув, прошла мимо. Джек был ошарашен ее поведением, он ожидал чего угодно, но только не этого. Казалось, Элизабет возненавидела его за то, что случилось, возненавидела за то, что сама отдалась ему по доброй воле. Должно быть, она чувствовала свою вину перед Уиллом, но предпочитала винить во всем «грязного пирата», соблазнившего ее сойти с пути истинного. Однако чем дольше Джек над этим думал, тем более печальные выводы рождались в его голове. Порой ему начинало казаться, что тем вечером не он, наконец, овладел самой желанной девушкой, а она взяла от него то, что давно хотела. Удовлетворила свое любопытство, узнала, как это сладко, и не считала себя ничем обязанной. Словно настоящая воровка, она раскаивалась не за то, что украла эту ночь, а потому что правда могла выйти наружу… Но жизнь не стояла на месте, вскоре она обрушила на них целый вихрь опасных приключений. Джек хитрил, изворачивался, старался выжить, но все же не мог выкинуть из головы эту вздорную белокурую бестию. Она была точь-в-точь как богиня Калипсо – то добрая, то жестокая. Сначала Элизабет поразила его тем, что добровольно отправилась в плен к жестокому Сяо Фенгу, что бы выторговать свободу ему и всей команде «Черной Жемчужины», но затем обменяла его на Уилла, отдав на расправу Дэви Джонсу. А ведь всего за день до этого, на Совете Братства, Джеку на миг показалось, что между ними вновь возникла невидимая нить. Но, как видно он ошибся. Капитан Воробей словно метался между двух огней и сам точно не знал чего хочет. Однажды он даже попытался избавиться от мешавшего ему кузнеца, словно надеясь, что это разом решит все проблемы. Однако жизнь распорядилась иначе. Элизабет вышла замуж, а он сам вонзил обломок сабли, зажатый в руке ее умирающего мужа, в сердце Морского Дьявола. Джек спас тогда жизнь Уилла и все Береговое Братство, но обрек на страшную участь Элизабет. Сейчас пират понимал, что пытался спасти Тернера только ради нее, и тем обиднее было услышать теперь слова: «Лучше бы он лежал в могиле!». Джек вздохнул и снова взглянул на спящую Элизабет. Она уже свернулась калачиком, словно маленькая девочка, подложив ладошку себе под голову. Глядя на нее, Джек вдруг ощутил острое чувство жалости, смешенное с грустью и нежностью. Элизабет выглядела такой беззащитной. Дочь губернатора, бесстрашная пиратка, королева Берегового Братства… Сейчас она казалась ему просто маленькой хрупкой девочкой, окончательно заблудившейся в этом огромном недружелюбном мире. Джек был убежден, что она заслуживает лучшей участи, заслуживает счастья. Злость и обида, несколько минут назад возникшие в его душе, исчезли без следа. Он так и заснул сидя на краешке узкой кровати, вытянув ноги и прислонившись спиной к дощатой стене. Джек проснулся от ноющей боли в спине. Он открыл глаза и увидел, что из маленького оконца в хижину льется яркий солнечный свет. Судя по всему, уже давно рассвело. Пират нахмурился и покосился на спящую рядом Элизабет. Она лежала, свернувшись калачиком на узкой кровати, и казалась совсем беззащитной. При взгляде на нее Джек слегка улыбнулся, но затем резко отвел взгляд. Оставаться здесь дальше было нельзя. Осторожно поднявшись на ноги, он расправил затекшие плечи, резкое движение немедленно отдалось тупой болью в висках - похмелье давало о себе знать. Подойдя к столу, Джек взял почти пустую бутылку и опрокинул себе в рот последний глоток рома. Затем надел высохшую за ночь рубаху, накинул на плечи ветхий китель и нахлобучил на голову шляпу. Теперь можно было отправиться к морю и узнать уцелело ли после шторма его хлипкое суденышко. Как только Джек вышел из хижины, тихонько прикрыв за собой дверь, ему в глаза ударил яркий свет, заставив на минуту зажмуриться. От вчерашней бури не осталось и следа, если не считать темных, еще не обсохших камней и липнущего к ногам мокрого песка. Как только глаза привыкли к свету, пират медленно побрел в сторону берега, разум подсказывал ему, что нужно как можно скорее покинуть этот проклятый остров и ни в коем случае не слушать ту часть души, которая требовала обратного. С трудом