Не оставляй меня здесь, Клаус.

Когда она меня увидела, было видно, что она потрясена, потому что Кэролайн стояла еще где-то около минуты, не издавая ни звука. Так странно наконец-то называть ее по имени. Она была очень красивая: мягкие черты лица, добрые глаза и растрепанные, торчащие во все стороны светлые локоны волосы. Кэролайн красива даже в своей небрежности. - Привет, - наконец произнесла она и слегка улыбнулась, - Что ты тут делаешь? - Пришел преподнести тебе свои извинения, - произнес я, вручая ей букет белых роз. Я увидел, как в глазах на место ужаса и страха приходят радость и искренняя благодарность. Ей определенно идет больше второе, нежели первое. Смотреть на это было одно удовольствие. - Если хочешь, то можешь зайти, - неловко произнесла Кэролайн, смотря в пол. И я вошел. -Неуютно у тебя тут, - заметил я, осматривая комнату. Мой взгляд снова упал на нее. У меня не было тогда времени полностью осмотреть ее. А теперь есть. Передо мной стояла, пожалуй, идеальная девушка, с проглядывающимися через домашнюю одежду мягкими очертаниями фигуры, и, конечно, с невероятно красивым лицом: синие, словно море, глаза, которые были хорошо видны на фоне белоснежной кожи, очаровали меня и в тот момент я окончательно понял, что она полностью завладела моими фантазиями. Невысокий рост - она едва доставала мне до плеча. Забавная. Белокурые волосы, которые свисали волнами с плеч. Она кажется нереальной, словно кукла. Сразу было понятно, что никакая она не опасная и ничем мне не угрожает. Наоборот, мне кажется, что она невероятно добрая и обладает светлой и чистой душой. Не ее бояться надо, а тех, кто ее держит здесь. Да как вообще можно оставить такую красавицу на растерзание безмозглым врачам. Я на сто процентов уверен, что они вкалывают ей какой-нибудь бесполезный препарат, лишь бы подольше тут продержать. Но зачем? - Ты прав, здесь неуютно, - вздохнула она, - Но я ничего не могу с этим поделать. Мы уселись на ее кровать и стали беззаботно разговаривать. Она смеялась над моими шутками, да и я над её. С Кэролайн было легко, она не вела себя так, словно думала, что она самая идеальная девушка на свете. Хотя она именно ей и являлась. Мне нравилось разговаривать с ней, смеяться, я словно вспомнил, что это такое, когда просто разговариваешь с хорошим человеком без задних мыслей, не ожидая никакого подвоха и тайного смысла. - Расскажи что-нибудь о своей семье, - попросила она меня, заглядывая в глаза. Нет, блондиночка, твои голубые глаза меня не разговорят, хотя, признаться, довольно трудно контролировать себя в такие моменты. Только не это. Я не люблю рассказывать о своей семье, там слишком все запутанно, не хочется даже думать об этом, не то, что рассказывать. - Ну, у меня есть брат Элайджа и сестра Ребекка. Она, кстати, лежит в соседней палате, - после недолгого молчания я, наконец, заговорил. О других братьях я умолчал. Так будет лучше. - А где твои родители? – не унималась Кэролайн. Сердце с болью сжалось. Я не хочу открываться ей. Мне, безусловно, приятно с ней общаться, но открываться кому-либо я не стану. Людям нельзя знать мои слабости. Тот, кто знает твои слабости, имеет власть над тобой. А надо мной никто не властен. - Ладно, Кэролайн, мне пора идти, до скорого, - я настолько резко ушел от ответа и направился в сторону двери, что она лишь через пару мгновений окликнула меня, придя, наконец, в себя. Но я обернулся, а лишь слегка повернул голову в бок. Не в этот раз. - Клаус, ты еще придешь? Я лишь легко улыбнулся, смотря на картину на стене, отмечая про себя, что здесь она совершенно не смотрится. Я понятия не имею, встретимся ли мы с ней снова. Я понимаю, что если буду продолжать с ней общаться, то она будет узнать обо мне всё больше и больше. Узнавать меня настоящего. А если человек знает о твоих слабостях, то он, безусловно, рано или поздно воспользуется