По традиции, я делюсь с Вами своим музыкальным вкусом, под который я писала новую главу и который немного поможет Вам окунуться в эту атмосферу! jj - Big Hearts, Big Dreams, Sam Smith - Stay With Me.
Лизандр задумчиво перебирал салфетки на столе в маленькой уютной кондитерской на углу, рядом со школой. Он то и дело бросал короткие взгляды в окно, внимательно наблюдая за увесистыми каплями дождя, тарабанившими по черному навесу летней веранды кафе. Дождь смыл весь снег, заставив зиму замолчать на долгие несколько недель, и все люди ощущали неимоверное уныние, гложущее душу. И это уныние поглощало. Удушающее и мрачное, как плотный дым кальяна у Кастиэля дома. Как давно он не был там! Казалось, целую вечность. Их отношения изменились – доверие исчезло, как и испарилось их общение. Теперь в школе они здоровались через раз, иногда просто встречаясь глазами на пару секунд и продолжая свой путь. Но самое отвратительное то, что ни один из них не стремился все вернуть. Однажды Лизандр совершил попытку поговорить с упрямцем, придя в его дом перед Новым годом, но увидел там лишь разочарование, которое разъело года их дружбы, словно серная кислота, случайно пролитая на руку. Жжет, но рану залечит только время. И время их совсем не жалело. Хотя, с одной стороны, Лизандр всегда ждал, что этот момент настанет. Ждал с грустью и тревогой. Но были ли они такими хорошими друзьями на самом деле? Что соединяло их помимо песен и общих музыкальных вкусов? Что-то, что нельзя было почувствовать или потрогать пальцами. Неосязаемая привязанность и уважение, зародившееся с первого их серьезного разговора. А что теперь? Мог ли он рассказать ему все о сомнениях, которые терзали его долгое время? Или о ревности к своей девушке, имя которой застыло на губах дрожащим шепотом? Нет. Лизандр не видел больше в нем своего друга. Того, с кем они зажигали на концертах, того, который разбудил в нем самом душу, того, кто несмотря на свой колючий характер пытался стать лучше. Нет, Лизандр больше не знал Кастиэля. Сейчас это был парень из параллельного класса, с яркими волосами и бешеными глазами, злобно бегающими по тонкому телу Корнелии. Скрежет зубов. Ты снова ревнуешь, Лизандр? А как же умные мысли, изложенные в десятках книг, прочитанных за твою жизнь, о том, что ревность – самая глупая вещь, которую может испытывать человеческий организм? Она же зарождается от животных инстинктов, заложенных глубоко внутри каждого. Но это чувство от того, что видишь, как он на нее смотрит, хлестко бьет по сердцу, как стальной кнут. И речи психологов и писателей, вертящиеся в голове, мгновенно меркнут, предоставляя возможность придумать такое, от чего можно сойти с ума. Но пока что она - его девушка. И Кастиэлю не под силу сделать с этим что-либо. Звонок над входной дверью неприятно зазвенел. Лизандр сразу же поправил воротник рубашки и пригладил густые волосы ладонью. И не зря. Через несколько секунд за его спиной послышались негромкие шаги, и он почувствовал этот неизбежно привычный запах свежести и дождя. Корнелия медленно опустилась на стул напротив, растерянно окинув Лизандра взглядом. И страх сковал тело юноши. Лия выглядела слишком потерянной. – Привет, – короткое приветствие. – Привет, – тихо ответила Корнелия. – Что случилось? – Лизандр был как никогда взволнован, словно сегодня должно было случиться что-то, что ему совсем не понравится. – Ничего такого, – Лия неловко закусила губу. – Все в порядке. – Уверена? – Да, – ее ответ прозвучал слишком быстро и резко, что подтвердило все опасения Лизандра. Он аккуратно коснулся пальцами ее напряженной ладони, но девушка сразу же одернула руку, отводя глаза в сторону. – Не смотри на меня так. Юноша озадаченно нахмурился, размышляя и представляя все возможные пути развития разговора, и понял, что пока она не расскажет ему то, что скрывает, ничего у них не получится. – Корнелия, я начинаю волноваться. Ты сильно похудела за эти две недели. Я думаю, тебе стоит поделиться со мной… – Тебе не нравится, как я выгляжу? – перебила его Лия, будто выискивая лазейки в его реплике, чтобы избежать расспросов. – Пожалуйста, дай мне закончить, – пробормотал Лизандр, набирая в легкие как можно больше воздуха. Говорить было тяжело, а видеть ее такой подавленной - еще сложнее. Ее, которая стала для него смыслом жизни, всем вокруг. Которая теперь и есть его жизнь. – Помнишь, осенью на озере у моего дома ты горячо пообещала мне никогда ничего не скрывать? – Тогда ты обнял меня и пообещал никогда не оставлять меня в беде, – отречено добавила Лия. – И ты так крепко обвила меня руками, что я почти не мог дышать, – на губах Лизандра промелькнула нежная улыбка, и он мысленно ликовал от того, что она все помнит. – Поэтому я всего лишь хочу, чтобы ты исполнила свое обещание. Тем более в этот день. Несколько