Таксист

Закинув сумку на плечо, я первой выхожу из аудитории, спеша как можно быстрее покинуть это место. Я задыхаюсь. В этом месте я задыхаюсь, а человек, сидящий позади меня, своим взглядом уже просверлил в моём мозгу дыру. Сегодня суббота. У меня есть два дня отдыха, я смогу отдохнуть. - Саш, подожди! – я несусь по коридору, лавируя между людьми, проталкиваясь к выходу. Последняя пара закончилась и мне хочется оказаться на воздухе как можно быстрее… - Александра! – меня хватают за руку и резко разворачивают, как раз, когда я оказалась на ступеньках перед входом в институт. Нога подворачивается, соскальзывая со ступеньки, и я взмахиваю руками, падая навзничь. Рука, развернувшая меня, не может удержать моё падающее тело, и я опрокидываюсь на лестницу. Несколько секунд падения, кто-то вскрикивает, боль пронзает ногу и ребра. Я лежу на каменном полу, словно разбитая кукла. Сколько можно вот так запросто бросать и швырять меня? Прошло уже две недели, неужели нельзя просто оставить в покое? - Саш?! Саша! – меня хватают за плечи и сажают, тряся, словно грушу. Как громко он орёт… Как это раздражает. Молча останавливаю его руки, отталкивая их и скидывая, понимаю голову, глядя на Диму сквозь упавшие на лицо волосы. Над бровью болезненно пульсирует ушиб. Кажется, будет шишка. - Отпусти, - тихо говорю, откидывая волосы с лица. Вокруг уже собралась толпа народу, все глазеют. Кажется, новость о нашем разрыве облетела институт раньше, чем мы сами осознали это. Я не устраивала сцен, просто попросила Диму постараться показываться мне на глаза как можно меньше. Но он, кажется, не понял этого. Наоборот, он загорелся навязчивой идеей остаться мне другом, пытаться оберегать меня, не дать упасть в пучину отчаяния. Так он сказал. Мне на самом деле сложно. Очень сложно видеть его, когда перед глазами стоит его образ в тот вечер… - Саша, я так испугался… - он хватает меня и прижимает к себе, обнимая. - Дим, хватит. От этого мне только хуже, - шепчу я, с усилием отталкивая его и поднимаясь на ноги. Голова идет кругом, я прокатилась ступенек этак десять, не меньше. Тошнота подкатывает к горлу, а ребра разрываются от боли. - Я отведу тебя… - Нет, - отворачиваюсь, заматывая шарф вокруг шеи, и накидываю на голову, вместо шапки. Путь до дома кажется бесконечным. Дома сливаются в одну монотонную полосу, снег под ногами расходится, заставляя меня спотыкаться и поскальзываться, с трудом переставляя ноги. Чтобы дойти до дома, вместо обычных тридцати минут, трачу примерно час, иногда останавливаясь и пытаясь отдышаться. Как-то мне нехорошо. Мне плохо. В квартиру вваливаюсь, снеся собой вешалку на треножнике, роняю куртку и кофту, висящие на ней, спотыкаюсь о собственную ногу и падаю, проваливаясь в странный, мутный обморок. Мне видится моя сестренка. Нюта, совсем как раньше, садится ко мне на кровать, аккуратно убирает волосы, упавшие на лицо и зовет «Аля… Аля-а-а, Александра» Я во сне хмурюсь и зарываюсь лицом в подушку, когда Нюта запрыгивает мне на спину и начинает звать по имени, сдавливая рёбра. - Отстань… Я сплю… Иди, маму буди… - Саш… А ты знаешь, какой завтра день? – её голос, полный смеха, пробирается в самый мой мозг. Как давно я не слышала её голоса, как давно она не была так близка ко мне… - Какой? – мне так тепло, даже несмотря на то, что она такая тяжелая, что дышать почти невозможно. Моя Нюта рядом, она никуда не уйдет, та авария просто сон… - День, когда ты убила меня… Я захожусь криком, захлебываюсь воздухом. Голову пронзает резкая, острая боль, словно мою черепную коробку раскроили, и теперь мне перемешивают мозги раскаленной кочергой. Я сворачиваюсь клубочком, крича и закрывая голову руками, стараясь сжаться в малюсенькую точку и исчезнуть, раствориться навсегда. В себя прихожу через несколько минут. Открываю глаза, ресницы слиплись из-за слёз и туши, горло саднит от крика, а боль, хоть и притупилась немного, но никуда не ушла. Она забилась в дальний угол черепной коробки и медленно изгрызает всё, что есть внутри меня. Я лежу посреди прихожей на боку. Тяжесть, которую во время обморока я приняла за Нюту – вешалка, каким-то образом оказавшаяся на мне. Душно, я вся в поту, кое-как отталкиваю от себя вещи, выползаю из-под завалов одежды и, тяжело дыша, отползаю в угол. Сумку вытаскиваю к себе, лезу в карман, чтобы позвонить… Сегодня суббота, Дима, наверное, с кем-то. Мы расстались. Я одна. Новый приступ крика подбирается к горлу, кажется, что сейчас из комнаты выйдет Нюта, набросится на меня с криками «Почему я?». Или это я набрасываюсь на себя с этими криками? Завтра ровно год, как она оставила меня гнить в этом мире. Неужели она не понимала, что я без неё не справлюсь? Ушла она – ушли все. Все, кто только мог, ушли, изменили, забыли. Даже мама. Я кусаю костяшки кулака, глядя перед собой. Кусаю изо всех сил, словно эта незначительная боль сможет заглушить ту, что отдается во мне взрывами атомных электростанций. Мне надо в больницу. Наверное, мне надо в больницу. Мне. Надо. В. Больницу. Слова повторяю по одному, вслух, пытаясь понять смысл этой мысли. Точно, я упала с лестницы, может, что-то повредила. Точно повредила – голову. Телефон всё еще зажат в кулаке, на котором я искусала себе костяшки. Кожа красная, распухшая, кое-где видна кровь. Единственный, кому я могу позвонить, это тот, чей номер спрятан в кармане сумки. Я достаю визитку Алексея и торопливо набираю номер. Гудки. - Да? – мне кажется, что я не вовремя – в голосе сквозит нотка раздражения. - Эм… Это Александра… Ты дал мне визитку. Мне нужны услуги таксиста, - промямлила я, опуская голову на колени и закрывая глаза. - А, Александра с улицы Александрова, да? – в голосе появилась радость, напряжение исчезло. - Да, так и есть. Александрова семь. - Через пару минуток буду, всё равно не хочу сегодня на смену выходить, - он говорит легко и непринужденно, но мне кажется, что что-то не так. - Хорошо, побыстрее… Первый подъезд, четвертая квартира. - Жди, уже еду, - хлопает дверь машины, и связь прерывается, а я заваливаюсь на бок, тупо глядя перед собой на окровавленный кулак, который я вконец искусала. Вот, уже каннибализмом страдаю. А что дальше? Откидываюсь спиной на стену, закрываю глаза и пытаюсь не дрожать, хотя это мне не удается. И, хоть я закутана в пальто, шарф, сижу в сапогах, посреди валяющихся курток, мне все равно холодно. