В ловушке

Джонин смотрел на ее вздрагивающие плечи и не знал что ему делать. Он не решался подойти, боясь напугать. Не знал чем помочь, как успокоить истерику, причиной которой явился он сам. Джонин знал, что просто не имеет права быть ближе, не имеет права даже коснуться такого человека, боясь испачкать своими по локоть в крови руками. Что он сделал с бедной девушкой и что чуть не собирался сделать… Его разрывало новое ранее неизвестное чувство. Он злился и ненавидел себя за то что довел эту маленькую хрупкую девчонку до истерики, за то что сейчас так позорно прячется в тени и не находит в себе силы, злился на нее, недоумевая кто она такая и как посмела за такой короткий промежуток времени разрушить все что строил он в себе месяцами проведенными здесь, чтобы выжить и не сойти с ума. Ее всхлипы становились реже, она успокаивалась, сидела неподвижно не поднимая головы. Слезы кончились, унося с собой отчаяние и страх, наполнявшие ее душу, на смену пришла лишь пустота и непреодолимая усталость. Глаза закрывались, очень хотелось просто уснуть и чтобы все это оказалось сном, ночным кошмаром, который развеется и забудется с первыми лучами нового дня. Только вот ноющая боль во всем теле напоминала о том, что это не сон и на утро спасения с первыми лучами не будет. Тот факт, что она еще жива не укладывался в голове. Нет, девушка не верила в свое спасение, сложившаяся ситуация казалась ей лишь недолгой отсрочкой, подтверждением того, что ее мучения только начинаются. «Это было бы слишком легко, — устало думала она. — Слишком легко, если бы все закончилось так быстро.» Только надежда маленьким неуверенным червячком шевелилась где-то между ребер не смотря на отчаянные попытки задавить ее суровой реальностью. Ты полностью в его власти. Ты в ловушке, откуда нет выхода… Но слова, сказанные раннее этим странным парнем не выходили из головы «Я не причиню тебе вреда… Не бойся…» и давали жизнь этой хрупкой надежде. Им хотелось верить. Она настороженно вслушивалась, пытаясь уловить его движение или дыхание, но вокруг было слишком тихо. Создавалось обманчивое впечатление, что она здесь одна. Что ей ничего не угрожает. Что в темноте никого нет. Только ощущение чужого пристального взгляда, заставляющего кожу покрываться мурашками, разрушало все иллюзии. Джонин наблюдал за ней, желая остаться незамеченным. Он видел ее усталые обеспокоенные глаза, слепо пытающиеся рассмотреть хоть что-нибудь. Забавно, что даже такие вещи делают ее беспомощной. Забавно, то даже простое отсутствие возможности видеть может ее напугать, ведь страшно оказаться в окружающем неведении, когда лишь воображение заботливо преподносит образы один страшней другого. Это забавляло его и в то же время раздражало. Он чувствовал неловкость повисшую в воздухе и задавался вопросом что делать с этим дальше. Желание граничащее с необходимостью помочь этой девчонке неприятно кололось между ребер новым ощущением вины и жалости с невесть откуда взявшимся чувством ответственности за ее судьбу. И Джонина вновь мучило сомнение. Что если он ошибается? Что если это всего лишь наваждение? В темноте видишь то, чего нет. Видишь то, чего по-настоящему боишься. Но она пуста. Обманчива. Скрывая от глаз очевидное, ночь позволяет увидеть мимолетное, незаметное, сокрытое за буйством дневных красок. Джонин смог разглядеть ненавистный, но такой необходимый свет в человеке, ставший для него ориентиром к спасению, к которому хотелось тянуться. Сора — свои ожившие страхи по темным углам и безжалостное чудовище жаждущее ее крови. А есть ли все это там, где они это видят? Или это всего лишь плод истерзанного воображения? Она — самый обычный человек на свете с самыми обычными пороками. Что если в ней ничего нет? Что если он увидел только то, что хотел увидеть? Что если он хватается за пустоту? И это наваждение ночи, одна из искаженных теней, что танцуют по стенам? Больше нет черного и белого, есть только громадная палитра всех оттенков серого. И чудовище, которое увидела Сора тоже можно отнести к искаженному этой гаммой серого сумеречному миру. Потому что Джонин не плохой. Он сделал много зла и добрым быть не может. Но в глубине его души таится другая, серая сторона светлого чувства. Пусть все считают его злом, он добр к тем, кому верит. Эта ночь не может быть вечной. Она закончится рассветом, который расставит все по своим местам. Свет, принесенный первыми лучами восходящего солнца, развеет обманчивые тени. Что останется после этой ночи? Как много правды было во всем? Джонин не знал ответов. И это заставляло чувствовать себя беспомощным, заблудившимся в темном лесу бесконечных вопросов.  — Почему ты не сделал этого? Почему оставил в живых? — осторожно поинтересовалась девушка слегка севшим от долгого молчания и волнения голосом. Неожиданный вопрос, нарушив устоявшиюся тишину, неловко повис в воздухе, заставил парня вздрогнуть и отвлечься от собственных мыслей. Джонин и сам еще не знал точного ответа на этот вопрос.  — Ты не похожа на тех, кого приводили сюда раньше.- Ответил Джонин, после недолгой паузы, решив что отмалчиваться было бы слишком грубо по отношению к ней. Такой ответ ее удивил и напугал, ощущение того, что она всего лишь очередная игрушка в лапах этого монстра возросло. Девушка кивнула скорее своим мыслям. Голос, прозвучавший в ответ, успокоил чуть больше самого ответа, по крайней мере послужил подтверждением того, что она не сошла с ума. Было странно говорить вот так в темноту, не видя лица собеседника, пытаться угадать, уловить его эмоции и отношение к сказанному лишь по изменениям тональностей в голосе собеседника. Как будто прочитав ее мысли, Джонин медленно вышел из тени. Девушка сжалась от неожиданности, настороженно следя за парнем. Но он спокойно расположился чуть поодаль, прислонившись к шершавой бетонной стене, и открыто разглядывал ее в ответ. Освещенный серебренным светом луны парень оказался довольно привлекательным, Сора была вынуждена признаться в этом себе. От него не исходило опасности, девушка немного расслабилась, получив возможность видеть и хоть как-то предугадывать его действия и реакцию. — Как тебя зовут?  — Сора.  — По-японски «небо», — удивился Джонин как оно подходит ей, глядя в ее пронзительно голубые глаза. Он наконец мог точно назвать их цвет — цвет ясного голубого неба над головой в солнечный день. В день, которого у него больше нет. Отогнав от себя надоедливые мысли, парень вновь сосредоточился на девушке. Его мучило любопытство. Привыкнув к одиночеству, было странно и ново говорить вот так с кем-то кроме себя. Кажется прежний Джонин был очень общительным и интересным собеседником. Парень уже не помнил и е знал точно что из этого осталось в нем нынешнем. Ему было интересно понять что в ней такого особенного, что заставило его остановиться, прервав заученный алгоритм действий. Хотелось узнать что скрывает эта обладательница неба за дрожащими ресницами. Но осмелевшая Сора его опередила, задавая свой вопрос.  — Почему ты здесь?  — А ты? — небрежно бросил Джонин, желая сперва удовлетворить свое любопытство. Может они и ждала услышать душещипательную историю заключенного, развеивавшую бы все ее страхи, но Джонин не собирался этого делать. Совсем не хотелось что-либо объяснять и пытаться оправдываться, сознаваться в своих ошибках, еще меньше хотелось напугать своим ответом. И вообще с какой стати ему изливать душу. Хоть эта девчонка и первая, кто поинтересовался об этом за все время проведенное им здесь. Пусть она сама придумает образ опасного хищника или хорошего парня, в любом случае правды окажется меньше половины. Джонин уже и сам не знал кто он. И где эта половина правды. Девушка, немного опешив, все же ответила.  — Потому что оказалась ненужной… Эти люди шантажировали моего отца. Он не выполнил условие. Даже моя жизнь не так важна для него, как принципы, — грустно вздохнула она. — Работа превыше всего, так он всегда говорил. А дочь… У него есть еще одна, как-нибудь переживет, — невесело усмехнулась девушка. — Ты избавишься от меня? Джонин был растерян. Он догадывался чем занимаются люди пленившие его, но он всегда тешил себя мыслью, что убирает лишь нечестных конкурентов, а не обычных ни в чем не повинных жертв шантажа.  — Тебя предал родной отец. Ты хочешь умереть?  — Разве у меня есть выбор? Все уже давно решили за меня. В этой игре я всего лишь пешка.  — Ты ненавидишь его?  — Можно я не буду отвечать на этот вопрос? Ты же мои игнорируешь, — вздохнула она. — Это немного раздражает. Ответа не последовало, Джонин ожидающе смотрел на нее. Девушка решила продолжить, чтобы не разозлить этого странного парня. - Нет. Мне почти ничего не объяснили после похищения. Три дня меня держали взаперти в комнате для гостей. Видимо время истекло, а мой отец не сделал того что от него требовали… Сора рассказывала об этом и утихнувшие было обида, разочарование и чувство несправедливости вновь жгли ее изнутри. Все эти несколько дней, проведенных в неведении, были для нее самыми мучительными. Но узнав горькую правду, девушка пожалела и поняла каким спасительным было неведение. Потому что истина кололась раскаленными иглами по коже: она никому не нужна. Этому не хотелось верить. Потому что такого просто не может быть. Это ошибка. Нельзя за секунду оказаться на самом дне пропасти. — И я не сержусь на него. Я верю, что он не хотел этого и постарается все исправить. Просто ему нужно было немного больше времени. Которого у меня, к сожалению, нет...  Договорить ей помешал неожиданно вскочивший на ноги Джонин.