часов перед встречей Лия отчаянно заставляла себя проговаривать эти страшные строки перед зеркалом, чтобы точно знать, как она будет выглядеть в момент, когда… Когда ее хрупкий мир внутри разобьется снова, когда уже ничего не будет как прежде и она все начнет заново. И дома это было так легко. Просто произнести пару слов и зажмуриться от того, что в глазах сильно жжет. Но ведь так нужно, правда? Это чертовски необходимо. До хриплого крика, вырывающегося из глотки. И до этих секунд она без остановки храбрилась, собрав все свои силы и готовясь сделать это. Но сейчас смотреть в ее любимые глаза – столь необычные, разные, но до боли любимые – и плотно сжать губы, чтобы не разреветься прямо здесь, перед ним. Чтобы не превратиться в маленькую лужицу, когда она увидит, как потускнеет его взгляд и в этих глазах поселится самое страшное – разочарование. – Нам, – не могу. Я не могу! – кричало сознание, поддакивая бешеному ритму сердца. Лия закрыла глаза и не найдя места, куда исчезла ее решимость, горько заплакала, содрогаясь всем телом. Плакать уже вошло в привычку, а слезы стали ее лучшими друзьями, как бы глупо это не звучало. – Нам нужно расстаться. Наверное. Она подняла на него свои красные от бессонных ночей и слез глаза и обомлела. Таким она его еще никогда не видела. Статного, с напряженно стиснутыми скулами на его красивом лице, и, казалось, окаменевшего от произнесенного. Но больше всего ее впечатлил этот суровый и совершенно другой взгляд, которым Лизандр никогда бы ее не одарил. Раньше. – Ты должен меня понять, Лиз. Потому что никто больше не сможет, – судорожно выдохнула Лия, всем своим видом моля его прислушаться. – Это не значит, что ты совершил какую-то ошибку, это значит только то, что я дура. – Нет, – пробасил Лизандр, словно очнувшись, – Ты самая умная девушка, которую я встречал. И никакое твое… решение не заставит меня передумать. Слезы градом хлынули из ее глаз. – Прошу, не говори так. Ты не знаешь всей правды. Ты не знаешь, какая я на самом деле. – Ошибаешься, – грубо ответил Лизандр. – Я знаю, кого полюбил с первых дней знакомства, что для меня абсолютно не свойственно. Я был влюблен и не раз, но сейчас понимаю, что еще никогда не испытывал такой любви. Сейчас у меня в сердце очень красивая девушка с двумя темными изумрудами на лице, лукаво искрящимися после каждого поцелуя, с длинными волосами, мягкими как шелк, и непоколебимым характером, с помощью которого она преодолевает все трудности. Ты слышишь, Корнелия? Я люблю тебя! И в данную секунду чувствую, что уничтожаю все остатки своей гордости и самолюбия, умоляя тебя не уходить от меня. Останься, – вся суровость в его голосе исчезла, и последнее слово он произнес почти беззвучно. Он испытующе смотрел на Лию, ловившую каждое его слово с дрожащими руками у рта. Перед ней был ее Лизандр, любящий и любимый. С разбитым сердцем. – Я не смогу… – робко начала она, но он резко поднялся с места, потянув ее за собой к выходу и напрочь забыв о своем пальто, оставленном на вешалке. Лия послушно бежала за ним, застегивая куртку и чувствуя, как крепко он сжимает ее руку. Они вышли на улицу, где бушевал холодный ливень и сильный ветер. Девушке пришлось несколько раз задержать дыхание, чтобы не сойти с ума от свежести, пронзившей ее нос. Лизандр тяжело дышал, словно наполняясь этим дождем и порывами воздуха. Им обоим нужно было отдышаться. – А я не смогу, если ты уйдешь, – прижав хрупкое тело Корнелии к себе, сказал Лизандр, содрогаясь от мысли, что сейчас действительно все закончится. Она уткнулась носом в его грудь и поняла, что с каждой секундой ей все больше хочется отказаться от своей идеи. – Лизандр, – через некоторое время прошептала она, подняв глаза на парня. – Мне пора, но прежде я хочу признаться тебе в том, что тоже люблю тебя, но своей странной любовью, поэтому… Горячий поцелуй остановил ее речь. Лизандр сжал в руках ее талию, пальцами забираясь под куртку и дотрагиваясь до бархатистой спины Корнелии, отчего россыпь мурашек покрыла ее тело. Она знала, что это – их последний поцелуй, а, может, и время, проведенное вместе. И она позволила ему прикоснуться к себе. На прощание. На прощание с частичкой своей души. Грустно. И очень тяжело. Особенно просыпаться каждое утро с мокрыми от слез щеками. Вставать и корить себя за то, что вновь и вновь прокручиваешь в голове тот момент. И самое отвратительное – каждый день чувствовать себя невероятно виноватой, кажется, перед всем миром. И спасает только будильник, оповещающий о начале нового дня. Такого же, как и все предыдущие: скучного, однообразного и наполненного короткими разговорами. От нее отвернулись все. Даже те, кто, казалось, никогда не бросит ее. Какой смысл жить после этого? Беатрисс после задержавшегося на неделю возвращения из Парижа была в ужасе от