Дотянуться через 51 сантиметр

Лучи солнца пробивались сквозь тонкий тюль, заставляя светловолосую голову спрятаться под одеялом. Вставать и тащиться в школу совершенно не хотелось, чтобы снова выслушивать шуточки в свою сторону, отпускаемые по привычке Левиным, да и вообще светловласка старалась пересекаться с ним, как можно реже: как взглядами, так и в принципе. Да, это было безумно сложно, ибо жили они до сих пор под одной крышей, но девушку спасало то, что после школы Данил пропадал на подработке. – Эй, Ань, – послышался знакомый юношеский голос над ее головой, – я знаю, что ты не спишь, хватит прятаться, – и Аня выглянула из-под одеяла, уже собираясь наехать на Даню за то, что он «якобы ее разбудил», но каково было ее удивление, когда вместо знакомых черт лица, она увидела потрясающий букет, собранный из огромных красных анемон, дурманящих голову своим ароматом. Девушка резко подскочила, приняв вертикальное положение, и оперлась руками о постель, внимательно наблюдая за задорно улыбающимся парнем, прятавшимся за цветами. Да, с того момента, как юноша переехал к подруге погибшей матери и, кажется, сблизился с Аней, прошло немало времени, около четырех месяцев, если не больше, и он окончательно пришел в себя после смерти бабушки, собственно, как и его младший брат. Конечно, подобные раны не заживают окончательно, а только лишь затягиваются, оставляя рубцы, но со временем привыкаешь и к ним и продолжаешь жить, с каждым днем набирая в грудь все больше и больше воздуха. Анна прищурилась, наблюдая за сморщившимся и, видимо, недовольным ее реакцией Даней, после чего закрыла глаза и прикрыла рот рукой, дабы скрыть расплывшиеся в улыбке губы. – Левин, ты что творишь? – спросила хриплым после сна голосом и откашлялась. – Вот тебе «на», – юноша опустил букет и уставился на нее удивленным взглядом, словно та сморозила наиглупейшую вещь на свете. – Мириться пришел, а заодно с Восьмым Марта поздравить, – его губы растянулись в улыбке, обнажая белоснежные клыки. Ехидно усмехнувшись, парень встал на колено и протянул ей ярко-красный букет. – Дорогая и всеми любимая, в том числе и мной, – уточнил юноша, тем самым заставляя Аню покраснеть, – Анна Павловна, поздравляю тебя с Международным Женским днем! Желаю вам счастья, здоровья и прочей белиберды, которая нужна вам, бабам, для счастья, – все еще смущенная Фирсова слегка улыбнулась, а Даниил продолжил, – успешной сдачи ЕГЭ, и только попробуй сдать свою литературу меньше, чем на сотку, – и укоризненно посмотрел на нее, и Аня почувствовала укол вины: на протяжении последних пару месяцев она каждый вечер разбирала варианты по литературе, писала сочинения… И если бы он знал, что занимается она этим только для того, чтобы не видеть его, постоянно сидя в собственной комнате. Анна протянула руки и приняла букет, уткнувшись в них носом и вдыхая чудесный запах цветов. – Спасибо, – улыбнулась девушка и подняла на него свои голубые глаза, – откуда ты узнал? – Ну, – присев на кровать рядом с девушкой, юноша пожал плечами и провел рукой по каштановым волосам, – все тебе расскажи. – Я серьезно, – она пристально посмотрела на него, – даже мама не в курсе, какие мои любимые цветы. – У меня свои источники, – подмигнул Левин, за что получил в бок ногой. – Тебе понравилось? – Очень, – кивнула Фирсова, и под прожигающий взгляд карих глаз ее лицо стало принимать цвет анемон. – Ань, послушай, у меня к тебе просьба, – всего лишь дважды она видела, чтобы парень был настолько серьезным: первый, когда в девятом классе предложил ей встречаться, на что получил отрицательный ответ, и второй – когда пытался поговорить с ней о произошедшем в загородном доме Егора, на что тоже получил от ворот поворот. Светловласка кивнула, мол «говори». – Ты можешь посвятить сегодняшний день мне? – Анна распахнула глаза и уставилась на него непонимающим взглядом, пытаясь прочесть на его лице, шутит он или нет. Но в его глазах плескалось столько надежды, словно от ее ответа зависело все его дальнейшее существование. Отчасти это было так. За все эти три года, в течение которых он безответно был в нее влюблен, парень натерпелся столько, что и вспоминать страшно, и единственным местом, куда он хотел возвращаться снова и снова, как ни странно, была школа. И, когда он входил в класс, все дурные мысли улетучивались, оставаясь где-то за пределами учебного заведения, как только на глаза попадалась маленькая, на полметра ниже него, девчушка, мельтешившая туда – сюда, вся в заботах и собственных мыслях. А ее редко адресованная ему улыбка заставляла забывать совершенно обо всем. – Зачем? – просто спросила она, уже зная, что ответит ему, какая бы причина и истинная природа сей просьбы не была. – Уверена, что хочешь знать? – скептически произнес Даниил, на что получил утвердительный кивок. – Только не взрывайся сразу, а дослушай, – и кривовато улыбнулся, вследствие чего Анна изогнула бровь, уже теряясь в догадках. – Я прошу у тебя еще один шанс. И если в конце сегодняшнего дня я снова получу отказ, то постараюсь отпустить свои чувства и не доставать тебя больше, – эти слова давались парню с огромным трудом, словно каждый звук из него вытаскивали пинцетом. – Обещаю, – выдавил он из себя. Аня внимательно посмотрела на него и кивнула. – Хорошо. – Правда? – его глаза округлились от удивления, из-за чего девушка рассмеялась и кивнула утвердительно еще несколько раз. – Спасибо, Фирсова, – радостно произнес Даня и, слегка приобняв ее, поцеловал в щеку. – Тогда одевайся, нас ждет насыщенный день, – и, подмигнув покрасневшей Анне, направился к выходу. – Стой, – пискнула она, все еще не собравшись с мыслями, – только скажи, откуда? – Фирсова взглядом указала на цветы, а Левин лишь искренне улыбнулся. – Помнишь, мы в девятом классе писали свои мечты и желания в «капсулу будущего»? – последнее словосочетание он произнес, спародировав их сумасшедшую классную руководительницу, и Аня лишь неуверенно кивнула, не понимая, к чему он клонит, а Даня лишь достал из кармана джинсов небольшой розовый стикер и продемонстрировал его девушке, у которой вытянулось лицо. – А теперь собирайся, – и вышел из комнаты. – Левин, ты… – Аня положила букет на кровать и сжала кулаки, – какой же ты невыносимый! – она уткнулась носом в подушку и начала дрыгать ногами, пытаясь выпустить пар. – Господи, какой ужас! – чуть ли не хныча, говорила девушка, вспомнив содержимое той записки.

