Под небом светлячков

"Есть страх, который непохож ни на один другой. В этом страхе присутствует особый, липкий холод, смертельный дар глубокого вдохновения, ещё более тёмный страх. Это — страх перед неведомыми залами, перед изгибами одиноких дорог. Это — страх перед телефонным звонком в середине ночи, посторонним, которого вы встречаете, который, возможно, порождение кошмара. Это — страх перед неожиданным, незнакомым. Это — страх перед… неизвестным." За гранью возможного (The Outer Limits)

Раньше Пунзель никогда не думала, что лес так быстро может начать казаться бесконечным. Прошло всего лишь около получаса с тех пор, как беглецы покинули шоссе, а девушка уже не могла понять, где находится. Это было так похоже на то, что происходило внутри! Она запуталась: настоящие родители, приемные родители; что, зачем, почему. А главное: что дальше? С каждым шагом вглубь леса уверенности в Пунзель оставалось все меньше. В душу закрадывались сомнения и страх. Оглядываясь назад, она видела ровно такое же скопление деревьев, как и впереди. Признаться, до этого момента она не верила, что этот лес сможет их спрятать. Сейчас она чуть ли не жалела, что ушла из дома. Нет, если бы девушке предложили возможность все изменить, она не задумываясь отказалась бы. Однако чувство давящего ужаса заставляло сердце бешено стучать, а ноги становились ватными, словно их парализовало. Передвигаться вперед стоило бешеных усилий. Если подумать, до сих пор блондинка никогда не была в лесу вне имения. Тот ухоженный, чуть ли не искусственный сад значительно отличался от здешней чащи. Тем более, ночью. Сквозь густые ветви кривых деревьев не проникал свет ни одной звезды, и месяца тоже было не видно. Блондинка кинула взгляд на юношу. Он двигался рядом, упрямо устремляя свой взгляд вперед. Левая рука бывшего телохранителя крепко сжимала ее ладонь, чтобы, в случае чего, он смог помочь девушке остаться стоять на ногах. В другой его руке находился фонарик - единственный источник света. Большую часть припасов они все же оставили в машине - тащить их все с собой было совершенно ни к чему. Это бы причиняло больше дискомфорта, чем пользы. То же, что они сочли нужным взять с собой - по несколько банок консервов на душу населения, сухофруктов и орехов, шоколадных батончиков, воды, несколько ножей, одну кастрюльку на двоих, по веревке, термоодеяла и еще некоторые полезные в походных условиях вещи -, ребята загрузили в спортивного вида рюкзаки. Первой ошибкой, которую они заметили было то, что никто не взял ни запасного фонарика, ни батареек. Пунзель все крепче сжимала руку своего проводника. Забавно, но, чем сильнее она сомневалась в собственных силах, тем больше полагалась на него. Он выглядел уверенным в меру. Скорость, которую он держал, выражение его лица, все это делало его в глазах девушки достойным доверия. Та самая редкая золотая середина: уверенный, но не самоуверенный, заботливый, но сосредоточенный на деле. Иккинг в свою очередь полагался на Беззубика - волк вел его, волк мог их защитить в случае чего, он был своим в лесу, в отличие от них. Юноша твердо осознавал, что без четвероногого приятеля им ни за что не справиться. Иккинг умело притуплял чувство страха, используя разум. Нельзя сказать, что он не был на взводе, не волновался за то, что будет. Глубоко внутри он страшно паниковал, но еще ему было понятно, что сейчас как никогда стоит быть уверенным в себе. Не для собственных нервов, а ради Пунзель. Парадокс заключался в том, что парень был уверен: без девушки он был бы абсолютно спокоен. Хэддок младший отличался умением быстро брать себя в руки. Хотя идея сбежать в лес периодически начинала казаться полным бредом, пути назад уже не было. Где-то через пару часов было решено организовать перерыв. Иккинг мог спокойно двигаться еще в течение какого-то времени. Беззубику было вообще все равно - он, наконец, попал обратно в свой родной ореол, и был рад этому. Чем же заняться здесь, было абсолютно неважно. Бывшая дочь графа же выдохлась. Даже не физически, а эмоционально. Тяжелый рюкзак тянул ей плечи, а от холода начинала болеть спина, но этого девушка почти не замечала. Определяющим оставался страх перед неизвестностью. Полянка была продолговатой формы, очень удачно там оказалось одно поваленное дерево. Его, совершенно логично, путешественники решили использовать в качестве скамейки. Провиант был аккуратно сложен около того самого бревна, а ребятам предстояло отправится на поиски сучков и веток - чтобы развести костер. Чем дольше они бродили по лесу, тем сильнее замерзали. Пламя огня сейчас казалось спасительным. Иккинг прошел глубже в чащу. Девушке все так же было предписано держать его за руку. Хоть она и не могла двигаться дальше, сидеть в темноте без фонарика было выше ее сил. Теперь в темное время суток Пунзель была привязана к Иккингу. Волк остался дремать на полянке, и теперь ребята чувствовали себя еще менее защищенными. В замке девушка не боялась темноты. Однако здесь, в лесу, без искусственного освещения все становилось в разы ужасней: деревья сходились еще ближе, их безобразные руки-ветви изгибались еще уродливей, слух обострялся, и всякие мелкие шорохи щекотали нервы. Судя по звуку текущей воды, неподалеку отсюда была река, и поначалу все ветки, которые удавалось подобрать девушке, оказывались сырыми. Наверное, большинство вскоре бросило бы эту затею, тем более, что уже минут через пять ее сопровождающий начал этого требовать достаточно настойчиво, но не Пунзель. Она яростно стремилась "быть полезной". Конечно, бывшая дочь Графа понимала, что она больше причиняет неудобства, чем помогает, но бездействовать казалось ей еще более отвратительным. Тем более, что от отсутствия занятия в голову лезли мысли, и становилось намного страшнее. Постепенно вслед за ветками девушка уходила все дальше от телохранителя. Сначала на один шажок, потом на два. Пусть он всегда и был не дальше, чем в трех метрах, но постепенно отдалялся. Парень шел вперед, а Пунзель пятилась. Нельзя сказать, что это происходило неосознанно: девушке совсем не хотелось навязываться или быть обузой. Поэтому она пыталась побороть свои кошмары. Глаза постепенно привыкали к темноте, тем более, что просветов между деревьями здесь было больше. Она начала определять влажность на ощупь. Может, и не идеально, но хоть как-то. Когда место в руках закончилось, девушка выпрямила спину. Макушка блондинки впечаталась в ветку. От боли та выронила добычу и сделала еще один шаг назад. Нога поехала, а схватиться за что-нибудь Пунзель не удалось. Она успела только вскрикнуть. Секунда - и с громким всплеском девушка с головой погрузилась в воду. Хоть и пыталась затормозить о торчащие корни деревьев, но это ей не помогло - только расцарапала руки. В воде было намного холоднее. Еще прежде, чем девушка успела что-то сообразить, течение понесло ее. Выплыть было сложнее, чем всегда казалось. Несмотря на то, что порогов у реки было не много, сильное течение несло много веток и небольших камней, которые билось о ноги и руки. Вода попадала в глаза, мешая видеть, заливалась в нос и рот. Голова то всплывала, то уходила обратно под воду. У Пунзель даже не получалось нормально вдохнуть. Чем-То ее тянуло вниз. Девушка скинула с себя куртку: именно она - тяжелая, стесняющая движение - сейчас больше всего мешала выжить. Выделявшийся в кровь адреналин подсказывал, что делать. Пунзель изо всех сил пыталась приблизиться к склону, с которого упала. К воде в том месте свисали ветви плакучей ивы - единственным способом держаться поближе к Иккингу, который уже что-то кричал сверху, было зацепиться за одну из них. Так. Близко. Еще чуть-чуть. Ноги девушки свело судорогой. Она снова ушла под воду. В этом месте река круто поворачивала, и течение с силой ударило бедолагу о склон плечом. Она запуталась в ветвях. С жадностью схватившись за них девушка попыталась подтянуться, но даже после того, как все же ей это удалось, вода все еще стояла у нее в глазах, мешая видеть, а дышать представлялось почти невозможным. Подтянуться повыше у нее просто не хватало сил. Прошло лишь несколько секунд, но сердце девушки уже вовсю налилось отчаянием. Скоро она даже не смогла бы удержаться. Руки разжимались. Еще чуть-чуть, и она была бы готова перестать сопротивляться и утонуть, но тут она почувствовала, как кто-то пытается схватить ее за руку. Еще немного усилий, и она была на суше. Лежала на земле и, не в силах подняться, кашляла, но была на суше. Девушку бил озноб. После того, как Пунзель смогла дышать, парень помог ей сесть. Она посмотрела на своего попутчика. Иккинг был напуган и сердит. Блондинка почти не видела его лица, но чувствовала, что еще чуть-чуть, и он будет готов сорваться. В его руках не было ни хвороста, ни фонаря. Пунзель отряхнула руку от земли и протерла ею лицо. Внезапно она почувствовала, что помимо того, что чуть не захлебнулась, она еще и подвернула ногу. Кроме того, все ее руки были расцарапаны, а по всему телу ощущались синяки. - Прости меня, - осторожно начала она, но снова закашлялась. Парень шумно выдохнул. - Не надо говорить. Первым делом, нужно найти дорогу назад. И фонарь. Это не должно оказаться проблемой - он светится, как никак. Потом мы закутаем тебя в термоодеяло, и я снова пойду за хворостом для костра. Давай, поднимайся. Бывший телохранитель протянул девушке руку, она взялась за нее, но не смогла встать - голень пронзила жуткая боль. - Только не говори, что еще и сломала что-то, - парень еще более раздосадованно цокнул языком, а Пунзель только неуверенно покачала головой, в надежде, что ее друг сможет рассмотреть это движение в лунном свете, - ладно, я понесу. Бывшая дочь графа еще никогда не чувствовала себя такой тяжелой. Она была холодной и мокрой. Кроме всего прочего это означало - скользкой. А еще помимо того, что сама промокла насквозь, она намочила и одежду провожатого. Как со стороны спины, так и спереди. За все это ей было очень стыдно. Пунзель осознала: она не просто чувствовала себя обузой, она была обузой. С каждой секундой становилось все холоднее. Время перестало течь в своем темпе. Каждый миг длился в разы дольше. Блондинка перестала замечать, что происходит вокруг. Она не чувствовала ничего кроме холода и сожаления. Между тем фонарик был уже давно подобран, а горе-попутчица лежала свернувшись калачиком рядом с Беззубиком. Оба были заботливо укутаны в термоодеяло. К счастью Иккинга, волк услышал неестественный звук шагов парня и, встретив их уже на полпути к лагерю, помог подняться на пригорок - зверь шел рядом, и одной рукой паренек держался за его шерсть. Это помогало ему остаться на ногах, не подскользнувшись на сырой траве. Собрать древесины во второй раз не составило большого труда - бывший телохранитель просто вернулся и подобрал ранее собранные ветки. Он старался делать все как можно быстрее. Прежде всего он волновался за девушку - в простуде нет ничего чрезмерно опасного, но в таких условиях даже незначительная болезнь могла стать большой проблемой. А во-вторых, самого парня уже тоже давно трясло от холода настолько, что он не чувствовал пальцев на руках. Он был сильно сердит на Пунзель. Не потому, что она доставляла проблемы, ведь иначе быть и не могло - юноша с детства только и делал, что разбирался с созданными ею трудностями, это было привычно для него. Иккинг чувствовал себя ответственным за то, что произошло. Не доглядел ли, позволил ли случиться - не важно. Он взял себе подопечную, а значит должен был следить за ней. Чувство вины сердило его. Зато, благодаря волнению, уменьшилось чувство страха. Пламя прогнало последние крупинки испуга, осветив полянку теплым сиянием. Этот огонь должен был согреть их и высушить одежду. Бывшая дочь графа все так же лежала рядом с Беззубиком, трясясь от холода. Юноша был вынужден поднять ее, хотя по девушке было видно, что она уже не совсем осознает происходящее. Обстоятельства вынуждали остаться на ночь здесь. В последствии, когда они немного отогрелись, парень еще раз сходил к реке - набрать еще веток и булыжников. Камни он собирался прокалить в огне. Таким образом возможно было сохранить тепло. Потихоньку приближалось время ложиться. Несмотря на хорошую физическую подготовку, у Иккинга тоже кончались силы. Одежда девушки за это время почти высохла. Он осознавал, что, по-хорошему, подругу нужно было раздеть, но на этот поступок бывший телохранитель так и не решился. Оставалось надеяться только на горячие камни. Перед тем как лечь, беглец немного перекусил разогретым на костре хлебом. После чего выкатил из огня камни, закопал их в землю, тем самым оборудовав два спальных места. Все на этой полянке было пропитано влагой. Угроза замерзнуть насмерть представлялась реальнее, чем угроза пожара. Иккинг занял свое место под термоодеялом, и быстро погрузился в сон.