того, что сделала ее сестра, и Лия уже даже привыкла к осуждающим взглядам с ее стороны и напускной неразговорчивостью болтушки-сестры. Девочки в школе перестали с ней здороваться, пожалуй, кроме Ирис, которая изредка сочувствовала ей беглыми взглядами. Еще Лия не видела Лизандра в школе уже около двух недель. Говорили, что он заболел, но никто точно не знал, что с ним. "Бесчувственные", – зло шипела про себя девушка, искренне не понимая, как он не может кого-то интересовать. Хотя Роза определенно знает все. И это бесит еще больше. Ее некоторое высокомерие, ранее восхищавшее Корнелию, начинало выводить из себя. Она встала на его сторону, совершенно ничего не зная о том, что было на самом деле. Бесит, когда люди не желают слушать, когда нужно оправдываться перед кем-то… Бесит! Я устала. И больше никому ничего не буду доказывать. Я устала. Под подушкой завибрировал телефон, и Лии не нужно было долго думать, чтобы понять, кто звонит. Натаниэль. С того момента, как она порвала со всеми связи, он оказался самым близким человеком. Как жалко это звучит. Натаниэль! Тот самый неуверенный в себе тюфяк, которому она сдуру призналась в своих чувствах. Даже смешно. Каких чувствах, Лия? Уж точно не таких, какие терзают твою душу сейчас. Но хоть кто-то рядом. Кто-то, кто может выслушать, поговорить, хотя этого ей хотелось в самую последнюю очередь. Он просто заходил за ней каждый день и иногда давал списывать домашнюю работу по физике. Правда, на кой черт ей физика, если… если она больше не нужна тому, кто занимает все ее мысли? Ужасное, мерзкое, отвратительное имя. Но самое дорогое. То, которое шелестом сходит с губ ночью. Кастиэль. Вы когда-нибудь сталкивались с тем, что вас бездушно забыл один человек, губы которого еще несколько недель назад покрывали ваши долгим поцелуем? Очень надеюсь, что нет, иначе вам знакомо это чувство беспомощности и удушья при встрече с ним глазами. И если это был самый худший период в вашей жизни, то вам крупно повезло. Потому что Кастиэль не смотрел никогда. Ни вскользь на уроке физкультуры, ни стоя позади в очереди в столовой, и даже на уроке экономики и математики, сидя рядом, он упорно следил за учителем, плотно сжав челюсти. Если вообще приходил именно на эти уроки. Нет, он не избегал. Он просто не замечал. Лия перестала существовать для юного бунтаря, как она его когда-то называла. И девушка была готова закричать прямо ему в лицо, чтобы он, наконец, одарил ее взглядом своих стальных глаз. И, казалось, что он совсем не изменился. Такие же язвительные шутки, только теперь не в ее сторону. Он издевался над Шарлоттой, подружкой Амбер, отчего та безумно смущалась и начинала возмущенно отвечать ему тем же. И он смотрел на нее. И как однажды отметила Лия, с восхищением. В тот момент она вылетела из класса и села на лавочке на крыше, жадно глотая свежий воздух. Потому что подтверждалось самое страшное: он любил Амбер. Спустя почти месяц после того, как она отдала ему запись со случайным признанием Амбер своей вины на плеере, он все еще не отдал ее в полицейский участок. Видимо, не хотел, чтобы та, которая собиралась убить Корнелию, была арестована. Видимо, он ее любил, раз она все еще спокойно жила, занимаясь учебой дома. Видимо. И тяжелый вздох снова вырывается из груди. Если бы полиция забрала ее, Натаниэль сразу бы рассказал Лии об этом. Конечно же, обвинив ее в том, что с ее помощью его сестра оказалась за решеткой. Ведь на записи есть ее голос. Все равно, Натаниэль, Кастиэль никогда не отдаст пленку. – Ты сегодня такая задумчивая, – заметил Натаниэль, когда они подходили к школе. – Хотя я уже привык. Корнелия лишь хмыкнула, недовольно поправляя хвост на голове, который распускался у нее с утра. Эти две недели она ни разу не пришла с несобранными волосами. Потому что эта прическа напоминала ей слишком болезненные времена. – … с нетерпением? – Натаниэль остановился и внимательно посмотрел на подругу. – Ты же меня не слушала, да? Лия покачала головой. – Париж ждешь с нетерпением, спрашиваю? – Что? – удивилась Лия, на мгновение озадачившись. – А, так мы же едем через две недели. – Два дня, если быть точным, – Натаниэль улыбнулся, заметив ее реакцию. – Видела бы ты себя со стороны! – Не-воз-мож-но! Поездка в Париж послезавтра?! – шатенка с ужасом осознала, что ее ждет уже совсем скоро, если она подпишет бумагу. Целые десять дней с классом и параллелью в одном отеле, на одних и тех же экскурсиях. – Слава богу, что я еще могу отказаться. Натаниэль засмеялся, по привычке сощурив свои янтарные глаза и показывая милые ямочки на щеках, из-за которых многие девушки старались заходить в учительскую как можно чаще. – Прости, но наш класс записывался еще перед Новым годом, так что… Все места забронированы, – светловолосый юноша хитро ухмыльнулся. – А вот мне повезло. Директриса