Я не буду загадывать невозможного, как большинство девочек из моего класса, типа стать моделью или похудеть. Конечно, хотелось бы вырасти, но я понимаю, что это невозможно, поэтому, пожалуйста, пусть Левин и Рубцов научатся смешно шутить, а не заезжено. А еще лучше, чтобы они поменяли тему шуток и стеба, оставив мой рост в покое. А вообще, моя самая сокровенная мечта, чтобы Восьмого Марта Он подарил мне огромный букет красных анемон, хотя бы на секунду забыв о моем росте и отказе.

– Чёрт! – взвыла Аня, схватившись за волосы. – Какого черта он сказал мне об этом только спустя три года? Жираф-переросток, – прохныкала она и ударила маленькими кулачками по кровати.

***

– Ладно, герой-любовник, – искоса поглядывая на юношу, произнесла Анна, заправив светлый локон за ухо, – куда пойдем? – Ну, – протянул Данил, помогая девушке надеть куртку, – кино это же слишком банально, кафе тоже. Вот я и подумал, а не пойти бы нам с тобой в музей Булгакова? – и хитро улыбнулся. Аня резко повернулась к нему и, скрестив руки на груди, нахмурилась и буравила его взглядом, постукивая ножкой. – Так, а об этом ты из какой записки узнал? В этом году у нас не было «капсулы будущего», – спародировала его светловолосая. – А ты еще громче кричи на переменах, – рассмеялся Данил и потрепал ее по волосам, на что Аня начала отмахиваться. – Прическу испортишь, не трогай! – она насупилась и уставилась на него злобным взглядом. – Мало того, что переросток, так еще и уши, как локаторы, – фыркнула Аня и, задрав нос, уверенным шагом вышла из квартиры. – Тоже мне, шпион. – Да ладно тебе, Фирсова, все-таки это лучше, чем тухнуть на каких-то мелодрамах. – Левин! – взвизгнула девушка, сжав кулаки. – Ты ко мне жучок прицепил, что ли? – Вообще-то, – слегка опешив от такой прыти, уточнил он, – я просто озвучил свои мысли, – и пожал плечами. – Не зазнавайся. Ты еще не настолько знаменита, чтобы тебя цитировать, – его губы тронула усмешка, а Аня лишь выдохнула и закатила глаза, махнув на него рукой. – Если ты каким-то случайным образом узнаешь мой цикл, я не удивлюсь, – а Даня лишь улыбнулся, наблюдая за задумавшейся девушкой. Сегодня у него последний шанс, и он просто не может им не воспользоваться. Даниил хотел быть с ней, очень надеясь на то, что сегодня у него все получится. Все-таки готовился к этому дню он чуть ли не месяц, а потому был благодарен судьбе за то, что Аня согласилась без лишних пререканий. Больше всего он переживал за то, что она могла ему отказать после инцидента у Егора. Вспомнив тот поцелуй, Данил метнул косой взгляд на Анну, которая мельтешила перед ним, и резко опустил глаза. Кто б знал, что после этого между ребятами, словно черная кошка пробежит?

