Рождённый из пепла

      Метель волком выла за окном, билась в стёкла, распускала снежные крылья, чиркая их кончиками по земле. В комнате, освещённой приглушённым светом, было тепло и уютно. Снежинки, похожие на разлапистые листья, танцевали на землёй, отбрасывая на потолок и стены причудливые тени, чей узор постоянно менялся. В углу приютилась ёлка, ещё не украшенная. Она нахохлилась и сердито топорщила ветви, как будто ей не нравился мороз, который весело разрисовывал окна, окуная свою кисть в белые краски зимы.       Тишину прервал тихий стук, повторившийся несколько раз – кто-то за дверью топал ногами, сбрасывая снег. В комнату вошли двое. Златовласые, златоглазые алхимики, один из которых алхимией уже не пользовался. Он окинул комнату быстрым, задорным, полным весёлых искр взглядом. Тишина. Подозрительная тишина, учитывая, что их сожитель – шумное, обычно сердитое создание, которое в приступе ярости скачет по всему дому.       - Как-то подозрительно, - озвучил мысли брата младший, с более мягкими чертами лица. – А он точно здесь?       - Либо спит, либо надулся и залез куда-нибудь, - пожав плечами, ответил Эдвард. – Он же не дурак, чтобы в такую погоду на улицу идти…       Поиски вредного создания успехом не увенчались. Его не было ни за ёлкой, ни под широким красным диваном на высоких ножках, ни в самом диване, ни на чердаке, куда он имел обыкновение прятаться, ни на крыше… Словно след простыл. Эдвард забеспокоился: если его здесь нет, значит, он всё же ушёл. И вот чем это создание, спрашивается, думало? Он больше не гомункул, которому морозы не страшны, замёрзнуть может легко. Настроение у Стального с новогоднего быстро сползло ниже плинтуса. Мысленно костеря бывшего гомункула на все корки, Эдвард поручил Альфонсу начинать украшать ёлку, а сам вырвался на улицу, искать Энви. Найти его надо было как можно скорее – даже лишившись силы гомункула, Энви носился как угорелый. Гадая, что же могло послужить толчком к такому глупому поступку, Стальной обходил все места, где только мог остановиться Энви. Как выяснилось, ни в местном ресторанчике, ни в громадной библиотеке его не было. Это было похоже на розыгрыш, вот только весело от него не становилось.       - Куда же ты делся? – бормотал себе под нос бывший алхимик, плотнее кутаясь в красный, как и неизменный плащ со знаком Фламеля на спине, шарф. Мысленно обещая Энви устроить «весёлый праздник», он бродил по городу. Небо, затянутое грязно-серыми тучами, сыпало на него снежинки, которые покорно ложились на мостовую, чтобы стать одним целым друг с другом. Солнце, похожее на блин, тусклым шариком светило где-то рядом с горизонтом.       Оббегав почти весь город, Эдвард уже потерял надежду найти Энви. Может, он вообще решил покончить с собой? Этот суицидник вполне может спрыгнуть с крыши или пробить лёд и утопиться в реке. От этого на душе стало совсем тошно. «Праздник, называется! – злился Стальной, пиная носком чёрного ботинка слежавшийся снег. – Вот я тебе устрою, если найду! А я найду, обязательно!»       Такими мыслями он скорее себя успокаивал, чем действительно надеялся найти Энви. С камнем в душе он вышел на серебрящийся мост, ухватился за перила и невидящим взглядом посмотрел на застывшую воду. Умела же эта колючая пальма портить настроение… Хоть он и перестал быть гомункулом, каким был, таким и остался.       Что-то заставило Стального обернуться. Он увидел, как среди домов мелькнула подозрительно знакомая худощавая фигура. Он бросился следом, скользя на тонком льду, сковавшем город ещё вчера ночью. Кажется, Энви тоже его заметил – припустил как заяц, быстро и крутыми зигзагами. Стальной не кричал только потому, что не хотел сбивать дыхание. Хотя ему очень многое хотелось сказать Энви, а ещё больше – дать хороший подзатыльник, чтобы больше не смел так пугать.       Гоняться за гомункулом, даже за потерявшим свою силу, - занятие не из лёгких. Он использует все лазейки, какие только знает, ещё и выносливый. Настолько выносливый, что загнать его в тупик практически невозможно. Эдвард пытался, но пока Энви ускользал от него, как тень. Бывшего алхимика это уже начинало раздражать.       