решила оставить меня в школе, да я и не особо хотел ехать. Мы с семьей проводим там все лето. – И что, нельзя отказаться? – Ну, – Натаниэль замешкался, доставая пропуск. Они подошли к входу в школу. – Можно, но, боюсь, тебе придется иметь дело с директрисой… Везунчик! Лия, ты как всегда неотразима! И где, черт возьми, были твои мозги все это время? – Тогда я прямо сейчас иду к ней, потому что я не собираюсь торчать полторы недели с этими шакалами в одном помещении! – уверенно сказала Корнелия, скидывая куртку с плеч прямо в руки Натаниэлю. – С ума сошла? – опешил тот. – Мне может из-за этого хорошенько влететь. Лия! Блондин, надувшись от обиды, смотрел вслед быстро шагающей девушке. Корнелия решила сделать это как можно скорее, прямо перед началом уроков. Она пролетела коридор, приближаясь к белой деревянной двери, когда услышала позади себя сбитое дыхание Натаниэля и в эту же секунду была припечатана телом юноши к стене рядом с кабинетом директора. – Пожалуйста… Не ходи… – отрывисто шептал Натаниэль, заслоняя проход к двери собой. – Отпусти, придурок, – прошипела в ответ Лия и со всей силой ударила его в плечо, отчего парень скривился и ослабил хватку, позволив девушке пройти. – Нет, нет, нет, – усмехнулся староста, все же успев оттолкнуть ее к противоположной каменной перегородке и снова преградив ей путь руками, на которые уже обрушился ураган ее ярости. Девушка не жалела выражений и кулаков – Натаниэль лишь несколько раз позволил ей попасть в цель, к концу «битвы», не на шутку разозлившись. Лия неожиданно опустилась на корточки и проскользнула сквозь ног старосты, предварительно ударив его в живот. Парень согнулся, скорчившись от боли, и с диким страхом наблюдал, как Лия, коварно ухмыляясь, опускает ручку двери и застывает на месте. – Закрыто! – удивленно воскликнула Корнелия, шлепнув себя по лбу. Через несколько секунд она негромко засмеялась, поняв, что зря так отчаянно боролась с другом детства, и смотрела на него даже с сочувствием. Натаниэль облокотился о перегородку и, улыбаясь, бормотал что-то вроде «какая же ты дурная». – Сильно болит? Лия подошла ближе, не обращая внимания на то, что волосы распустились по ее плечам, и дотронулась до виска, куда так рьяно целилась. Натаниэль от прикосновения шикнул и крепко схватил ее руку. Девушка, все еще глупо улыбаясь, хотела извиниться, но на мгновение посмотрела ему в глаза. Янтарные бездонные глаза. И даже ненадолго перестала дышать, когда Натаниэль обхватил руками ее лицо и нежно убрал упавшую ресничку. Тогда Лия вновь перенеслась в самое начало года, когда сгорала под взглядом этих медовых янтарей. Когда она чуть не допустила начало их отношений, дав волю своим эмоциям. Натаниэль очертил контур ее губ, медленно и нежно, из-за чего все внутри нее затрепетало. Только на его месте она видела совсем другого человека. С серыми, холодными глазами и самодовольной ухмылкой на лице. – Я был таким дураком, – мрачно пробасил Натаниэль, поправляя пряди ее волос. – Если бы я тогда… – Нет, – Лия поняла, что они зашли слишком далеко. – Ничего бы не было. Девушка, опомнившись, отстранилась от него и, пряча покрасневшее лицо в копну пушистых волн, взяла свою сумку с пола, наклонившись, чтобы собрать выпавшую во время противостояния мелочь из карманов джинсов. Натаниэль усмехнулся, вспоминая ее попытки пробиться к двери кабинета и результат ее стараний. Несмотря на то, что она ему сказала, он не выглядел обиженным или оскорбленным, потому что знал, кого она любит по-настоящему. Видел безумную грусть в глазах, когда она смотрела на Кастиэля. И эту наивную надежду. Корнелия надела рюкзак и собиралась идти на урок, но перед уходом обернулась посмотреть на застывшего у стены Натаниэля. Юноша внимательно изучал ее, и от этого тусклого взгляда ей стало грустно. Она медленно приблизилась к нему и обняла. По-дружески крепко. Потому что эти несколько минут смеха вернули ей немного жизни. Староста обомлел, похлопав ее по плечу, а нос резанул яркий запах миндаля с корицей от ее волос. И чем плотнее он прижимал ее к себе, тем сильнее его одурманивал этот аромат. – Звонок через две минуты, – смущенно проговорила Лия, отходя от еще не пришедшего в себя Натаниэля. – Я пошла. Девушка резко развернулась, чтобы пройти в коридор, но сразу же остановилась как вкопанная. Замерло все вокруг. Сердце, дыхание, тело. Я пропала. Кастиэль стоял посреди школьного коридора, наблюдая за парочкой у кабинета директора. Его серые глаза жадно смотрели на Корнелию, яростно метая невидимые молнии злости и гнева. Бешеного гнева, от которого хотелось поежиться и спрятаться куда-нибудь подальше. Но Лия стояла, наслаждаясь каждой секундой их безмолвного разговора. Наконец, он смотрел на нее. Всепоглощающе, внимательно. Как раньше. Этим ужасающим взглядом, но она скучала