вспоминая путь, проделанный накануне в полнейшей тьме, Джек, наконец, добрался до пляжа и остановился обреченно глядя на сломанную пополам мачту с обрывками черной материи. Бурные волны выкинули его несчастную маленькую лодочку на берег, безжалостно разбив ее о камни. - Зараза… - проворчал себе под нос Джек и направился к обломкам лодки. С первого взгляда было ясно, что ремонту она не подлежит, а значит, выбраться с острова самостоятельно точно не удастся. Ситуация складывалась прескверная и казалась почти безвыходной. Джек был заперт на необитаемом острове вместе с женщиной с которой он решил никогда больше не встречаться, да еще и в любую минуту могли нагрянуть хозяева хижины, наверняка не питающие теплых чувств к пиратским капитанам. Осмотрев сломанные доски и рваные паруса, пират внезапно заметил свои сапоги. И хотя они были насквозь промокшие и частично забитые песком, эта находка, тем не менее, немного улучшила его настроение. Капитан Воробей вытряхивал песок из широких голенищ ботфорт, и одновременно пытался придумать, как с честью выйти из столь плачевного положения. Его взгляд безотчетно скользнул по лазурным волнам и внезапно замер, прикованный к маленькой черной точке возникшей на горизонте. Это был корабль. Джек присмотрелся повнимательнее и буквально открыл рот от удивления. «Черная Жемчужина» шла на всех парусах и, даже на таком расстоянии, капитан Воробей не мог ее не узнать. Закусив нижнюю губу, он пристально вглядывался в приближающийся к острову фрегат. «Черная Жемчужина» не меняла курса, а это могло значить только одно – Барбосса уже знает, куда занесла буря его вечного соперника. Осознав это, Джек вдруг понял, что сейчас он совершенно беззащитен перед своим бывшим шкипером и кучкой головорезов, которые раньше называли его капитаном. А значит, ничто не мешает Барбоссе отнять у него карту и заодно отправить на тот свет. Впрочем, даже если старый мерзавец вдруг решит проявить милосердие, то он – Джек наверняка останется на этом пустынном острове, да еще и вместе с Элизабет… Странно, но вероятность последнего пункта почему-то особенно его пугала, хотя умом пират понимал, что самое ужасное заключается в том, что в таком случае он никогда уже не отыщет Источник вечной юности. А ведь именно это было теперь главной его целью. «Так ведь?» - мысленно спросил себя Джек. И решив в этом убедиться, снял с пояса компас и открыл крышку. Стрелка сделала пару кругов и замерла, указывая в сторону противоположную морю. Должно быть, где-то там, далеко, лежал берег волшебного источника. Джек закрыл крышку компаса, теперь он понимал, что островок, на котором осталась миссис Тернер, просто оказался на пути к его главной цели. И эта мысль значительно его успокоила. Однако нужно было срочно придумать какую-нибудь хитрость для того чтоб убедить Барбоссу взять его на борт «Жемчужины». На первый взгляд эта задача казалась просто невыполнимой, но только не для капитана Джека Воробья. Родившийся в его голове план был столь же безумен, сколь и гениален. И Джек вдруг подумал, что судьба не зря привела его на этот остров. Перекинув через плечо мокрые сапоги, он бодро зашагал обратно к хижине, воодушевленный своей идеей. Когда Джек вернулся в хижину, Элизабет уже проснулась. Она сидела на кровати и, опустив голову, массировала себе виски. Спутанные светлые волосы спадали ей на лицо, от чего вид у девушки был совсем жалкий. Сейчас на Элизабет было просто больно смотреть. Прекрасно понимая ее состояние, Джек прошел вглубь хижины и, подняв с пола, еще не открытую бутылку рома, выдернул зубами пробку и плеснул в кружку немного янтарной жидкости. - Вот держи, Лиззи. Это поможет… - скрывая свои чувства за насмешливой улыбкой, произнес он, и протянул девушке кружку с ромом. Она подняла на него мутный взгляд. Под глазами залегли еще более глубокие тени, а лицо казалось совсем бледным даже несмотря на загар. - Так ты действительно здесь, Джек?.. – обреченно пробормотала она, – а я уж думала это был сон. - Неважно выглядишь, цыпа, - оставив без внимания ее фразу и снисходительно