Надоело

— У мальчика двойной перелом лучевой кости, сломано ребро, нос, и вы предлагаете оставить это безнаказанным? — полные возмущения крики мадам Помфри были слышны даже сквозь закрытую дверь. — Помимо физических травм, мальчику нанесли психологическую травму. Его прокляли аналогом круциатуса, тем же проклятием, которому он подвергся в раннем детстве. Вы хоть понимаете, к каким последствиям это могло привести? — Поппи… — сконфуженно пробормотала профессор Макгонагалл. — Что? Что, Минерва? — словно рассерженная тигрица шипела Поппи. — Я закрываю глаза на многие шалости детей, но это уже не шалость, это покушение. Он твой подопечный, Минерва. И я как-то не вижу в тебе особого рвения наказать виновных. — Поппи, — в разговор включился третий участник.- Нет никаких доказательств, что в этом замешаны мистер Малфой и остальные слизеринцы, как утверждает мистер Лонгботтом. Все дети находились в своей гостиной, на палочке нет никаких следов примененных к Невиллу проклятий. Ничего. Я не отрицаю того факта, что было совершено нападение, однако наказывать детей за проступок, который они возможно не делали — я не буду. — Привидения, портреты. Неужели никто ничего не видел? — недоуменно спросила Помфри, требовательно смотря на Дамблдора. — Такого просто не может быть. Кто-то обязательно что-нибудь да должен был заметить. — К сожалению, ничего. Портреты ничего не видели и не слышали. Призраки тоже. — А если воспользоваться легилименцией или сывороткой правды? — с надеждой спросила мадам Помфри, хотя прекрасно знала ответ. — Поппи, ты прекрасно знаешь, что допрашивать несовершеннолетних сывороткой правдой запрещено постановлением визенгамота от 1964 года. К сожалению, легилименция в данной ситуации тоже бессильна. Господа слизеринцы защищены от проникновения в разум семейными артефактами, а мистер Лонгботтом же имеет сильную природную защиту, сквозь которую, без причинения вреда пройти невозможно. — То есть, виновники останутся безнаказанными? — с горечью уточнила Помфри, присев на кушетку. — Расследование будет продолжаться, — уверенно ответил Дамблдор. — Виновники понесут заслуженное наказание. А теперь прошу меня простить. Дела ждут. Передайте мистеру Лонгботтому мое пожелание скорейшего выздоровления. Гарри, который все это время подслушивал под дверью, резво отбежал назад и сделал вид, что только сейчас подошел. — Добрый вечер, Гарри, — широко улыбнулся Дамблдор, очки-половинки загадочно заблестели. — Вижу ты пришел проведать мистер Лонгботтома. — Добрый, профессор, — напряженно ответил Гарри, хмуро смотря на Дамблдора. — Что произошло с Невиллом? — Думаю об этом тебе лучше спросить мадам Помфри, — уже без улыбки ответил профессор. — И Гарри, прошу тебя, не делай глупостей. Я обещаю, что виновные будут выявлены и строго наказаны. — Я слышал, что это сделали слизеринцы, — Гарри пристально взглянул Дамблдору прямо в глаза. — Это правда? — Я не могу дать тебе точного ответа, — сокрушенно покачал головой Дамблдор, глаза его печально смотрели на напряженного мальчика. — Ступай к Невиллу, мой мальчик. Думаю ему нужна твоя поддержка. В больничном крыле была только мадам Помфри, куда подевалась Макгонаглл, Гарри не знал, да и неинтересно ему было. — Добрый вечер, мадам Помфри, — поприветствовал колдомедика мальчик. — А, Гарри, проходи, — вымученно улыбнулась ведьма. — Думаю ты уже в курсе, что произошло с мистером Лонгботтомом. — С ним все будет в порядке? — обеспокоенно поинтересовался Гарри. — Да, я напоила его костеростом, дала успокоительное и восстанавливающее. Через пару дней кости срастутся и Невилл сможет вернуться к занятиям. — Можно к нему? — Да, он как раз недавно пришел в себя. Только не долго, мистер Лонгботтом нуждается в