Энви скрылся за поворотом. Эдвард, изрядно запыхавшийся, вылетел следом, но тут же остановился как вкопанный: Энви стоял в нескольких метрах и задумчиво смотрел на проносившиеся мимо машины, из-под колёс которых в глаза неосторожным прохожим летел свалявшийся снег. Заметив алхимика, он сорвался с места. Слева неслась большая тёмная машина. Она вылетела из-за поворота, распихивая колёсами снег. Резко взвизгнули тормоза – водитель пытался остановить равнодушный ко всему механизм. Но до темноволосого подростка оставалось совсем немного, остановиться на безопасном расстоянии не удавалось.       Энви мог с лёгкостью убраться подальше от несущейся на него машины, но почему-то делать этого не стал. Он развернулся к стоявшему столбом Эдварду, ухмыльнулся на прощание и прикрыл глаза, не желая смотреть на слепящие фары. Машина с пронзительным, заунывным визгом останавливалась, её развернуло, понесло на него боком. Энви сильно тряхнуло и опрокинуло, он кувыркнулся несколько раз, чувствуя под собой холодный, колючий снег. Боли после удара почему-то не последовало. Зато что-то сильно съездило по голове. «Колесо?» – отрешённо подумал бывший гомункул.       - Ты совсем псих?! – услышал он до раздражения знакомый голос, звеневший от злости. Лениво приоткрыв один глаз, Энви увидел испуганно-злую физиономию Стального. Он ещё раз дал растерявшемуся гомункулу подзатыльник, затем обернулся и что-то сказал вышедшему водителю, грузному мужчине средних лет.       - Ты приглядывай за ним, а то… - водитель махнул рукой, вернулся к своей машине. Механизм заурчал, несколько раз машина подпрыгнула, а затем поехала прочь, оставив на память только широкие следы на снегу.       - Зачем? – растерянно спросил Энви, прищуриваясь. До него только сейчас дошло, что произошло: его толкнула не машина, а Эдвард.       - Зачем?! Это я должен спрашивать, зачем! Ты же мог легко избежать удара с машиной! – Эдвард не сдерживался, продолжая кричать. Склонное к самоубийству создание смотрело на него растерянно, но затем в алых глазах зажглись недобрые огоньки.       - Я-то думал, что тебе наплевать, где я нахожусь, - тихим голосом, предвещающим бурю, сказал Энви. – Что ты смотришь на меня с таким удивлением? Ты ещё скажи, что не понимаешь, о чём я говорю! – уже громче произнёс он, почти шипя. Стальной от этого заявления так опешил, что даже кричать перестал. Он не мог понять, откуда гомункул вообще это взял. Но спросить не успел: вскочивший Энви, дрожа от холода и ярости, закричал, что всё слышал. Слышал, как Эдвард разговаривал со своим братом и сказал, что уже устал от выходок Энви, который за полгода своей новой жизни не только не утихомирился, как на то надеялся Стальной, а стал ещё вреднее.       - Балда, - глухо сказал Эдвард, поднимаясь. – Ты до конца подслушивал или нет? – поразительно спокойно поинтересовался он. Оказалось, что сразу после слов про то, что он стал вреднее прежнего, гомункул ушёл. Конца разговора он, конечно же, не слышал. Нервы и так уже были на пределе, и Стальной не знал, кричать или смеяться.       Энви был похож на волчонка: такой же недоверчивый, хищный, в глазах пляшут злые огоньки, губы растянуты в оскале, напоминающем звериный. Увидь его человек со стороны – сразу отошёл бы. Пожалуй, такой грозный вид был единственным средством защиты от окружающего мира.       - Точно балда, - продолжил Эдвард, не спуская глаз с поджавшегося Энви. – Если уж подслушиваешь, слушай до конца, больше понимать будешь… - глядя на дрожавшего гомункула, которого от холода не спас даже быстрый бег, он смягчился. Стальной снял с себя тёплый плащ, оставшись в чёрном вязаном свитере, и накинул плащ на Энви. Гомункул ошалело смотрел на него: видимо, то, что Энви перед этим слышал, и нынешнее поведение Эдварда в одно целое не вязались.       - И о чём вы говорили после? – уже спокойней, но всё ещё настороженно поинтересовался он, невольно закутываясь в плащ пополотнее – с холодом, пробирающимся под одежду и выстуживающим всё, до чего только доберётся, не поспоришь.       - Узнаешь, когда придём, - нашёл в себе силы улыбнуться Эдвард. «Все нервы вымотал», - мысленно добавил он. Вслух алхимик больше ничего не сказал – если гомункул из-за единственной фразы как с цепи сорвался, не стоит усугублять положение.       Энви больше не пытался удрать: обида и злость больше не затуманивали разум и теперь он понимал, что если останется один, то вряд ли сможет выжить. Потому что кроме этого сумасброда с вечно непокорно торчащей антеннкой и, пожалуй, его брата, Энви никому не нужен.       