и по нему. И даже не заметила, как дрожит. Кастиэль шагнул вперед, и Лия поклялась себе, что если переживет эти минуты, то начнет уважать себя и будет даже гордиться своей храбростью. А Кастиэль лишь изучал ее потерянное лицо и растрепанные волосы, и ему так захотелось ударить ее, убить за те противоречивые чувства, которые она вызывала в нем. Одновременно жалость, желание целовать так грубо и долго, чтобы она задохнулась, и безудержную ярость за то, что он видел. Она обняла его. Этого ублюдка. Дотрагивалась своими тонкими пальцами. Демоны внутри ревели. Сейчас он прижмет ее к стене и задушит собственными руками. Но прежде уткнется лбом в эти темно-зеленые дьявольские глаза. – Натаниэль? – сморщился Кастиэль, подойдя к ней вплотную. – Это низко даже для тебя. Лия сжала кулаки, впиваясь в ладони ногтями. Быть так близко к нему – невыносимо. Но слышать эти слова… – более чем унизительно. И нет смысла храбриться больше. – Он мне просто помогает, – с какой это стати ты оправдываешься, Лия? – Хотя это – не твое дело. – Заметно, как хорошо он тебе помогает, – он настолько отвык слышать ее голос, что вызывать ее на словесную дуэль казалось необходимостью. Потому что больше он не мог избегать ее. Скольких усилий ему стоило не отвечать на ускоренный ритм сердца, сидя рядом с Лией, чувствуя на себе ее хмурый взгляд и особенно адское жжение, когда они соприкасались коленями. Глупо. Ужасно глупо, но он ловил себя на том, что отвыкнуть жить без нее – невыносимо тяжело. Даже невозможно. А стоять и смотреть в эти распахнутые глаза – окончательно сносит крышу. Как видеть ее с Натаниэлем целый день, гуляющей почти под ручку. И сегодняшний случай снял последний предохранитель с его терпения. – Да, он хороший друг, – внезапно Лия осознала свою полную беспомощность. Это их первый разговор за несколько недель, а она так по-детски растерялась. Каждую ночь она представляла, что скажет ему после долгого молчания, что выскажет все, что скопилось в ней за это время, но когда момент настал, на смену злым словам пришли лишь глупые оправдания. Но она пообещала себе, что однажды отомстит ему за полное игнорирование в один из самых тяжелых моментов в жизни. Кастиэль до искр в глазах сжал челюсти, размышляя, как и где избить смазливого старосту до полусмерти. Чтобы он больше никогда даже не посмотрел в ее сторону. Тем более прикоснулся. – Не считаешь, что немного промахнулась с выбором? – процедил красноволосый, испепеляя идущего к ним Натаниэля суровым взглядом. – Она же сказала, что это – не твое дело, – Лия вздрогнула от серьезности в голосе старосты. Натаниэль закрыл ее своим телом, почти соприкоснувшись лбами с Кастиэлем. – Если она не захотела быть с тобой, не значит, что она не хочет быть со мной. – Что, наша овечка захотела выпендриться перед девчонкой? – Кастиэль схватил Натаниэля за ворот рубашки, оттолкнув к стене и грозно нависнув над его худощавым телом. – Нет, Кастиэль! – испуганно воскликнула Лия, удивившись тайной радости от обращения к нему по имени. – Не трогай его! Кастиэль, тяжело дыша, отбросил его и, громко ругнувшись, вышел из коридора, хлопнув входной дверью. А Корнелия внезапно осознала, что поездка в Париж – просто подарок Судьбы, потому что у нее будет хоть немного времени побыть наедине со своими мыслями. И плевать на одноклассников – лишний раз посетить столицу Франции стоит того. Вечером того же дня Корнелия с печалью наблюдала за садящимся солнцем на горизонте. И почему зимой так рано темнеет? Сразу начинается невыносимое чувство тоски, и глаза слипаются после слишком тяжелого дня в школе. Но девушке так хотелось поговорить с кем-нибудь, излить душу, потому что сил держать все в себе катастрофически не хватало. С кем-нибудь по имени Ирис. С каждым днем Лия скучала по ней все больше и больше, но никак не могла заставить себя позвонить или еще хуже – подойти. Все из-за этого недоверия в голубых глазах подруги и грустного взгляда «я жду твоих объяснений». А рассказать было стыдно. Настолько, что Лия просто старалась не смотреть на нее. Мрачная улыбка легла на бледные губы девушки, когда она вспомнила день рождения близнецов, тот веселый поход в кино и… Первый поцелуй с Лизандром. Сердце пропустило удар. Тогда она имела все, о чем сейчас было глупо даже мечтать. Но это же Корнелия. Ей вечно чего-то не хватает. Например, самоуверенного парня со странным цветом волос. Да, определенно, именно его ей тогда и не хватало. Злость и плотно сжатые губы. Кто мог предположить, что она так отчаянно и безрассудно влюбится? Тем более, в Кастиэля! И за день до самого ожидаемого путешествия года ей было не с кем сходить в торговый центр, как делают обычные девчонки. А кто она? Явно не одна из них. Иначе прямо сейчас она бы позвонила своей лучшей подруге и пригласила в кафе, чтобы поболтать