Продам привидение. С доплатой.

POV Кирилла. Так странно сидеть на крыше под холодным ливнем и не иметь возможности промокнуть. Мне очень не хватает человечности. Конечно, неплохо уметь проходит сквозь стены, не нуждаться в еде и воде, но ко всему этому прибавляется один большой минус – люди не замечают тебя, для них тебя просто не существует. Никому нет до тебя дела, не с кем поговорить, никто не поможет в трудный момент и не обнимет. Да, больше всего я скучаю по обыденным разговорам за чашкой чая с булкой в столовой с однокурсниками и мимолетным касаниям в метро. Такие банальные и незначительные, но такие нужные вещи. Меня не было, пока не появилась Аня. В тот момент, когда она заговорила со мной, я словно переродился, понял, что не все потеряно. Конечно, глупо было тащиться к ней домой, но мне не хотелось терять такую желанную человечность. Впервые за долгие месяцы, я говорил еще с кем-то, кроме бродячих кошек и своего воспаленного мозга. Еще при жизни я был жутким эгоистом и собственником, и смерть этого не изменила. Аня стала единственной ниточкой в реальный мир, и делить ее с кем либо, я не хотел. Поначалу это было слепое «мое!», неподкрепленное ничем, кроме собственной прихоти и страха вновь потерять связь со всем живым, настоящим, человечным, что дарила мне эта девчушка. А потом я стал привыкать. Было так странно заново учится общению. Да, смерть сделала из меня полнейшего асоциального отморозка! Оказалось, чувствовать что-то еще помимо одиночества и скуки, просто невероятно. Мы часто ссорились из-за моего несносного характера, мне нравилось выводить ее из себя. Анька смешная, когда злится, и очень милая, когда мучается угрызениями совести после очередного мини-скандала. А еще мы много говорили. Обо всем. У нас было только одна запретная тема: моя жизнь до смерти. Аня не раз пыталась нарушить нашу договоренность и расспросить меня о моем прошлом, пусть это делалось только намеками, но до жути меня бесило. Она еще не готова услышать эту историю, и не знаю, наступит ли такой момент. В выходные, когда у Аньки не было пар и смен в кафе, мы смотрели фильмы, забравшись под теплый красный плед, играли в карты на желания, просто бегали по дому, дурачась и сходя с ума. А когда наступал вечер, хотя скорее уже ночь, и люди расходились по домам к семьям, мы выбирались на улицу и гуляли по крышам или на аллее, иногда Аня тащила меня в заброшенные дома. Ей казалось забавным гулять в таком месте со своим персональным призраком. Больше всего Аньке нравилось пробираться в парк аттракционов. Она, точно маленькая пятилетняя девочка, могла часами кататься на каруселях, и ей это ничуть не надоедало. Тогда я смеялся, говорил, что ей пора бы повзрослеть, и шел в ближайший киоск, чтобы украсть нам две порции шоколадного мороженного с ягодами, которое мы обое любили больше всего. Я обожал смотреть, как она спит, морщится во сне, пускает слюни на подушку. Анька всегда возмущалась, когда я пытался улечься с ней рядом, и отправляла спать на диван в гостиной. Ну, как спать? Лежать до наступления утра. Но разве меня остановит какая-то там девчушка? Как только она засыпала, я пробирался к ней под одеяло и всю ночь слушал ее мирное посапывание. Это успокаивало. Иногда мне даже казалось, что и я вот-вот усну, как самый настоящий человек из плоти и крови. Я привык. А потом понял, что по-другому не хочу. Умеют ли привидения любить? Глупый вопрос. В последнее время часто ловлю себя на подобной романтической чуши. Романтичный раздолбай, блин. Но это уже и не важно, потому что появился этот белобрысый урод, и отнял у меня человечность, отнял у меня Аню. Я ушел. Как последний трус, сбежал, поджав хвост. Я понял, что реальность не для меня, я давно перестал быть ее частью. Нужно было прекратить себя обманывать, и я это сделал. Внутри было пусто. Как в первый день после смерти. Я не знал, что делать, как продолжать существовать. Был бы я жив, и по моим жилам текла кровь, я бы пошел пропить остатки печени в ближайший бар. Но я призрак, а они любят пугать. Вот я и устроил разнос в кафе. Затем в еще одном. А под вечер добрался к одному из самый престижных ресторанов в городе. А чего мелочиться-то? Я же привидение, мать его! Знаете, человеческий страх пьянит не хуже водки. Тут погулять не дали. Анька. Кто просил ее приходить? Такая уставшая, грустная, поникшая. Прямо сердце бы сжалось, если бы оно у меня было. Разговор не задался. А все почему? Потому что Савушка горделивый мудак. Опять этот белобрысый. Ух, была бы моя воля, я бы ему ручонки-то пооткручивал, чтобы Аньку мою нечем трогать было. Милиция, крики, толпа перепуганного народу, и удаляющиеся лицо Ани в синей машине. Скукота. И вот я здесь, на крыше. Охота спрыгнуть прямо вниз с десятого этажа на холодный и мокрый асфальт. И я подхожу к краю крыши, делаю шаг вперед, не сомневаюсь ни на секунду. Лечу вниз. Уже в седьмой раз за эту ночь. Не понимаю, зачем я это делаю. Наверное, пытаюсь снова что-то почувствовать, снова испытать хоть какие-нибудь эмоции. Шмякаюсь на тротуар. Даже круги по луже не пошли. Меня нет в этом мире. Просто не существует. Тогда, где я есть? Поднимаюсь на ноги и осматриваю место падения. Как будто и не прыгал никто минуту назад с крыши здания. Да уж, горе-суицидник! Надоело! Хмыкаю, разворачиваюсь и иду туда, где я есть. Ну, точно должен быть! Минут за десять добегаю к дому, в котором живет Анька. Пробегаюсь по ступенькам, так как лифт мне ждать просто лень, и прохожу сквозь такую знакомую темную деревянную дверь. Тут тихо, только часы тикают и недовольный Спайс вертится на кресле в коридоре. Увидев меня, он переворачивается на спину, выставляя белоснежное пузо, и начинает мурлыкать так громко, точно трактор. Усмехаюсь, и, подойдя к коту, чешу ему за ушком. Я тоже скучал, мелкий! Оставляю Спайса в покое только спустя минут пять. Я с детства до одури обожаю котов, ну, ничего не могу с собой сделать! Направляюсь в спальню. Тут темно и тихо. Сквозь окно пробивается лунный свет, в котором тонет вся комната. На кровати лежит человек, замотавшись в покрывало, чуть ли не с головой. Улыбаюсь, обхожу постель и ложусь рядом. Спокойно, так по-домашнему. Еще секунда, и я засну…