Шелкопряд

Я не умею чего-то еще, Я маленький червячок, Мир безумный проносится мимо. А мы создаем своими руками Невесомые тонкие ткани Красота вполне ощутима… Саша медленно приходила в себя после наркоза. В палате царил полумрак, горела только небольшая лампа на прикроватной тумбочке. Возле кровати сидел Макс и читал то ли какой-то документ, то ли распечатанную книгу, Саша не могла понять. Открыв глаза, она немного поморгала, проясняя зрение. Во рту пересохло, очень хотелось пить. Макс пока не заметил ее пробуждения, и она не спешила сообщать ему об этом, решив просто понаблюдать. Как дрожат его темные ресницы, как он время от времени закусывает губу и нервно проводит рукой по волосам. Внезапно рядом что-то пискнуло, и Саша вздрогнула. Макс резко поднял голову и, протянув руку к тумбочке, взял мобильный телефон. Ее телефон. Несколько раз нажав на экран, он положил его обратно. – Очухалась, Зайчиха? Тут твой благоверный уже все трубки оборвал, беспокоится… – Макс не договорил, выжидающе уставившись на Сашу. – А папа и мама? – робко спросила она. – Уже были, – Макс кивком указал куда-то в сторону. Саша посмотрела в указанном направлении и заметила большой букет цветов на столе. – Можно мне воды? – хрипло попросила она. Макс тут же вскочил, чуть ли не бегом направился к столу и взял бутылку воды. Откуда-то появился стакан, куда Макс налил воду из бутылки. – Пей, только аккуратно, маленькими глотками, – сказал он, протягивая Саше стакан и нажимая на кнопку подъема спинки кровати. Саша протянула дрожащую руку. Макс отстранил стакан, и сам поднес его к ее губам. Она отпила немного, а потом закашлялась – вода пролилась на ее шею и руку Макса. – Вот бестолочь, – пробормотал Макс, доставая из кармана платок и осторожно проводя им по коже Саши. В его голосе не было ни капли раздражения. – Простите, доктор, – робко улыбнулась Саша. Макс внимательно посмотрел на нее, отставляя стакан на тумбочку и тоже улыбнулся. Саша на мгновение остолбенела – она снова видела играющую на его губах ту самую счастливую улыбку, как когда-то в детстве, в травмпункте, но на этот раз… Неужели она предназначалась ей? – Пообещай мне, что ты каждый месяц будешь проходить плановый осмотр, – тихо попросил он. – Хорошо, – слегка кивнула Саша, неотрывно глядя ему в глаза. Сейчас бы она пообещала что угодно, лишь бы он и дальше так смотрел на нее и улыбался ей. Макс присел на краешек кровати, бездумно провел рукой по щеке Саши, убирая волосы с лица. – Меня оперировал ты? – наконец спросила она. Макс кивнул, жадно впиваясь взглядом в каждую черточку ее лица, будто бы хотел навсегда запечатлеть его в своей памяти. – Мне неудобно, – Саша слегка покраснела. Макс не сразу понял, что она имеет в виду, а когда догадался, то громко рассмеялся. – Зайцева, я никому не скажу, что ты носишь розовые трусы, – произнес он сквозь смех. – Мы уже не в школе, так что можешь говорить, все что угодно, – сказала Саша, прикрывая глаза. – Не бери в голову, – с несвойственной ему мягкостью заметил Макс. – Ты опять меня спас. – Это была простая операция на аппендиците. – Все равно, ты – мой герой. – Зайцева, твой герой дожидается тебя дома и строчит приглашения на свадьбу. – Ты придешь? – А ты этого хочешь? – Нет, я хочу… – Саша зевнула и слегка повернулась на бок, подложив ладонь под щеку. – Чего ты хочешь? – спросил Макс, наклоняясь к ее лицу. Саша что-то невразумительно пробормотала, она уже почти спала. Макс легонько коснулся губами ее лба, а потом снова уселся в кресло и открыл новый роман своей матери. **** Яркий свет вырвал Сашу из мира прекрасных снов, в