Шутик

      Вдохнув морозный воздух, я резко дёрнул кончиком уха из-за скрипа двери. Быстро повернув голову в сторону выхода из магазина, я понял, что это в очередной раз были не Оля с Сашей. Ветер подхватил какой-то пакет с асфальта и понёс его куда-то за угол дома. «В принципе, это логично, — фыркнул сам на себя я. — Они только зашли, а ты уже думаешь, что они прямо-таки и выпрыгнут обратно. Когда-нибудь ты, Горшенёв, уймёшься и станешь более терпеливым!». Но всё-таки, оказывается, осторожность и внимательность должны были быть при мне всегда. Я, решив не обратить внимание на очередной скрип двери, отвлёкся на мирно идущих рядом прохожих. Ну, делать-то больше и нечего было.       Неожиданно над моим ухом раздался звонкий, но в тоже время грозный лай. Дрожь прокатилась по всему телу, и я, поддаваясь рефлексам, мгновенно вскочил с места. Я хотел спрыгнуть со ступенек на асфальт, а дальше где-то скрыться от пса, на которого так и не осмелился взглянуть, прыгнул, но... пёс схватил меня за загривок, поднимая с земли. Взвыв, я принялся размахивать лапами, пытаясь выбраться из плена, но это мне не помогло, а лишь больше разозлило собаку, которая после этого решила устроить мне хорошую встряску. А, может, я всего лишь разыграл её аппетит? Возможно, она и просто чувствовала себя руководительницей ситуации, а потому ей хотелось поиграть с жертвой прежде, чем разорвать на клочья.       Я чувствовал, как в мой загривок впивались клыки этой драни, а слюни капали на мою шерсть, стекая по морде пса. Это навеяло чрезвычайный животный страх, от которого я ну никак не мог избавиться. Неужели сейчас придёт конец? Опять? Или лучше сказать "снова"? Но я, решив не сдаваться, непонятно как для самого себя, выпустил острые когти, пытаясь ухватиться за лапы пса и оцарапать его. Но тот, поняв мою затею, встряхнул ещё сильнее и сбросил на асфальт. Почувствовав свободу, я было хотел подняться и понестись, куда глаза глядят, подальше от такой близкой опасности, но, поднявшись на лапы, лишь зашатался, не в силах даже кончиком уха пошевелить. Голова кружилась, мысли сбились в кучу, перед глазами плыло. Пытаясь взять себя в руки (сказать точнее, лапы), я громко вздохнул. Когда, наконец-таки, смог сфокусировать взгляд, я поднял голову кверху, глянуть на пса. Тот же, оскалившись, рычал на меня.       «Какого чёрта этот бешеный пёс ходит по улицам без хозяина?», — я задался этим вопросом именно тогда, когда разглядел на шее псины кожаный ошейник. Вдруг из-за переулка выбежал высокий парень, что-то крича на бегу. Он направлялся к собаке. Я не слышал того, что тот громко выкрикивал на ходу, пытаясь угомонить питомца. Кровь стучала в ушах, заглушая все звуки, окружавшие меня. Весь взъерошенный и потрёпанный, я еле держался на лапах, однако наблюдал за парнем, пытавшимся успокоить, по сей видимости, свою собаку. Сначала я даже не заметил, как из магазина вышли Ольга с Сашкой. Собака, едва не укусив хозяина, вырвалась из его рук и бросилась на Горшенёву-младшую.       В глазах в миг потемнело. Эта сволочь... да на Сашку? Ну, даже в шкуре этого никчёмного кота я не позволю этого! Я не для того прошёл полгорода к семье, чтобы увидеть то, как дорогого мне человечка будет терзать какая-то больная на голову тварь. Дочурка оказалась проворнее и шустрее, ибо, только заслышав подозрительные звуки и рычание, сразу же шмыгнула за спину растерявшейся на миг Оле. Пытаясь унять заметную сильную дрожь в лапах, я всё равно выглядел как какой-то дикий обормот. Впрочем, в данный момент это было важно в последнюю очередь.       