Сгущаются тучи

Ночь сияла яркими звездами. Луна переливалась серебряным сиянием. Казалось, все было пронизано этим сиянием луны и звезд: деревья, дороги, здания, мосты... Ночь казалась волшебной. Мистической. Пропитанной запахом таинственности и атмосферой одиночества. Все вокруг казалось таким заброшенным, пустым… И, именно в эту ночь, свершилось то, чему суждено было свершиться. Я шла по пустынной улице, направляясь к городскому кладбищу на окраине города. Кладбище так и называлось: «На окраине». Было одиннадцать часов вечера. Было холодно. Очень холодно. Даже свитер, в который я укуталась, не помог мне согреться в эту летнюю ночь. Меня насквозь пронизывала дрожь; я знала, на что шла. Знала, что будет. Знала, что этого не избежать. Но все равно пошла. Ради него. Я пошла ради него. Вскоре показалась верхушка склепа семьи основателей этого города. Их история оказалась весьма трагичной. Даже потомков от их семьи не осталось. Роберт МакБилан, основатель поселения здесь, был предан законам, установленным государством. И не позволял другим их нарушать. Он хотел основать великий город, где все будут подчиняться единому закону, и никто не посмеет ослушаться его. Но, так случилось, что собственный брат его, которого он очень любил, первым же и нарушил один из главных законов: «Не иди против ближнего своего». Роберту пришлось убить своего брата. Затем его жена возненавидела его, и, забрав ребенка, ушла. От горя Роберт МакБилан покончил жизнь самоубийством, не стерпев всех этих кар, снизошедших на него. Жена, когда вернулась в поселение, чтобы просить прощения у своего мужа, узнала о кончине супруга лишь спустя пять лет. Она занялась делами уже состоявшегося городка, но вскоре болезнь сморила ее. И ее сердце не выдержало такую нагрузку. Ее сын возненавидел этот город. Он помнил своего дядю, своего отца, мать... И всех их он очень любил. А этот город отнял у него все самое дорогое, что у него было. МакБилан младший начал сильно налегать на спиртное, и, обезумев, он сжег Центр городского управления, но сам же от своих деяний и погиб. На этом род МакБиланов прервался, ибо никаких родственников у этой семьи не было. События эти были в веке XVIII, но их семейный склеп стоит до сих пор, в память об основании этого города. Почему я вспомнила эту историю? Не знаю. Может, потому, что уже тогда предвидела? Тогда знала? Потому и вспомнила о трагичной кончине МакБиланов... Я подошла к покосившейся калитке и, приоткрыв ее, вступила на землю мертвых. Меня начал пронизывать еще больший холод, и я невольно поежилась. Сейчас я признаю, мне было страшно. Очень страшно. Но, это дело нужно было завершить, и назад дороги уже нет. Я прошла вдоль могильных плит и остановилась у той самой. «Саманта Крипс. 1972-1997 гг. Помним, любим, скорбим.» Я отвела взгляд от надписи. Мне было больно смотреть на нее. Даже сейчас мне тошно от того, что все это произошло на глазах моей матери... - Ты пришла, - прозвучал за моей спиной спокойный, хладнокровный голос. Я медленно обернулась. Прислонившись к мраморной плите, стояла Миранда. Она свысока смотрела на меня, нахально улыбаясь. - Здесь мы все с тобой решим, Эшли. Здесь все закончится, - сладким голосом протянула она. - Покончим с этим быстро! – одернула я ее. - Ну-ну, зачем же так спешить? – Миранда подошла ко мне ближе и, у самого моего лица, прошептала: - Веселье только начинается.