которых они с Максом совершали кругосветное путешествие после их собственной шикарной свадьбы. И лишь открыв глаза и тут же снова зажмурившись от лучей солнца, бьющих из незанавешенного окна, она поняла, что всему этому никогда не суждено осуществиться. В палате никого не было; Саша снова попила из стакана, заботливо оставленного Максом на тумбочке, проверила телефон – десять непрочитанных сообщений от Ромы, и столько же пропущенных звонков, – и решила, что разберется с ним позже. Для начала следовало посетить уборную, которая, к счастью, находилась в палате, – Макс, а может быть, папа, – поселил ее в VIP-палату со всеми удобствами. Голова все еще кружилась – Саша всегда плохо переносила наркоз, – но она смогла добраться до туалета без происшествий. Потом накинула больничный халат, стараясь не думать, что в ночную рубашку ее тоже переодевал Майоров, и вышла в коридор. Есть хотелось неимоверно, но она догадывалась, что до столовой не дойдет, поэтому решила просто сходить в ординаторскую и попросить Аллочку сделать ей бутерброд. Уже подходя к двери кабинета, она расслышала за ней голоса. Один голос явно принадлежал Майорову – его не спутаешь ни с кем, а второй – Аллочке. Макс говорил что-то нараспев, видимо, диктуя, а Алла иногда переспрашивала. Саша немного приоткрыла дверь и заглянула внутрь. Майоров восседал за столом, спиной к двери, и держал в руках ту самую папку, которую она видела у него в палате. Аллочка сидела напротив него за компьютером, уткнувшись в экран, и ничего не замечая вокруг. Саша решила пока не выдавать своего присутствия и прислушалась, опершись на ручку двери. – И тогда Райский взял Амалию на руки – хотя весила она изрядно – и понес вниз по ступеням своего готического замка… – Про вес я писать не буду, – возразила Алла, – Амалия же стала вампиром, поэтому должна быть прекрасной. – Черт с тобой, не хочешь не пиши, хотя это бы придало реалистичности. Я вообще не понимаю, зачем должен возиться с опусами своей мамочки, когда это прекрасно за меня можешь сделать ты! Саша прикрыла рот рукой, чтобы не рассмеяться – она впервые слышала о том, что Макс помогает своей матери в написании романов. В ее воображении тут же возникла вульгарная обложка книги с широкой витиеватой надписью посредине: «Райский доктор» – так, кажется, назвалась серия, придуманная Марго? – а вверху прописью стояли два имени: «Марго и Максимилиан Волгины», ну или «Майоровы». Или Майоров только Максимилиан… Саша так явно представила себе эту надпись, что на глазах выступили слезы от едва сдерживаемого смеха. – Так, что там дальше… – тем временем продолжил Макс, встав из-за стола и расхаживая по кабинету. Видимо, пока Саша снова окунулась в мир своих фантазий, вопрос о том, кто будет продолжать работать над книгой, был решен. – «О, Амалия! – провозгласил Райский. – Прости, что забрал твою бессмертную душу, но это потому, что я…» Черт бы побрал эту книгу, не знаю, как закончить… – А что тут непонятного? – удивилась Алла. – Всего три слова. – Какие еще три слова? – с подозрением осведомился Макс. Саша подалась вперед, налегая на дверь всем своим весом, чтобы ничего не пропустить. – Ну как же – самые простые и главные в мире! Разве вы никогда их не говорили? – Не твое дело, что я говорил, а что нет. Ты прямо, как Зайцева, скажи ей, да скажи… – Причем здесь Александра Ильинична? Мы вообще-то про Амалию… – Да притом, что ей все нужно разжевывать, будто бы и так не понятно, – Макс раздраженно провел рукой по волосам. – Вы хотите сказать, что… – Я ничего не хочу сказать. Если знаешь, как закончить фразу, то заканчивай ее и все. Без меня. – Вы что, боитесь произнести это вслух? – Аллочка отвернулась от компьютера и повернулась к Майорову. Саша за дверью затаила дыхание. – Ничего я не боюсь! – возмутился Макс. – Ладно, черт с тобой, если ты мне не веришь… Как там было: «прости, что забрал твою бессмертную душу, но это потому, что я… Саше так хотелось увидеть выражение лица Макса, когда он произнесет эти самые «три слова», что она не рассчитала и слишком сильно налегла на дверь. Дверь резко распахнулась, и Саша ввалилась в ординаторскую, растянувшись на полу, в тот самый момент, когда Макс по инерции продолжал говорить: – Я люблю тебя… «Неужели он это все-таки сказал?» – билась в голове Саши одна единственная мысль, пока она, барахтаясь на полу, пыталась поймать взгляд Макса. Тот, остолбенев от ее внезапного появления, сначала просто потерял дар речи, но довольно быстро пришел в себя. – Зайцева, ты точно «здрасьте» среди ночи – так же громко, глупо и не вовремя! Ты чего вышла из палаты? – загремел его голос. – Есть хотела… – пробормотала Саша, опуская глаза. В правом боку резко закололо. – Как я мог не догадаться! Ты же и при смерти побежишь к холодильнику! – Майоров наклонился над ней. – Если разойдутся швы, я сам тебя съем! Саша испуганно перевела на него взгляд, но в глазах Макса не было злости. Он смотрел на нее с легкой улыбкой, а потом тихонько спросил: – Тебя в детстве не учили, что подслушивать нехорошо? Саша уже хотела что-то ответить, как над ее ухом раздался обеспокоенный голос Аллочки: – Александра Ильинична, как вы? А мы тут с Максимом Владимировичем… – Истории заполняем, – быстро закончил за нее Макс и схватил Сашу подмышки, поставив на ноги. – До палаты сама дойдешь? – Не знаю, – Саша растерянно уставилась на него. – Горе мне с тобой, Зайцева, ты как персональная кара за все мои грехи, – вздохнул Макс, снова поднимая Сашу на руки. – Ну и куда тебя нести? В палату или сразу в столовую? Только решай быстро, меня надолго не хватит. – В палату, – скороговоркой ответила Саша и, взглянув на Аллочку, добавила: – Принесешь мне бутербродики? Алла радостно закивала, глядя, как Максим Владимирович выносит на руках Александру Ильиничну из ординаторской, и скрестила пальцы на счастье. **** Саша рассеянно комкала край одеяла, в ожидании Аллы с обещанной едой. Макс донес ее до палаты, уложил в кровать, проверил, не разошелся ли шов после падения, а потом куда-то быстро убежал, не сказав ни слова. Есть хотелось неимоверно, создавалось ощущение, будто бы она не ела целые сутки. Ах да, ее же как раз вывернуло перед операцией! Дверь палаты отворилась, и Саша, ожидавшая увидеть Аллочку, несказанно удивилась, когда на пороге появился Майоров с подносом в руках. Пинком закрыв за собой дверь, он подошел к застывшей от изумления Саше и поставил поднос ей на колени. Саша моргнула, сбрасывая оцепенение, и с интересом уставилась на принесенную Максом снедь. – Та-а-к, что у нас тут… – протянула она, рассматривая жиденький супчик и сок. – А что, эклерчиков не будет? А бутербродов с колбаской? Макс закатил глаза. – Зайцева, тебя что, заново учить надо? После операции на аппендиците полагается диета, – с ехидной улыбкой произнес он. – Ну да, это для больных, – пробормотала Саша. – Я думала, для меня ты сделаешь исключение… – Ты мне пока еще живая нужна, – быстро сказал Макс и, пресекая возможные вопросы, тут же добавил: – Так, я на обход, если что, зови Аллу. Саша вздохнула и принялась хлебать супчик. За этот день у нее было столько посетителей, что к вечеру хотелось просто упасть в кровать и проспать часов двенадцать мертвым сном. Несколько раз заходил папа, а мама, похоже, решила просто поселиться в больнице и заодно открыть здесь ресторан домашней пищи. Большую часть принесенных ею продуктов Макс забраковал. Мама не сдавалась и отчаянно отстаивала свою позицию, время от времени угрожая Майорову дипломом медсестры и увольнением, периодически требуя от папы поддержки. В конце концов, папа не выдержал и ретировался в кабинет, а Макс просто собрал все продукты и отдал Алле, сказав, что или Саша будет придерживаться диеты, или может выписываться под ответственность главврача. В обеденное время к Саше пожаловал едва ли не весь медперсонал больницы, чтобы осведомиться о ее самочувствии. Мама и Макс не переставали ругаться. После обеда случилась еще одна неприятность: в больницу заявился Рома с просто гигантским букетом красных роз. Заметив в палате Майорова, ругающегося с мамой, он нахмурился и уже собирался присоединиться к ним, но Саше удалось кое-как восстановить мир. К вечеру она чувствовала себя, как выжатый лимон, и испытала несказанное счастье, когда наконец осталась одна. Откинувшись на подушку и прикрыв глаза, она уже представляла, как проваливается в глубокий приятный сон, как вдруг в дверь тихонько постучали. – Боже, – тихо простонала Саша, понимая, что еще немного – и у нее начнется истерика. Лишь бы это была не мама со своими блинчиками! – Заходите! Дверь открылась, и в палату как-то неуверенно вошел Макс. Саша приподняла брови – кого-кого, а его, после всего случившегося сегодня, она никак не ожидала увидеть. Макс осмотрелся по сторонам, а потом, на всякий случай, осведомился у Саши: – Никого нет? – Крестный ход завершился, – ответила она, снова положив голову на подушку. – Быть больной так утомительно. – Ага, если ты Александра Зайцева, у которой куча родственников и мужей, – подтвердил Майоров. – У меня куча мужей? – Саша прямо подскочила от негодования и опять села в кровати. – Их могло быть, как минимум, четверо, – усмехнувшись, сказал Макс, усаживаясь на край ее постели. – Макс, не начинай, и без тебя тошно, – простонала Саша, закатывая глаза. – Тебя тошнит? – обеспокоенно спросил Макс. – Температуру мерила? – Нет, я же в переносном смысле, – отмахнулась Саша. – Вы с мамой сегодня меня доконали. – Передай своей маме, что… – начал Макс, но Саша быстро приложила палец к его губам: – Пожалуйста, не нужно опять. Майоров кивнул, как-то странно поглядев на нее, и она поняла, что так и не убрала палец, продолжая прикасаться к его губам. Саша хотела опустить руку, но Макс перехватил ее запястье. – Макс, не надо, – Саша выдернула руку из его пальцев. – Давай еще раз осмотрим шов, – невозмутимо произнес Майоров, будто бы ничего не произошло. – Ты уже осматривал его раз двадцать за сегодня, и папа еще раз десять, – скривилась Саша. – Пока я твой лечащий врач, ты должна выполнять мои указания. Вот когда ты выпишешься… Хотя нет, тогда тоже должна. – Не слишком ли много ты о себе возомнил? – заметила Саша, но послушно подняла рубашку. Майоров так низко склонился над ней, что она чувствовала его дыхание на своем животе. – Кстати, не знала, что Крюкин научился так отлично зашивать, – как бы невзначай сказала Саша, чтобы скрыть смущение. – Передай ему от меня большущее спасибо. – Сама передай, – пробормотал Макс, отстраняясь. Внезапно Саша почувствовала прикосновение, но не к шву, а к правому бедру. – Здесь? – негромко спросил Макс. – Что? – не поняла Саша. – Тот шрам, который… – Макс на мгновение запнулся. – Который остался из-за меня. – Макс, не говори глупостей, это было давно, и я… – «Простила», хотела добавить Саша, когда Макс вдруг