и просто побыть в обществе близкого человека. Решено. Хотя вряд ли она возьмет трубку. Долгий, протяжный гудок, не предвещающий ничего хорошего. Второй, четвертый, седьмой. Шумный выдох. Отбой. Пальцы бездумно щелкают по кнопкам, и на экране появляются лишь три слова: «Ты нужна мне». Отправить. И кинуть телефон на кровать с негодованием. Видишь? Не так уж и сложно. Осталось лишь дождаться ответа, который может и вовсе не прийти, лечь спать и выспаться вдоволь, так как из-за поездки их классы завтра не учатся. Прекрасный план. Только душу гложет непонятное чувство тоски. Ирис. Она не взяла трубку. Интересно, что за это время ей могла наговорить Розалия? Надо же, как резко меняется мнение о людях. Один день вы лучшие подруги, а на следующий ты видишь в человеке холод и ненависть. Задевает. Послышалось тихое вибрирование с другого конца комнаты. Настолько тихое, что любой другой подумал бы, что ему показалось, но не Лия. Она подорвалась с подоконника и, перескакивая через разбросанные по полу вещи, подбежала к кровати, с грохотом плюхнувшись на мягкое одеяло и кучу подушек, большинство из которых упали после таких телодвижений. И, как назло, телефон среди них найти было почти невозможно. Лия судорожно сдернула покрывало, отбросила назад все подушки и, наконец почувствовав в руке что-то маленькое и тяжелое, закусила губу от волнения. «Начало бешеных скидок на зимнюю коллекцию…» Разочарованный стон на всю комнату. Черт, черт, черт! Ну а чего можно было ожидать после двух недель молчания и игнорирования и всего лишь одного сообщения с нахальным обращением? Ты мне нужна – разве так начинают все заново поссорившиеся подруги? Корнелия начала корить себя за необдуманный поступок, ведь гораздо умнее было бы написать что-то о том, что она безумно скучает и действительно нуждается в ее поддержке. Вот дура. Телефон в ладони завибрировал. Когда она уже включит звук и будет жить как нормальный человек? Привычка со школы – ставить сотовый на бесшумный режим. Особенно замечательно, когда ты забываешь о нем после уроков и идешь гулять с друзьями, а по пути домой впервые за вечер берешь телефон в руки и замираешь от ужаса, видя пять пропущенных от мамы. «19:30, на треугольнике». Короткое, но, кажется, самое лучшее сообщение, полученное Корнелией, за всю жизнь. Девушка с визгом спрыгнула с кровати, закружившись в эйфорическом танце. Значит, она не ошиблась с выбором подруги, значит, Ирис – самый добрый человек, значит, Лия вновь возвращается к жизни. – Ты здесь концерты устраиваешь? – Беатрисс решила проверить сестру, удивившись странным звукам из ее комнаты. Лия, широко улыбаясь, кивнула и принялась убирать все последствия своей тоски и ожидания. – Что происходит? – Мы с Ирис идем гулять. Беатрисс нахмурилась, все еще не понимая столь резкого изменения настроения Лии. Еще пару часов назад ее сестра вернулась домой с уже обычным мрачным выражением лица и пошла к себе в комнату, не проронив ни слова. А сейчас скачет с улыбкой до ушей, напевая странную мелодию. – Ну… поздравляю? – пробормотала рыжеволосая, смотря на сестру как на сумасшедшую. – Только не допоздна, мне надо будет уйти вечером. – Ага, Борису привет передавай, – хитро хихикнув, ответила Лия, с наслаждением изучая удивление, смешанное со злостью, сестры. – Что ты знаешь? И… откуда? Господи… – Би, успокойся. Я знала, что вы снова будете вместе. Да все знали, – Лия беззаботно пожала плечами, запихивая стопку вещей в шкаф, в котором точно не было для них места. – Как стыдно, – прошептала Беатрисс, сильно смутившись. – Физически мы еще не вместе, он просто позвал меня на… Лия закатила глаза и закончила: – На свидание. – Но это же ничего еще не значит, да? – Беатрисс спросила это так, будто сама не знала. Но в ответ услышала лишь заливистый смех сестры. И, немного успокоившись, засмеялась сама, поняв, что очень скучала по настоящей Лии. Такой, которую она любила и помнила с детства.***
Треугольник – место, где договорились встретиться девочки, был небольшим сквером, находящимся между тремя главными торговыми центрами города. Лия терпеливо ждала свою подругу, сидя на одной из резных лавочек и наблюдая за тем, как пар выпускается из ее рта при дыхании. Так делают только маленькие, но разве взрослые – не большие дети? Девушка почти не чувствовала пальцев, находя странным то, что она не взяла перчатки. Уж очень хотелось увидеться с Ирис. Наконец-то она сможет поделиться своими мыслями с тем, кто правда поймет. Хотя она уже начала сомневаться в том, сможет ли Ирис понять ее по-настоящему и, главное, не осудить. Но возможно ли это, если Лия сама осуждала себя каждую секунду? Корнелия уткнулась носом в теплый шерстяной шарф и мысленно засмеялась, представив, что она тайный агент на задании. Немногочисленные прохожие с интересом оглядывались