хмыкнув, заметил Джек, - боюсь, что если ты дальше останешься на этом островке и продолжишь глушить ром, то на десять лет тебя не хватит, не говоря уже про вечность… Услышав это едкое замечание, Элизабет сразу ожила и одарила его уничтожающим взглядом. - На себя посмотри, горе-капитан! – зло огрызнулась она. Однако Джек и не думал обижаться, напротив, он был крайне доволен произведенным эффектом. - Не надо злиться, дорогая! – отхлебнув из бутылки немного рома, миролюбиво посоветовал Воробей, – я знаю способ, как помочь твоему горю… Поверь мне. Девушка недоверчиво уставилась на него исподлобья, но все же она была готова выслушать. - Взгляни-ка на это! - Джек взял со стола старинную карту и, развернув ее, ткнул пальцем в изображенный на пожелтевшей бумаге кубок: – Знаешь что это? - Разумеется! – раздраженно ответила Элизабет – Эта карта, добытая нами в Сингапуре, с помощью которой мы нашли тебя в Тайнике Дэви Джонса. - Верно, цыпа, хотя и не совсем… - улыбнувшись ей с самым загадочным видом, подтвердил Джек, – эта древняя карта указывает путь к Источнику вечной юности! Вечной… смекаешь? В глазах Элизабет блеснул интерес, однако она все еще изображала недоверие. - Я хорошо знаю тебя, Джек… но сейчас не понимаю чего ты от меня хочешь… - наконец, произнесла девушка, взглянув ему прямо в глаза. Пират внутренне сжался и поспешил отвести взгляд, якобы изучая карту. - Я хочу помочь тебе, Лиззи,.. а заодно и себе тоже… - заново свернув карту, серьезно ответил Джек, – если мы доберемся до Источника и выпьем из него ты сможешь разделить вечность со своим любимым мужем… и смерть никогда не разлучит вас. Закончив фразу, он вновь взглянул на свою собеседницу. Лицо Элизабет внезапно преобразилось, с него как будто исчезла усталость, глаза засветились радостью. Это снова была та энергичная и решительная пиратка которую он знал. Но при виде ее реакции сердце Джека вдруг болезненно сжалось, хотя он добился именно того чего и хотел. - В таком случае нам надо поскорее выбраться с этого острова и найти корабль! – с энтузиазмом воскликнула Элизабет и вскочила с кровати. - Полагаю, дорогая, нам не придется его искать… – изобразив на лице самое беззаботное выражение, объявил Джек, – он сам идет к нам под всеми парусами. Элизабет удивленно приподняла брови. - Что ты хочешь этим сказать? – пристально глядя на пирата, спросила она. - Я хочу сказать, что эту карту я реквизировал у негодяя Барбоссы, перед тем, как он угнал мой корабль. Так вот в данный момент «Черная Жемчужина» приближается к этому острову, и я догадываюсь, что Барбосса ищет меня вовсе не для того чтобы выпить вместе чаю. - Он хочет вернуть карту… - заметно помрачнев, проговорила Элизабет. - Да. И возможно заодно отправить меня обратно на тот свет, – невесело усмехнувшись, добавил Джек. - И что же нам делать? – девушка вопросительно взглянула ему в глаза, – ты ведь не просто так из доброты душевной рассказал мне про Источник, не так ли? - Ты угадала, цыпа! – широко улыбнувшись, ответил пират, хотя ее слова неприятно царапнули душу, – У меня есть план! - План… - все еще испытующе глядя на него, повторила Элизабет, – и надо полагать, в этом плане мне отведена какая-то важная роль? - Снова в десятку! – насмешливо произнес Джек, – Ты ведь у нас все еще Королева Пиратов, не забыла? А согласно кодексу каждый капитан Берегового Братства обязан подчиняться воле своего короля или королевы. Я отдам тебе карту, а ты прикажешь Барбоссе взять тебя к Источнику вечной юности… ну и меня заодно. Все гениальное просто, не так ли? Джек выпрямился и торжествующе улыбнулся, словно ожидая аплодисментов. Элизабет сдвинула брови и скептически воззрилась на довольного собой пирата. - Я общалась с Барбоссой довольно долго… он очень хитер и предусмотрителен. Не думаю, что кодекс явится для него достаточно убедительной причиной, чтобы взять тебя на борт «Жемчужины». - Возможно… - ничуть не смутившись, согласился Джек и рассеянно взглянул на свои грязные, унизанные перстнями пальцы, – но не волнуйся, на этот случай у меня припасен еще один весомый аргумент.