этим. Все люди действуют в своих интересах. Это не я так говорю, это мой опыт. Я больше не приду к ней. Он так и не ответил на мой вопрос про семью. Странно. Наверное, это его больная тема, но мне так интересно узнать, что он скрывает. Пока мы разговаривали с ним, я почти ничего не узнала. Клаус иногда что-то говорил, в основном лишь внимательно слушал. Для меня он - книга, на которую смотришь, и понимаешь: «Да, обложка красивая», но открыть и прочитать ты боишься. Боишься, что эта книга не оправдает твоих надежд, что она тебя разочарует. Что будет не такой, какой ты ее представлял. Меня окружила стены страха и, наверное, разочарования. Еще более странно то, как бурно от отреагировал на вопрос про семью. В этот момент я поняла, что уже тосковала без него, хотя понимала, что это, возможно, наша последняя встреча. Это единственный человек, с которым я общалась в этом дурдоме. Не считая врачей и матери. Вопросы крутились в моей голове, заставляя мозг судорожно думать. Я не заметила, как уснула. Мне снился тот день, когда меня обнаружили на земле, упавшую из окна. Я захожу в комнату, но я там не одна. Там мама, и еще кто-то. Не могу разобрать. Мужчина, его лицо смазано, но кажется знакомым. Я начинаю кричать: «Мама, мама, что ты делаешь, прекрати!» Она, видимо, не заметила, что я в комнате. Она что-то начинает говорить, обращаясь к своему внутреннему голосу. Я ничего не понимаю. В руках у нее пистолет. Зачем он ей? Она начинает подходить ко мне, я пячусь к окну. Чувствую спиной, что задеваю подоконник. Мама что-то говорит мне, но я слышу лишь отрывки: «Ты не должна была здесь оказаться» , а после: «Прости меня, моя доченька, я не хотела этого». Я не разбираю слова, потому что они смешиваются с ее рыданиями. Она толкает меня, и я проваливаюсь в темноту. Я резко открываю глаза и начинаю судорожно глотать воздух. По спине тек пот. Сердце бешено билось. Ну и сон. Хорошо, что это был сон, мама бы никогда так не поступила. Мама. Моя мамочка. Я лежу еще около получаса, и ко мне в палату, наконец-то, заходит Лиз. - Привет, мамочка, - я встаю с кровати и бегу к ней, заключая ее в крепкие объятия, - Я очень по тебе скучала. - Кэролайн, милая, я тоже по тебе скучала, - произносит мама и улыбается мне, - Как у тебя дела? - Да никак. Колют меня всякой ерундой, от которой потом сняться жуткие кошмары. Сегодня приснился про тебя, вот совсем недавно. Мам, это было ужасно, - произношу я, нервно вспоминая события сна. - Расскажи мне. Я рассказываю ей весь свой сон. Она сидела неподвижно около трёх минут, но было видно, как в глазах у нее зарождается страх. Не переживай, мам, это всего лишь сон. А потом просто встала и сказала: - Ладно, Кэролайн, мне нужно идти. Как раз зайду к твоему врачу и обсужу твоё лечение. - Пока, мам, - осознавая свою сонливость, я медленно подхожу к кровати и, только положив голову на подушку, проваливаюсь в сон. На этот раз без кошмаров. Её память стала возвращаться, нужно что-то с этим делать. Немедленно! И я направилась к Эрику. Без стука я влетела в кабинет и стала кричать на него: - За что я тебе деньги плачу? За то, чтобы память не возвращалась к Кэролайн! – не могу унять крик, вырывающийся у меня из груди. Все пойдет прахом! - Я так и делаю, - спокойно произносит тот. - Она мне только что рассказала якобы о своём страшном сне. А это был вовсе не сон, а кусок воспоминаний с того дня, - я не могу успокоиться, слезы хлынули из глаз, я с ненавистью смотрю на него, - Удвой ей дозу укола, слышишь? - Что? - Ты что, глухой? Я сказала тебе, чтобы ты удвоил дозу! - Ты понимаешь, что у нее начнутся галлюцинации? Это очень опасно, Лиз, - с опаской в голосе пытается спорить Эрик. - Мне всё равно. Главное, чтобы она ничего не вспомнила, - после пламенной речи я, повернувшись на каблуках, стремительно ухожу из кабинета, по пути стараясь отогнать страх.