на девушку, укутанную в пуховик и шарф, в то время как Лия сузила глаза и внимательно за всеми «наблюдала». «Господи, я пятилетний ребенок!» – усмехнулась Лия, высовывая красный от мороза нос обратно и вдыхая в себя холодной зимний воздух. Заиграла до тошноты надоевшая стандартная мелодия старого телефона, из-за чего Корнелия вздрогнула и, поклявшись купить новый сотовый при первой же возможности, вытащила устройство из кармана. На экране с широкой трещиной высветилось одно имя, от которого сердце пропустило удар. Натаниэль? Звонит вечером? Нет, ничего страшного. Наверное, хочет пригласить погулять. – Только не это, – простонала Лия, представляя, как ей придется отказывать. А мелодия все продолжала действовать на мозг своими полифоническими звуками, и девушка, сморщившись, взяла трубку. – Корнелия! – послышался грозный голос Натаниэля с другого конца провода. – Если ты сейчас же мне все не объяснишь, то тебе не поздоровится, поняла? Прямо сейчас! – Что ты несешь? – удивлению Лии не было предела. Да, сегодня – самый странный день за последнее время. – Что объяснить? – Не прикидывайся, что ты не в курсе! Как ты могла? Я бы никогда не подумал, что ты способна на такое! – Стоп! Натаниэль, прости, что, может, расстрою тебя, но я действительно «не в курсе», – девушку передернуло от последнего, так как она терпеть не могла это выражение. Будто она из какого-то гетто, чтобы выражаться как… на слэнге. – В эту секунду ты встаешь и едешь в полицейский участок на главной улице, иначе я не знаю, что с тобой сделаю! – серьезности его голоса мог бы позавидовать любой маньяк, потому что так напугать девушку не каждому подвластно. – Только попробуй не прийти! Буду ждать тебя у входа. Отбой. Корнелия несколько мгновений сидела, уставившись в одну точку и просто не веря в то, что произошло. Она впервые видела, точнее, слышала Натаниэля в ярости, и это просто не могло не привести в ужас. Моргнув первый раз со времени их разговора, девушка встала, стряхивая слезы от ледяного ветра и страха, который она испытывала. Будто подсознательно она уже догадывалась, в чем была виновата. Лия не заметила, как через десять минут оказалась у участка и как ее колотило от чувства надвигающейся бури. Натаниэля нигде не было, что навело ее на мысль о том, что он всего лишь ее разыграл и беспрекословно его послушаться и прийти сюда было полной глупостью, но, услышав снова звонок на телефон, сглотнула и дрожащими руками нажала «Ответить». – Ты пришла? – проговорил Натаниэль тоном, совершенно отличающимся от того, который был у него совсем недавно. Он сказал это почти безразлично, даже с оттенком пренебрежения. – С-стою у входа, – заикнувшись, ответила Лия. – Сейчас, не оглядываясь, заходи внутрь. Быстро! Я в зале ожидания. Там и встретимся! – заговорщицки прошептал юноша, вводя девушку в абсолютную растерянность. – Ты можешь нормально сказать, что происхо… – со злостью начала Корнелия. – Ш-ш! Быстро входи внутрь! – Натаниэль бросил трубку, и Корнелия, глубоко вдохнув, открыла широкую дверь и, поприветствовав охранников, прошла в первый зал, где сидела вся семья Колонье, кроме самого Натаниэля. Мадам горько плакала, вытирая слезы платком и прижавшись к месье Колонье, который бездумно хлопал ее по плечу и смотрел в пол. Девушка прислонилась к стене, чтобы ее не заметили, когда была схвачена за руку и заведена за угол темной фигурой. – Натаниэль? – Лия обомлела от вида своего друга. Под его правым глазом красовался свежий фингал, из-за чего сам глаз опух и казался крошечным, а из носа струей текла кровь. Юноша выглядел равнодушным, но его глаза излучали ненависть. – Кто это сделал? – Знаешь что, Корнелия? Сейчас я до глубины души жалею, что вообще знаю тебя. Потому что именно ты разрушила мою жизнь и жизнь всей моей семьи! – прошипел Натаниэль, впечатав ее руками в стену. – О, правда? И что же я совершила неправильного, по сравнению с… например, твоей любимой сестричкой? – девушка нашла в себе силы бороться. Да кто он такой, чтобы выдвигать против нее подобные обвинения?! И не зря кто-то хорошенько въехал ему по лицу, так как в тот момент Лия сама бы набросилась на него с кулаками с большой охотой. – Ты за все у меня заплатишь! Если ее посадят, то я убью тебя! Этими руками, понятно? – Натаниэль тяжело дышал прямо ей в лицо. И только некоторые остатки чести не позволяли ему ударить девушку. – Посадят? Все-таки Амбер – подозреваемая? Я думала, наша полиция никогда не выйдет на ее след! – восхитилась Лия, в полной мере чувствуя отмщение, о котором она мечтала с первых минут после пожара. – Рано радуешься! Еще посмотрим, кто окажется виноватым в той истории. Все никак не признаешь, что это сделал твой необыкновенный Кастиэль? – Господи, недоумок, а ты не находишь, что больше всего пострадала я? Причем от рук твоей