отдыхе. Куда идти ты знаешь. Ведь в больничном крыле Гарри, ты бываешь чаще, чем на занятиях. Смущенно улыбнувшись, Поттер двинулся к лазарету. Невилл был единственным пациентом. Он лежал на дальней кушетке около окна. Рука была зафиксирована на специальной подставке. На носу была странная конструкция. Заметив друга, Невилл вымученно улыбнулся, однако в ту же секунду его лицо исказила гримаса боли. — Тише-тише, Невилл. Не стоит тебе двигаться, сломанное ребро не шутки, — вымолвил Поттер и присел на стул, стоящий рядом с кушеткой. — Обалденный вечерок, да, Гарри? — кривоватая усмешка исказила губы Лонгботтома. — Мда, — с усмешкой ответил Поттер. — Сегодня ты побил свой рекорд. Теперь шутки в сторону. Рассказывай, как это произошло, и кто это сделал? — Только пообещай мне не делать глупостей, Поттер, — с серьезным выражением лица попросил Невилл. — А то я знаю тебя, побежишь с палочкой наперевес, нести справедливость в массы. — Невилл… — Пообещай мне, Гарри! —в голосе обычно мягкого мальчика прорезалась сталь. — Я не хочу, чтобы у тебя были проблемы. — Обещаю. — Хорошо. В общем, устраивайся удобней и слушай. Как ты знаешь, профессор Спраут дала мне один очень интересный проект по гербологии. Ну и вот, я работал в теплице, изучал воздействие яркого солнечного света на зубастую герань. Настолько увлекся своими изысканиями, что даже не заметил, как в теплицу пробрались Малфой, Гойл и Крэбб. В спину мне сразу прилетел Петрификус. Я рухнул лицом прямо в клумбу с геранью. Похоже, ей не совсем понравилось такое вторжение в зону ее комфорта, ну и она вцепилась мне в нос. Зубы у нее, конечно, маленькие, но приятного мало. Потом эти гориллы перевернули меня, Малфой начал оскорблять меня, насмехаться над родителями, над моим волшебным даром, ну знаешь, все как обычно.Только упоминание родителей так меня взбесило, что я каким-то образом сумел скинуть с себя петрификус. Вскочив, я набросился на Малфоя, правда, в меня сразу прилетело заклинание от Гойла, — тут Невилл остановился, его взгляд слегка затуманился. — Это ублюдок наложил на меня проклятие, родственное круциатусу. Оно не запрещено, однако относится к нейтрально-темным. Знаешь, в тот момент, мне показалось, что я почувствовал всю боль этого мира. Каждая клеточка моего тела горела, словно бы угодила в раскаленную магму. Наверно бы весь замок услышал мой крик, если бы эти сволочи не наложили бы силенцио. Знаешь Гарри, я тут на мгновение задумался, какую же боль приносит круциатус, какие же муки перенесли мои родители… По лицу Невилла потекли слезы, в глаза молодого парня, совсем мальчика, стояла такая боль, что у Гарри перехватило дыхание. Поттер впал в ступор, он никогда в своей жизни никого не утешал, и теперь банально не знал, что делать. — НЕНАВИЖУ! — словно раненый зверь закричал Лонгботтом, слезы градом текли по его лицу. — НЕНАВИЖУ ВОЛДЕМОРТА, ЭТИХ ГРЯЗНЫХ ПОЖИРАТЕЛЕЙ И ИХ ГНУСНЫХ ДЕТЕЙ, НЕНАВИЖУ… В палату ворвалась мадам Помфри, бросаясь к кушетке, на ходу доставая из сумки зелья. — Покиньте палату, мистер Поттер. Гарри предпочел послушаться, ибо это было сказано таким тоном, что желание спорить развеялось на стадии зарождения. Бросив последний обеспокоенный, полный грусти и боли взгляд на своего друга, Поттер покинул палату. Гарри решил направиться в совятню, написать письмо Сириусу, посоветоваться, в надежде, что крестный даст совет. Однако планам мальчика было не суждено совершиться. Малфой, Гойл и Крэбб перегородили ему дорогу. — Эй, Потти, — с мерзкой улыбкой пропел Малфой. — Как там твой толстый дружок? Слышал этого тюфяка как следует отделали. Даже интересно, кто это мог быть? «Ну что ж, — философски подумал Гарри. — Похоже, слово данное Невиллу придется нарушить».