***

– Ничего подобного, – возразил Даниил, когда ребята уже вышли из музея, оставшиеся полностью довольными, – я уверен, что он что-то курил, когда писал свою «Мастера и Маргариту», – и скрестил руки на груди. – И ты, Фирсова, не переубедишь меня. – Просто признайся, что не понял смысл романа и не нашел философские проблемы, которые Булгаков затронул в нем, – будучи до сих пор под впечатлением, возразила Аня. – Просто у романа жанр такой, вот он и назвал кота Бегемотом, если ты до сих пор не можешь успокоиться по этому поводу, – она косо посмотрела на него, а Левин лишь фыркнул. – А «Собачье сердце»? Нет, ты серьезно хочешь сказать, что Булгаков был нормальным? Да сто процентов бухал, как сука, и потом еще наркотой догонялся, – покачал тот головой, а Анна лишь прыснула от смеха и похлопала того по руке, ибо для того, чтобы достать парню до плеча, ей пришлось бы встать на носочки. – Я ничего смешного не сказал, – проворчал тот. – Да кто смеется, – сквозь улыбку произнесла Анна. – Я вообще хочу сладкую вату и на колесо обозрения, – она остановилась и посмотрела на юношу глазами Кота в сапогах, захлопав пышными ресничками и надув губки. Даниил лишь усмехнулся и кивнул, мол «намек понят». – Тем более ты сдаешь физику, так что ничего удивительного, что ты не понимаешь классическую литературу. – Фирсова, хорош меня лечить, – укоризненно посмотрел на нее парень, ясно давая понять, что тема закрыта, и возвращаться к ней не желает. Аня лишь пожала плечами и, схватив юношу за руку, потащила в парк аттракционов. – Это типа «следуй за мной»? – с иронией спросил Даниил, шедший спокойным шагом за девушкой, которая чуть ли не бежала. – Это типа «ты сейчас договоришься», – повернувшись к нему на ходу, ответила Анна и улыбнулась такой ясной и детской улыбкой, словно сегодня был самый лучший день в ее жизни. Встретившись с ним взглядом, Аня вспомнила слова, сказанные ей однажды лучшей подругой, «пятьдесят один сантиметр разницы еще не повод отказываться от того, кто может сделать тебя по-настоящему счастливой». А, может, это и был самый счастливый день в ее жизни? «Ниже я не стану, а ты не вырастешь еще сантиметров на двадцать», – прозвучали когда-то сказанные Даниилом слова. «А ведь правда, – подумала про себя девушка, – зачем подавлять чувства внутри? Да уж тем более из-за разницы в росте!» Кажется, она для себя уже все решила и готова была дать ему ответ хоть сейчас, но решила все-таки дождаться окончания вечера. На улице уже сгущались сумерки, и только тихая трель птиц нарушала тишину, повисшую в парке. Родители с детьми уже разошлись по домам, и только колесо обозрения было заполнено кучей парочек, сидящих в кабинках. Аня и Данил сидели напротив друг друга: девушка заинтересованно смотрела в окно, наблюдая за снующими внизу людьми, и чувствовала прожигающий взгляд карих глаз на себе. Несмотря на сумасшедшие пару часов, за которые ребята успели обойти практически все аттракционы, в том числе и «американские горки», и тир, в котором Даня выиграл, по иронии судьбы, жирафа, и называемую в народе «тошниловку/блевалку», девушка, сидящая напротив него, хоть и была растрепанной и покрасневшей то ли от быстрого бега: так они спешили на колесо: то ли от смущения, была прекрасна. Ее светлые локоны уже выпрямились, и Аня собрала их в слабый пучок, из которого торчали