Шоколад с перцем

Мне нравится бегать. Я не спортсменка, и у меня нет цели побить какой-либо рекорд на скорость или вроде того. Всего лишь хобби. Мой дом находится на Макензи авеню — это тихая улочка на юго-востоке Хиллсборо, штат Орегон, отсюда рукой подать до парка Руд Бридж, куда я сейчас и собираюсь. Я пробегаю в среднем по четыре мили, естественно, чередуя бег с ходьбой. На это уходит чуть больше часа — достаточно, чтобы прослушать аудиокассету с обеих сторон на стареньком плеере, которым пользовалась моя мама двадцать с лишним лет назад. Нашла ее коллекцию музыки на чердаке прошлым летом. Только представьте себе, десятки аудиокассет, что пылились в коробках столько времени — Элвис Пресли, Боб Дилан, Марвин Гэй, Битлз и многие другие, — наконец снова зазвучали. В первый же день мне хотелось прослушать их все. Я включала одну за другой и не могла остановиться. Сегодня на мне серая толстовка с потертым рисунком, лосины и старые, заношенные до дыр, кроссовки. Их давно пора выбросить, но они слишком мне нравятся, чтобы это сделать, к тому же, очень удобные. Я в хорошем расположении духа, планирую пробежать больше обычного. Моя подруга Эмма обещала составить мне компанию, но я уверена, что она спит, поэтому не задерживаюсь у ее дома и бегу дальше. Выбираю самый сложный и длинный маршрут — вдоль реки. В наушниках звучит голос Джона Леннона, хочется подпевать, но этого делать нельзя, иначе мой забег быстро закончится. Плеер периодически барахлит. Возможно, дело в батарейках, но мое предположение оказывается не верным: через какое-то время проигрыватель начинает жевать пленку. Пытаюсь разобраться со всем на бегу, не сбавляя темп. Внезапно перед моим носом возникает парень на велосипеде. Он не успевает затормозить, и я падаю на землю, потянув его на себя. — Ты меня преследуешь, что ли? — говорит издевательским тоном. — Что? — поражаюсь такой наглости, глядя в его зеленые глаза, что застыли в нескольких дюймах от моих. От парня пахнет ванилью. И это неудивительно, потому что у его мамы своя кондитерская в городе. Они недавно открылись, и уже пользуются бешеной популярностью. Пончики с заварным кремом, которые печет миссис Стайлс, божественные. И я частенько за ними охочусь, потому что их разметают со скоростью света. — Вовсе нет. — Если в следующий раз захочешь, чтобы я тебя оседлал, необязательно бросаться мне под колеса, — самодовольно ухмыляется, поднимаясь на ноги. — Если в следующий раз попытаешься меня оседлать, я накатаю заявление в полицию, — быстро реабилитируюсь. Один — ноль в мою пользу, умник. — Не ушиблась? — обеспокоенно интересуется, когда я, скривившись от боли, тянусь рукой к затылку. — Нет, все хорошо, — я вру, потому что в ушах все еще стоит шум, напоминающий морской прибой; не хватает только криков чаек. — Можешь встать? — протягивает мне ладонь, предлагая помощь. Окажись Эмма на моем месте, устроила бы сцену из бразильского сериала. Отчетливо могу представить, как она за считанные минуты выводит его из себя, а потом набрасывается с поцелуем, при этом обвиняя его во всех смертных грехах. После такой встречи она бы не мыла руки неделю и еще две рассказывала, какой этот нахал все-таки милый. С последним я бы точно не стала спорить. — Спасибо, — сухо роняю в ответ, чувствуя землю под ногами. Что ж, голова не кружится, вроде ничего не сломала. — Кстати, я Гарри, — с его словами начинается мелкий дождь. — Я знаю. — Не скажешь, как тебя зовут? — Нет. — Буду звать тебя перчинкой, — кивает на рисунок моей кофты. — Как хочешь. — Ты что, потомок динозавров? — поднимает плеер и отдает его мне. — Таким старьем давно никто не пользуется. Я пытаюсь достать кассету, но мои действия только все усугубляют. Пленка сильно запуталась. — Вот дерьмо, — расстроенно вздыхаю. — Всегда ругаешься, как сапожник? — Хочешь научить меня хорошим манерам? — сержусь. — Я бы на твоем месте выбросил все это. — Слушай, не лезь. — Как скажешь, перчинка, — садится на велосипед, желая поскорее убраться отсюда, потому что дождь уже не моросит, а льет как из ведра. — Оставишь меня одну? Я вздрагиваю от вспышки молнии, а потом и от грома, тем самым заставляю Гарри улыбнуться. У него появляются ямочки на щеках. — Разве вы, девчонки, не любите гулять под дождем? Это же романтично. — Ненавижу тебя! — кричу ему в след. — Наслаждайся, — отвечает, не оборачиваясь, а после исчезает за деревьями. Домой иду не спеша. Ковыляю, если точнее, потому что ноги немного болят. Хочется верить, что от бега. В кроссовках хлюпает вода. Я промокла до нитки. Когда я появляюсь дома, мама с сестренкой уже завтракают. Они молча наблюдают, с каким недовольством я снимаю обувь у порога и как чертыхаясь, выжимая в раковину волосы, собранные в хвост. — Выглядишь так, будто плавала с акулой, — осмеливается Хлоя. — Хуже, с одной маленькой противной пираньей! — я иду в ванную, чтобы переодеться в сухой банный халат. Когда я возвращаюсь на кухню, сестра продолжает: — Можешь забрать мои блинчики, они поднимут тебе настроение. — Закажем пиццу на вечер? — спрашивает мама. — Да! — Хлоя радостно восклицает. — И посмотрим ужастик. — О нет, — качаю головой. — Не хочу, чтобы ты потом описалась от страха. — Я больше не писаюсь в кровати. Мне же восемь! — Пригласи Эмму, — предлагает мама, в спешке допивая кофе, потому что немного опаздывает на работу. — Только не Эмму, — Хлоя закатывает глаза. — Она такая вредная. —Она же делает тебе красивые прически, — вступаюсь за подругу. — Тебе ведь нравится. — Эта ведьма скоро оставит меня без волос, — хмурится. — Следи за языком, юная леди, — делаю замечание. Мама целует сестру в лоб: — Не ссорьтесь. — И Джорджию, — требует Хлоя. — Не нужно, — протестую, но мама уже сжимает меня в объятиях. — Ладно, это можно. — Постараюсь не задерживаться, — добавляет мама. Я киваю. — Давай поиграем, — говорит сестренка, когда мы остаемся вдвоем. — Предупреждаю, ты не можешь отказаться, иначе расскажу маме, что по ночам ты сбегаешь из дома через окно. — Ах ты маленькая шантажистка! — Думаю, я вся в тебя, — с хитрой улыбкой на лице она убегает наверх, и я бегу за ней, пытаясь поймать, чтобы защекотать до слез. В ее комнате мы садимся на пол возле кукольного домика. Хлоя предлагает мне своих кукол: — Выбери, какую хочешь. Ты будешь играть злую соседку. — Почему злую? — Потому что собака ее соседа опять нагадила у нее в саду, — Хлоя ставит маленький цветущий кактус возле домика, воображая, что это и есть сад. — Поняла. — Ты должна громко ругаться. Я буду играть этого соседа. Как ты хочешь, чтобы его звали? — Гарри, — предлагаю. — Годится. Только предупреждаю, тебе очень нравится этот Гарри. — Или я просто хочу его убить. — Нет же! — Хлоя сердито ударяет меня куклой по руке. — Ты все испортишь. — Ладно, мне нравится Гарри, — соглашаюсь, но это только понарошку.