Один, как тень

И кто-то осторожно стукнул в дверь, Весь ужас правды понял я теперь. Король и шут "Вестник" Маркусу приходилось тяжко. Уже у себя дома, оставив ночевать Анну, на него свалился весь поток и груз от произошедшего. Зря он позволил девушке остаться, но поначалу-то все шло хорошо, дорогу Хелльнер перенес нормально. А сейчас сил терпеть и сдерживаться больше не было, и, похоже, он лишь держался до этого самого взрыва. Домой прибыли они к вечеру, время пришло спать, и Маркус принял холодный душ. Обернув бедра полотенцем, прогулочным шагом появился в спальне, надеясь, что Аня заснула, но она бодрствовала и внимательно смотрела на него. Был включен ночник, но даже в приглушенном свете было видно, как девушка сосредоточена и обеспокоена. - Что с тобой? Ты весь измученный. - Дорога утомила, - отмахнулся Маркус, едва заметно кусая губу и хмурясь. Он сел на кровать к ней спиной. – Очень хочу спать, прости меня. - Маркус, я вижу, что дело не в дороге, - Анна приобняла его. – У вас много деталей не сходится. Кристоф рассказал не все, верно? Маркус, мне ты можешь сказать. Мы с парнями переполошили весь город, пробовали выбить двери и окна – у нас не вышло ровным счетом ничего. И дома никакого другого не видели и близко. Как такое возможно, чтобы стекло не треснуло? - Почему вы не уехали домой? – вместо ответа спросил Хелльнер. - Шутишь? Ваши телефоны не отвечали, и мы поняли, что не все в порядке. Машина Нортуга была на стоянке, - сказала Анна. – Маркус, что происходило? - К чему эти допросы, милая, я очень устал, - снова попытался отделаться швед, обнимая ее и укладываясь в постель. Она не отводила от него изучающего и скептического взгляда. – Да, Кристоф многое упустил. Для вашего же блага. Так зачем сотрясать воздух? - Мне было бы все равно, если бы ты выглядел лучше, - настаивала на своем Анна. – Но ты мыслями там, и это непросто. Маркус протер глаза, гася свет. Было тяжело врать ей, но он вообще не желал уже ничего, кроме как попытаться заснуть. Перед глазами все еще стоял призрак Эйгила, его ужасающие раны на шее, стариковские глаза. Было не столько страшно, сколько жалко его, ведь дух мучился и страдал самым натуральным образом. Почему всегда казалось, будто люди после смерти обретают покой и лучшее существование? Что это за всеобщий обман и заблуждение? Призрак воровал живых, к счастью, что не убивал, и все ради того, чтобы они включили мозг и нашли его тело, или частичку, что не дает уйти в загробный мир. Слишком много информации не укладывалось в голове. Она просто гудела от непрекращающегося потока. Мысль, что Эйгил действительно не был страшен, как все думали, еще больше угнетала Маркуса, ведь из-за собственных ошибочных суждений они могли обречь парня на вечные муки. А он обрек бы их на то же самое в отместку. Да так и состарились бы в проклятом доме всей толпой идиотов. Если бы не странный охотник Кристоф и счастливое стечение обстоятельств. - Дай мне время отдохнуть. Давай просто успокоимся и заснем. Утром я буду в порядке, - заверил Анну Маркус, целуя ее в лоб. – Я ценю ваши усилия по поиску, ты большая молодец, что держалась и не бросала меня. Но я слишком устал, пойми. - Хорошо, малыш, - она сдалась, прижимаясь к его груди, где очень сильно билось сердце. – Я буду охранять твой сон. Девушка задремала, а Хелльнер заснуть не мог. Он пытался. Но через два часа безуспешных попыток, когда уже и Анна свернулась калачиком и мирно сопела, Маркус осторожно вылез из кровати, захватил мобильный и тихо покрался из спальни на кухню. Там он заварил себе крепкого душистого чая, пристроился на мягком диване и уставился на экран телефона, думая, кому бы сейчас излить душу, и стоит ли это делать. Маркус смотрел в чашку, а видел лицо Эйгила. Он знал, что еще немного, и сам будет похож на привидение, но как избавиться от чувства, что ты -полнейший кретин? Что нихрена не понимаешь в этой жизни, где совсем близко творится такое, где кому-то нужна помощь, а ты боишься ее оказать? Хелльнер с удовольствием набрал бы номер кого-то из шведских друзей, Олссона, например, или разбудил бы Анну – ближе нее только родители и сестры, но никому из них нельзя было довериться сейчас. Они сочтут его за больного, если он скажет правду. Поймет лишь тот, кто был там с ним. Кристоф был отличным вариантом и мог дать много ответов. Но перед охотником было неудобно, стыдно и крайне нелепо, Маркус боялся, что тот посмеется или осудит его за слабость и страхи, а сейчас хотелось гарантированной поддержки. Он не очень хотел звонить именно ему, но выбора не осталось. Не то, чтобы швед сомневался в его дружбе, но порой никаких язвительных комментариев или шуток слушать не хотелось точно, а уж этот человек без них не обходится. Тем не менее, посреди ночи позвонить пришлось Нортугу. Предстояло настроиться еще и на ругань… «Слушаю тебя, Маркус», - на удивление, спокойно отозвался Петтер, голос его не был сонным. «Я не разбудил тебя?» «Да ты вежливый, - хмыкнул Петтер, - нет. До тебя я разговаривал с Сюннев, Эмилио, вот недавно закончил болтать с Ветле. Выкладывай, что тебя там гложет». «С Ветле? Вы с ним общаетесь? Как он?» - Маркус опомнился, что главным