Часть 2
16 декабря 2013 г. в 04:10
Я ожидал, что парень отступится, когда сказал ему, что надо будет сидеть на крыше и смотреть на чужого сына через перекрестье прицела. Его отказ означал бы отказ от всего плана, знаю, и означал бы и отказ от мести за его родителей. Это было именно то, что он никогда не мог сделать, как бы ни старался – но он поднялся на крышу и ждал. И когда сын Босса вышел из здания, парень сделал выстрел и вернулся в номер отеля – новым человеком. Сильным человеком – в этот момент он как никогда прежде был близок к тому, кем я являюсь.
Однако когда я сломал ему нос, он ныл как тот ребенок, которого я всегда знал.
Я выполнил свою часть. Я убедил и Босса, и Раввина нанять меня. Они сделали это, потому что ненавидели друг друга – и из страха и отцовской любви. Босс вызвал меня – я знал, что он так сделает. Он уже пытался позвать меня однажды, когда Раввин кинул его и попытался уничтожить всю семью бывшего партнера. Однако тогда я все еще держался от Нью-Йорка подальше – мальчишка еще не обратил свою скорбь в ярость, еще не был готов убить всех без исключения. Не тогда. Убедить Раввина было, конечно, куда труднее. Но, насколько я знал, его все-таки заботила судьба сына. Весь план строился вокруг того, что они отцы, любящие своих сыновей – самое слабое место, которое мне только доводилось встречать в моей работе. Мне кажется это ироничным.
Пока улаживались дела с Боссом и Раввином, я только один раз пересекся с Генри-Слевином. Он играл в шахматы, и его нос выглядел куда хуже. Это из-за его длинного языка, не сомневаюсь. До этого момента я был готов при необходимости прибегнуть к запасному плану – вытащить парня и быстро убрать Босса и Раввина. Но в тот короткий миг я увидел в его глазах решимость. Он не позволит похерить первоначальный план, потому что ему было необходимо все это… завершить. Необходимо отомстить.
Все прошло без сюрпризов – не считая девчонки. Она воображала себя этакой Нэнси Дрю, но девушка-детектив не жилец в моем мире. Мальчишка согласился, что его новую соседку надо убрать.
Я ждал в нашем номере. У парня осталось одно дело – коп, прямо на кухне застреливший мать мальчишки, чтобы букмекер списал долги. Ее жизнь за его – не считая того, что свою он сам профукал, она же ничем не заслужила такой участи. Сначала я не придал значения тому факту, что мальчишка опаздывал, но спустя уже час я начал припоминать кое-какие звоночки. Тогда в коридоре у него было с собой два кофе. Он не колебался, когда я сказал, что девчонка должна умереть – но и не должен был, не так ли? Я ведь учил его. Я думал, что втолковал ему – не влюбляться на этой гребанной работе, но у парня всегда было слишком доброе сердце. Он не потерял его, даже проведя двадцать лет с монстром.
Но я прикончил девчонку выстрелом в грудь. Ему некуда возвращаться.
Я почти решился оставить его. Я не нуждался в нем – я провел большую часть своей жизни без него и вряд ли уделял ему достаточно внимания, когда он был рядом. Но то воспоминание снова остановило меня. Так что я разыскал парня. Свет монитора освещал гостиничный номер, пока я просматривал данные его кредитной карты, и я невольно усмехнулся, увидев, сколько билетов он купил.
– Не думал, что ты поймешь, – сказал Слевин-Генри. Девчонка выглядывала из-за его спины. Он встал между нами – меня это не задело. Он хорошо знал Доброго Кота, вот и все.
– А я понял.
Я понял, что порою некоторые люди проникают вам в душу – и становятся частью ее. Такое может произойти моментально – достаточно слова или взгляда, – и этот момент переворачивает все ваше представление о себе. Потому что вы неожиданно для самого себя понимаете, что человек стал вам дорог.
– Но как ты догадался? – он был таким серьезным, и я с трудом подавил желание врезать ему. На нас бы обратили внимание, а я этого никогда не допускал. Вот почему никто не знает, как выглядит легендарный Добрый Кот.
– Я высококлассный киллер, дубина. Как, ты думаешь, я мог узнать?
Уже собрался было развернуться и пойти прочь – но я ведь пришел попрощаться. Остававшиеся у меня часы были еще одним поводом чуть-чуть задержаться в его – в их – жизни. Было бы довольно трудно без готового оправдания.
– Я решил, они тебе пригодятся.
Он взял часы с благодарностью. Я развернулся и покинул аэропорт, растворившись в толпе.
Последний кусочек моей души остался в аэропорту вместе с любовью всей своей жизни.
И мне ничуть не жаль.