Зашипев, я быстро залез обратно на крыльцо, запрыгнув на спину врага. Продолжая шипеть, я принялся царапать пса. Тот недовольно рыкнул и попятился назад, намереваясь сбросить меня с себя, однако это у него не вышло. Ибо острые коготки больно и глубоко впивались в загривок собаки. Его шерсть уже начинала пропитываться красной жидкостью, сочившейся из ран. В тот момент мне словно снесло крышу напрочь. На какое-то время я забыл, кто я, зачем здесь, почему делаю это, ради чего и кого. Внезапно захватившая меня ненависть и злоба не давали возможности контролировать собственные действия. Мне казалось, ещё чуть-чуть — и я разорву псине всю шкуру. Привкус стальной горькой крови на языке — если честно, придя в себя, я так и не понял, как она попала туда, — заставил меня поморщиться. Но я, отчего-то довольный своей почти-что-победой над собакой, лишь довольно обнажил клыки и провёл по ними шершавым языком.       Парень, стоящий рядом, оказался как раз вовремя на том месте. Псина, даже не заметив хозяина, ударилась об его ноги задом и тот, не устояв на ногах, развалился на асфальте. Собака же, с шипением, повалилась туда же, сверху на парня. Но я вовремя успел спрыгнуть со спины врага, приземлившись у самых ног Оли и Саши. Тихое сопение, похожее не то на рычание, не то на фырканье, вырвалось из моей глотки. Я тут же зашипел, когда в горле запершило, и принялся отплевываться.       «Ох, насколько же тупа шавка! Будешь знать, как приближаться к моим девочкам!», — вроде бы приведя себя в порядок, резко обернулся я к сопернику, успевая при этом угрожающе посверкивать глазами. «Твоим девочкам? Забавно!», — послышалось чей-то грубый голос, будто бы звучащий у меня в голове против моей же воли. Я удивлённо поглядел по сторонам, стараясь найти источник шума, ведь в другое объяснение я не мог поверить. Или всё ещё не хотел?.. Не знаю. Если честно, я до сих пор не понимал собственные намеренья и мысли. «Я это говорю, я, глупый котишка», — ещё раз пронеся в голове голос, после чего я снова глянул на псину. «Этого не может быть», — продолжал уверять я себя, поднимая взгляд на Ольгу, подхватившую Сашу и, схватавшую другой рукой пакет с продуктами, направившуюся в сторону дома. «Ну давай, котик, беги за ними. Защищай своих малюток, поиграй в хорошую и верную кису. Только вот вряд ли они оценят. Лишь выставят на мороз», — послышалась очередная издёвка. Собака показала клыки в оскале. Я рыкнул, однако не хотел продолжать спор и лишь молча направился за семьёй. Мало мне проблем, чтобы ещё со всякими псинами ссориться, выясняя, кто из нас прав!       По пути раздумывая о том, как я смог переговаривать с псом, я старался не потерять Олю из виду. И вот, вскоре мне пришлось распрощаться со своими размышлениями, так как мы остановились у подъезда. Они, между прочим, остановились на том, что теперь привыкать к странностям ещё придётся. Ну да, ничего особенного, просто застрял в теле кота, бросаюсь на псов дворовых и перекидываюсь с ними своими мыслями. Сам этого, кстати говоря, не контролируя! А если я думать буду о чём-то... таком, о чём другие знать не должны? Пройду я мимо какого-нибудь голубя, а тот и подслушает. Сам-то про себя прокурлычет что-то, как примерная птица, а мне потом что делать? Ни за какие ковришки, блин!       Оказалось, одна Саша заметила то, что я преследовал их всю дорогу. Но после встречи с бешеным псом она помалкивала, не решаясь рассказать матери о котике, шагающими за ними по пятам. Может, не хотела нервировать? Она ж это... понимающая, вроде как. А, возможно, Горшенёва-младшая просто посчитала, что эта не очень полезная или нужная Оле информация, решив оставить её при себе. Поставив дочь на крыльцо, Ольга принялась копаться в сумке, пока, наконец, не достала оттуда ключи и не открыла дверь в подъезд. Когда дочь с женой прошли внутри, я шмыгнул следом за ними, едва не оставшись без хвоста, который мне чуть не прищемила огромная дверь. Темнота вместе с теплом мгновенно обступили меня. Немного постояв в ступоре, я, наконец-таки, привык к темноте и стал видеть в ней точно так же, как и на улице. Глубоко вздохнув, я потопал по лестнице наверх — за Сашкой и Оленькой. В голове продолжали витать мысли о произошедшем возле магазина, однако, справившись с дрожью в лапах, оставшуюся после борьбы с собакой, я ускорил шаг, догоняя Горшенёвых. Я не мог их упустить. Хотя так и не понимал, зачем мне это и к чему всё это приведёт.