непослушные прядки, голубые заинтересованные глаза светились чем-то доселе Даниилу неизвестным и манящим, а маленькие ручки сжимали жирафа, давая понять, что девушка слегка волнуется. – Послушай, – тихо начала Аня, собравшись с мыслями, – спасибо тебе, это просто потрясающий день, – она опустила взгляд и посмотрела на мягкую игрушку. – И да… – слова застряли в горле, – я не знаю, что мне тебе сказать. Ты ворвался в мою жизнь так внезапно и нежданно, что я, наверное, растерялась поначалу, – она сжала в руках жирафа, которому уже успела придумать имя. – А тот поцелуй… – вдруг она почувствовала его ладони, накрывшие ее маленькие ручонки, и подняла взгляд. Юноша сидел напротив нее на корточках и внимательно смотрел ей в глаза. Снова встретились взгляд голубых и карих глаз: лед с пламенем, и между ребятами проскочила искра. Между их лицами оставались какие-то ничтожные миллиметры, но Данил не решался их сократить, каким бы желанием не разрывался: он ждал. Ждал те слова, которые не могли сорваться с ее языка. Они оба понимали, что девушка уже все решила, но это должно было быть озвучено вслух, чтобы, наконец, разрушить тот барьер, построенный её дурацким и наивно детским комплексом. – После того поцелуя я не находила себе места, – Аня отвела взгляд, – избегала тебя, и вообще со мной творилось что-то невероятное. С одной стороны, – она шумно сглотнула, – я чувствовала, как будто парю, но, с другой стороны, что-то держало меня и не давало вздохнуть полной грудью. И, – девушка положила игрушку на сиденье и взяла лицо юноши в свои миниатюрные ладони, – к сожалению, только сейчас поняла, что все это время мне не давало быть счастливой мой дурацкий комплекс. Только сейчас я поняла, что все эти шутки, которые ты отпускал в мою сторону, нужны были для того, чтобы выбить из меня эту дурь. И, что самое главное, – она замолчала, пристально смотря ему в глаза. Юноша напрягся и сдвинул брови к переносице, – я только сейчас поняла, что ты мне далеко не безразличен. И, кажется, я влюблена в тебя? – она приподняла бровь и криво улыбнулась, то ли утверждая, то ли спрашивая саму себя, правда ли это. Данил облегченно выдохнул, словно с плеч гора свалилась, а внутри у него все затрепетало, как тогда, на вечеринке. И теперь уже не Левин сократил расстояние между ними, все еще пребывая в легкой прострации, а Аня, которая, улыбнувшись, притянула его к себе и накрыла губы своими. Юноша, в считанные секунды собравшись с мыслями, навис над девушкой, держа ее одной рукой за хрупкую талию, а второй – опираясь о стенку кабинки, чтобы не рухнуть на Фирсову. Анна водила невидимые узоры одной рукой, а другой – играла с его отросшими волосами. А в их поцелуе смешалось все: и нежность, и искренность, и обида за потерянные впустую три года, в течение которых каждый из них думал друг о друге. И только сейчас Аня вспомнила, что он ей снился. Снился и не раз. И, прикрыв глаза, девушка улыбнулась сквозь поцелуй, а по покрасневшим щекам потекли слезы, забирая с собой те дурные мысли и руша тот невидимый барьер, который она выстроила только из-за своих комплексов и который Даниил пытался сломать все эти три года. И у него это получилось.

Через пятьдесят один сантиметр разницы он дотянулся до нее, распахнув перед девушкой ту дверцу, которая ведет к неисчерпаемому счастью – первой любви.