пострадавшим в этой истории следует считать все-таки Кристиансена. «Да, он там в истерике не мог дозвониться до Свенсена, Сундбю спит, вот и пришлось мне брать удар на себя. Его любимый Устюгов в самолете и недоступен. Ну знаешь, парень эмоциональный и впечатлительный, но с ним все хорошо. Крепкий. Да и что он видел, кроме конуры? Считай все веселье пропустил. Он даже призрака не помнит. Ты чего там, дома, с подружкой?» «Дома, с подружкой. Ты с Сюннев серьезно?» «Более чем, - смешок. – Но не вздумай болтать об этом. Я всех предупредил. И чего, твоя вопросы стала задавать?» «Стала. Но говорить нельзя» «Согласен. Моя мне сказала, что это были лучшие каникулы в ее жизни, потому что я был рядом. Представь?» «Прям так и сказала? Бедная девушка», - с иронией заметил Хелльнер. «Эээй! Ну не так сказала, но примерно. Ну, а ты чего, переживаешь? Тебе досталось, можно понять…» «Не в этом дело. Как ты думаешь, его все-таки убили, или он убил себя сам?», - Маркус все не решался перейти к сути. «А он не сказал вам? Крис же упоминал, что если бы Эйгила убили, то он убил бы наших. Ему не за что было мстить, потому что он сам себя порешил. Чует мое сердце, что из-за карт». «Да, наверняка проигрался. Но вот как представлю, что ведь ему пришлось несладко и по жизни, и после нее. Нам всем говорят, что тот мир – лучший, безмятежный, а на деле оказалось, что все не столь просто». «Я никогда не верил в существование загробного мира. Как не верю в ангелов и Сатану. Вот призрак – это же состояние души между смертью и жизнью, поэтому твоя теория может быть верной. Просто сумрачный мир еще более фантазийный, чем загробный. Но именно он реальнее. Ну а какая тебе разница, страдал он или нет? Маркус, ты же не собираешься вешаться?». «Естественно, нет. Но просто вся эта история перевернула сознание. Разве ты так легко принял, что все, во что ты не верил, оказалось правдой?» «Призраки – материя. Если они реальны, то глупо не соглашаться, видя своими глазами, верно? Прими как факт. Но не заморачивайся, ты умрешь тихой смертью, в глубокой старости. Боже, я говорю как парень из «Титаника» перед тем, как подохнуть», - без подобной ремарки Нортуг не был бы Нортугом. – «Сюннев как-то заставила с ней пересмотреть эту муть. Ты не смотрел?». «О нет», - это заставило улыбнуться и Маркуса. – «Я таких тонкостей сюжета не помню». «Везунчик. Ладно, к делу. Короче, пока ты чего-то не видишь своими глазами, не пощупаешь – не верь. Ну а если есть оно – так и пёс с ним! Откуда ты знаешь, как призракам живется? Может, кто-то из них нарочно выбирает такое существование? Может, за гранью им страшно, и они хотят побыть среди живых? Так пускай, лишь бы не убивали. Эйгил сам себя убил – это его решение, и пусть отвечает за него. Не жалей его, он был слаб. Мы помогли, чем смогли». «Но могли и не понять ничего, застрять там. Иногда страшно за собственную глупость и трусость». «Ой, да ну перестань. Сколько раз за мою жизнь меня обвиняли в глупости и трусости? В том числе и ты. Кто я на самом деле? Ты можешь назвать меня так сейчас?», - вопрос был провокационным. Маркус задумался о подвохе. Это был из тех моментов, когда не понимаешь, какой последует реакция Петтера. Или он проклянет тебя и пошлет, или рассмеется. «Иногда твои поступки выглядят глупо, но это лишь для отвода глаз. Как и с трусостью. Ты можешь быть безрассудным», - нашелся Хелльнер, хоть и соображалось туго. «Ты прав. Но я действительно бываю труслив и глуп, знаешь, почему? Потому что я всего лишь человек. Первоклассный лыжник, публичный клоун, идиот – кто угодно, но это все херь, Маркус. Я человек, и имею право на ошибки и глупости. Ты имеешь. Все. Ты боялся идти на смерть с Кристофом – любой бы испугался, парень! Мы все за тебя переживали, а кое-кто, насколько я знаю, рвался пойти спасать тебя. Крис – опытный и профессиональный охотник, но я уверен, и он каждый раз боится. А что поделать? Кто-то смелее и проворнее, сдержаннее, но суть одна». Речь Петтера встряхнула Маркуса. Он сидел, не шевелясь, как громом пораженный. Нортуг сумел донести ему простые истины. И стало легче. Никогда прежде ничего подобного от Петтера он не слышал. Столь серьезного, кхм, умного. Мудрого по своей простоте. Нет, все-таки Нортуг – давно не мальчик. Кое-что взрослого в нем есть. «Кто столь глуп, что хотел разделить со мной смерть?» - лишь спросил Хелльнер, улыбаясь в трубку. «Не я. Эмиль говорил про Легкова. Но я и не удивлен. Ну, я-то на самом деле не очень переживал, понимаешь… Я знал, что ты справишься», - загоготал Петтер. «Легков – отличный парень. Надо к нему присмотреться, не находишь?» «У тебя подружка есть, оставь Легкова его жене и Черноусову». «Придурок». «Куда без этого. Ну, я слышу, ты повеселел. Ложись баиньки, не занудствуй. И я отваливаю, наконец», - попрощался Нортуг и не дал Маркусу даже ответить. Хелльнер улыбался, допивая остывший чай и возвращаясь в спальню. Может, Нортуг все-таки ребенок? Капризный мальчишка, но чересчур умный для своих лет. Усмехнувшись, швед лег спать, обняв Анну. Впереди новый день, где нет места призракам и теням. Тренировки, Олимпийские игры, Анна, семья, шведы. И Нортуг – куда же без него?