сестры, очень скоро ты в этом убедишься! Она сама призналась мне, Натаниэль! Открой глаза и пойми, что твоя сестра не такая, как ты думаешь. Натаниэль крепче сжал руки на плечах Корнелии и шумно выдохнул. – Я не верю ни единому твоему слову! Ты меня просто провела! Всю неделю прикидывалась другом, а сегодня принесла запись с «доказательствами» виновности моей сестры! – Запись? – отчаянно воскликнула Лия. – Актриса из тебя никакая, к твоему сведе… – Я не приносила никакой записи! То есть запись моя, но принесла ее не я, – затерявшись в своих мыслях, которые били ключом, ответила Лия. Запись… Значит, Кастиэль сделал это! Темно-зеленые глаза вспыхнули от радости. – И кто же? Что на этой записи? – Амбер говорит, что виновна, вот и все. Нужно было быть там, чтобы почувствовать всю остроту и напряженность момента. Натаниэлю не хватало воздуха; он медленно сходил с ума, приходя к тому, что действительно является правдой. Его сестра – убийца. Да, с ней всегда было невыносимо тяжело, особенно после того, как она безответно влюбилась в Кастиэля, но… Нет, она не могла. Его родная сестра! Та, с которой он нянчился все детство, с которой они проводили вечера на природе. С той, которую он, кажется, любил. И получается, совершенно не знал. – Ты сумасшедшая! Таких, как ты, Лия, лечат в психушке, и тебе пора туда обратиться! Вместе со своим психованным красноволосым дружком! Вы вдвоем у меня уже вот здесь, – он презрительно провел рукой по своему горлу. – И я никому не позволю так говорить о своей сестре, ясно? Лия внимала каждому его слову с некоторым сочувствием. Его ждет совсем не сладкая жизнь, если Амбер осудят. Его семья разрушится. Вот почему Натаниэль совсем слетел с катушек. – Честно, Нат, мне тебя даже жаль. Тебе еще многое придется узнать о ней, – проговорила Лия, наблюдая за тем, как блондин поджимает губы и застывает в страдальческой гримасе. – Она же… она же просто хотела быть с ним, – с горечью сказал Натаниэль, смотря стеклянными глазами сквозь Корнелию. – Но так и не получила своего счастья. Электрический разряд прошелся по телу Лии. О чем он говорит? – Амбер не получила? Да если Кастиэль все это время пытался поддерживать с ней связи, сходил с ума, как она может быть недовольной? Натаниэль зло усмехнулся и, заметив реакцию Лии, разразился недобрым смехом. А та с ужасом осознала, что совершила самую большую ошибку в своей жизни. – Ты! – яростно воскликнула девушка. – Ты солгал мне! Он не… Боже мой… Что я наделала? Лия закрыла ладонями лицо, пытаясь не умереть от разрывающей сердце боли, не рассыпаться на миллиарды кусочков от внезапно поставившей все на свои места правды. Как она могла? Отказать тому, кому принадлежит все ее тело и душа, быть вместе, услышав всего лишь несколько слов о невероятном. Хотя, скорее всего, она хотела услышать именно это, чтобы просто забыть. Забыться и уйти в тень, собирая себя по частичкам. Что делать теперь? Бежать к нему, упасть на колени, извиняясь и тысячу раз отвечая «да»? Глупо. Он не станет слушать. Ведь она так холодно ему отказала. Так не делают даже в фильмах и книгах, просто потому что так с любимыми не поступают. Быстро и не осознанно порвать все, что было важным на протяжении полгода. Ужасно глупо. Девушка прожигала горевшими от гнева глазами надменный взгляд Натаниэля и понимала, что перед ней самый эгоистичный и вызывающий у нее жалость человек. И самый несчастливый. – Удачи, – Лия наигранно улыбнулась. – Она тебе пригодится. Лия выбежала из полицейского участка, теряясь в своих идеях и мечтах о завтрашнем дне, слушая повышенный ритм своего сердца и просто надеясь на то, что сможет осуществить задуманное. И совершенно забыла о первоначальной цели этого вечера. Судорожно набрав заученный номер, Корнелия быстро бежала с телефоном у уха в ожидании чуда, которое должно было спасти ее от этого трескающегося под ногами мира. – Надо же, я думала, ты просто захотела пошутить, – ее встретил недовольный голос подруги. – Ирис, прости, я буду через… – Нет, Корнелия. Я жду тебя уже сорок минут и больше не хочу. У меня закоченели пальцы на руках и ногах, а я с глупой надеждой смотрю на остановку в поисках тебя, – голос Ирис сорвался, из-за чего Лия подумала, что больше не выдержит. Кастиэль, Натаниэль, Ирис, Натаниэль, Кастиэль, Ирис. Конец. Не могу. Когда же я снова смогу жить нормальной жизнью? – Я знаю, что ты не захочешь меня слушать, но если ты все еще там, то умоляю – подожди. И я расскажу тебе все, Ирис. И все будет как прежде. Мы с тобой против всего мира, помнишь? – подбородок непроизвольно задрожал, когда она говорила эти слова. Как же тяжело признавать свои ошибки, но еще сложнее нести за них ответственность. – Я очень скучаю. Ирис тихо вздохнула, раздумывая над репликой подруги, и поняла, что сама почти плачет. – Пять минут и я ухожу.