Когда они вернулись, Альфонс уже успел почти полностью нарядить ёлку. Оставалось только гирлянды с огоньками развесить и звезду на самый верх поставить. Эдвард предложил гомункулу тоже поучаствовать. Энви отказывался, заявляя, что это глупо.       - А что ты собираешься делать? – поинтересовался Стальной, подкидывая на руке разноцветный весёлый шарик. – Сидеть где-нибудь в углу весь праздник?       Ответить гомункулу было нечего. К тому же, сидеть в одиночестве и смотреть, как Элрики с шумом наряжают ёлку, было бы верхом глупости. В конце концов, сейчас он обычный человек. Единственное, что утешало – Эдвард тоже стал таким. Алхимиком остался только Альфонс, но и он далеко не всегда пользовался своим умением, предпочитая делать всё своими руками – истосковался по труду за столько-то лет.       Вскоре ёлка радостно замигала разноцветными огоньками, которые бросали отсветы на шары, на стены, на потолок. Её украшал серебристый «дождик», похожий на пушистых змеек. Пока Энви впервые в своей жизни наряжал ёлку, он успел отогреться. Он даже невольно залюбовался деревцем, что не укрылось от Элриков. Эдвард подмигнул брату и улыбнулся. Кажется, всё-таки Энви немного изменился. Совсем чуть-чуть. Но даже это – уже результат. Возможно, когда-нибудь можно будет исправить то, что с ним сотворил Отец?       Эдвард зачем-то убежал наверх, сказав, что сейчас вернётся. Усевшийся на диван Энви проводил его заинтересованным взглядом. Пока не было Стального, он наблюдал за Альфонсом, который возился рядом с ёлкой. Кажется, его такое поведение брата не удивило. Он всё делал вид, что возится около ёлки, а сам вспоминал недавний разговор, который и стал причиной побега гомункула.       Эдвард упал на диван и разлёгся «звёздочкой». Снова, наверное, с Энви повздорил. Альфонс, что-то чинивший, вопросительно посмотрел на брата, ожидая, что тот сейчас скажет.       - А-ал, это ужас, - простонал Стальной, покачивая автопротезом. – Я-то думал, что он изменится… По-моему, всё стало ещё хуже… Я так устал от его выходок! – сердито сказал он, приподнявшись. – Я даже не знаю, правильно ли я тогда сделал, что вытащил его…       - Но не можем же мы его бросить, - успокаивающе сказал Альфонс, присаживаясь рядом. – Может, всё не так плохо, как ты думаешь? Просто нужно время, чтобы он привык к новой жизни, - он мягко улыбнулся. Эдвард хмыкнул, но сердиться перестал. Пожалуй, его брат прав.       - Знаешь, а мне в голову одна идея пришла, - успокоившись, сказал Эдвард. – Помнишь тот магазин, где вещи на заказ делают? – он хитро сощурился. Обрадовался, как будто речь шла не об обычном походе за покупками, а про какую-нибудь авантюру…       Эдвард не просто сбежал, а слетел с лестницы, чуть не налетев на задумавшегося о чём-то своём гомункула. Энви подскочил и вмиг оказался в нескольких метрах от потенциальной угрозы. Но разглядев, что это всего лишь Стальной, Энви успокоился. Приглядевшись повнимательней, он заметил, что бывший алхимик держит в руках маленькую белую коробочку, перевязанную красной лентой.       - Я хотел достать это после Нового Года, ну да ладно, - Эдвард подошёл и вручил опешившему гомункулу коробочку. Тот недоумённо уставился на подарок, ещё до конца не осознав, что это действительно ему. Он так и стоял бы столбом, если бы Стальной не поздравил его с праздником и не объяснил бы, что это - его подарок. Энви развязал ленту, подцепил крышку пальцем и достал чёрную цепочку с металлическим серебристым значком Уробороса. Он неторопливо покачивался из стороны в сторону, ловя разноцветные огоньки.       - У меня сначала совсем идей не было, что тебе подарить, - немного смущённо сказал Эдвард. – Мы об этом с Алом утром и разговаривали, - добавил он. – Нравится?       Поражённый Энви молча кивнул. Сейчас он растерялся даже больше, чем тогда, у чуть не сбившей его машины. Он не сводил глаз с подарка. Почему-то от этого маленького кусочка металла исходило такое тепло, как от маленького лучика солнца. Странное ощущение, совершенно новое и непонятное. Все мрачные мысли по поводу ненужности сразу улетучились, уступив место чему-то другому, светлому.       Метель выла волком, чиркала крыльями об стёкла, землю, взрывала и кидала снег. А в тёплой, уютной комнате, где радостно подмигивала разлапистая ёлка, трое устроили празднество в честь Нового Года. Энви нацепил подарок, и Уроборос важно покачивался на чёрной цепочке. Знак Вечности. Знак Перерождения. Знак, ознаменовавший для Энви один из самых важных поворотов жизни. И он был даже рад этому.