резко нагнулся, и что-то теплое коснулось ее кожи. Макс целовал шрам на ее бедре, легко касаясь его губами и языком. Желание тут же запульсировало по венам, посылая по телу волны жара, и Саша попробовала отстраниться. Но Макс уже и сам оторвался от нее. – Я… всегда хотела спросить… – прерывающимся голосом заговорила Саша, – почему ты так ненавидел меня в детстве? Макс не ожидал этого вопроса и удивленно приподнял бровь. – С чего ты взяла? – Как с чего? – от изумления у Саши даже возбуждение пропало. – Ты отравлял мне жизнь все то время, что мы учились в школе! – Разве ты не знаешь, что означает, когда мальчики дергают девочек за косички? – с улыбкой спросил Макс. – Причем здесь это? У меня даже косичек не было! – выпалила Саша. – Зайчиха, какая же ты все-таки бестолочь, – покачал головой Майоров, поднимаясь с кровати. – На ночь примешь антибиотики, и чтобы не вздумала уговорить Аллу принести тебе сладкое. Спокойной ночи! И оставив обескураженную Сашу сидеть с открытым ртом, Майоров удалился. **** – Сашенька моя, как ты себя чувствуешь? – немного назойливый голос матери разбудил Сашу в шесть утра. – Смотри, если Майоров тебя здесь застанет, отправимся домой вместе, – предупредила Саша, протирая сонные глаза. – Ну и пусть! Дома, по крайней мере, тебя не станут морить голодом! Посмотри, что я тебе принесла… – Софья Андреевна зашуршала пакетами. – Мама, не надо… – начала Саша, но тут до нее донесся восхитительный запах кулебяки. – Один кусочек, – уговаривала мама. – Никто ничего не заметит… Но Саше и самой уже было все равно, выгонит ее Майоров из больницы или нет. Она, изголодавшаяся за два дня, жадно поглощала кулебяку, запивая ее кефиром. – Мам, – проговорила Саша с набитым ртом. – А что означает, когда мальчики дергают девочек за косички? Софья Андреевна посмотрела на нее с удивлением. – Сашенька, ты будто бы в школе не училась… – Ну, может, ты и не знаешь, мама, но в школе я не пользовалась излишней популярностью. Так что была бы рада, если бы ты не задавала встречных вопросов, а просто ответила на мой. – Ладно, – Софья Андреевна пожала плечами. – Обычно, если мальчик дразнит девочку, это значит, что она ему нравится. Саша подавилась кефиром, заливая им свою рубашку и халат. – Что?! – Сашенька, а что они тебе за таблетки дают? Как-то ты странно себя ведешь… – Это не таблетки. Это опять Майоров. Похоже, он недвусмысленно признался мне в любви. – Что, правда? – Софья Андреевна сначала обрадовалась, но тут же напустила на себя строгий вид. – А как же Ролан? – Роман, мама, его зовут Роман, – Саша сокрушенно покачала головой. – С кем я советуюсь? Ты даже имени своего будущего зятя запомнить не можешь. Софья Андреевна уже собиралась возразить, когда в приоткрытую дверь палаты просунулась голова Аллы. – Максим Владимирович идет! – делая страшные глаза, громким шепотом возвестила она. – Ой, я пойду, Сашенька, заскочу еще в обед, вкусненького принесу! – заторопилась мать, собирая свои пакетики. Быстро чмокнула Сашу в щеку и скрылась за дверью. «Надо же, как она боится Макса!» – подумала Саша, практически почувствовав гордость за него. Дверь палаты снова отворилась, и вошел Майоров. Скептически оглядев помещение, он сокрушенно произнес: – Черт, все-таки опоздал! – Ты куда-то спешил? – осведомилась Саша с самым независимым видом. – Да, застать здесь твою мать и выпереть вас обоих из моего отделения, – Макс грозно двинулся к кровати, наклонился над Сашей и прошептал ей на ухо: – Думаешь, я ничего не знаю? У Саши душа ушла в пятки. Почему-то в такие моменты она панически боялась Майорова, будто бы он мог снова привязать ее к крыше автомобиля, или высмеять при всей школе. Но она постаралась взять себя в руки. Ей больше не тринадцать лет, и Макс Майоров не имеет над ней никакой власти. Может быть, самую малость, но это не считается. – Знаешь, – начала она, тряхнув головой, – а выпиши меня, наверное. Я чувствую себя неплохо, зря только палату занимаю. А отойти после операции могу и дома. Макс уселся рядом с ней, уставившись на нее огромными от удивления глазами. – Зайчиха, ты совсем дура или прикидываешься? Как я могу отпустить тебя после того, как твоя мать накормила тебя всякой дрянью? Скажи спасибо, что еще не приказал тебе клизму сделать. Саша внезапно закрыла лицо руками и разревелась. Нервозность перед предстоящей свадьбой, операция, суматошный день, после которого ей не дали выспаться, мама со своими советами и кулебякой, Майоров, который сначала целует, а потом бьет… Все эти переживания больше не умещались в ней, стремясь вырваться наружу вместе со слезами. Она почувствовала, как Макс легонько обнял ее за плечи, прижимая к себе. Саша уткнулась носом в его рубашку, продолжая плакать и ощущая, как его пальцы осторожно перебирают ее волосы. – Ну почему ты такой? – наконец спросила она, когда рыдания уступили место редким всхлипам. – Какой? – голос Макса был каким-то отрешенным, будто бы он о чем-то глубоко задумался. – Вредный, грубый, жестокий… – Это я жестокий? – Макс отстранил ее, держа за плечи и глядя в заплаканные глаза. – Я в последнее время только и стараюсь, чтобы тебе было легче. Даже твоего имбецила-жениха не поминаю. К его большому удивлению, Саша неожиданно улыбнулась. – Ты только что обозвал его имбецилом. – Какая разница! – отмахнулся Макс, отворачиваясь от нее. – Я никогда не хотел тебя мучить. – Но делаешь это каждый день. Макс повернулся к Саше, глядя на нее одновременно недоверчиво и потрясенно. – Тогда, в лифте, ты хотел мне что-то сказать, но не успел, – твердо произнесла Саша. – Скажи сейчас. – Это ничего не изменит, – Макс покачал головой. – Я не хочу портить тебе жизнь, а если ты еще не полностью идиотка, то должна понимать, что ничего у нас не получится. – Знаешь, мне иногда кажется, что единственное, что ты любишь больше себя, это твоя работа. – Ты абсолютно права. Кроме нее, у меня больше ничего нет. – А я? Макс медленно поднялся с постели, легко коснулся Сашиных волос, а потом стряхнул крошку, прилипшую к халату. – Скажи своей маме, что она – отвратительный конспиратор. Запах ее кулебяки я почувствовал еще в своем кабинете. Второй раз я оперировать тебя не буду. Даже при всем своем таланте, так искусно зашить я больше не смогу. Рука Саши непроизвольно потянулась к шву. – Но ты же сказал, что зашивал Крюкин… Макс ничего не ответил, развернулся и направился к двери. У самого выхода он остановился и снова повернулся к Саше. На его губах играла знакомая ей озорная улыбка. – Передавай привет Ромео. Ни за что не пропущу вашу свадьбу. **** «У каждого из нас свой смысл жизни: для кого-то это семья и дети, для кого-то – работа и деньги, – писала Саша тем вечером в своем дневнике. – Каждый наш выбор меняет нашу судьбу. Но меняется ли со временем то, ради чего мы живем? Мне хотелось бы думать, что да. Что каждое наше решение, каждая ошибка и каждый поступок, лишь подводят нас к тому, ради чего нам предстоит прожить свою жизнь. К выбору собственного пути, по которому нам предстоит пройти вместе с теми, кого мы любим». **** – Макс! – Что, бестолочь? – Если ты хочешь мне что-то сказать, то скажи это сейчас. – Мне кажется, я и так сказал тебе слишком много. Собирайся, за тобой жених приехал.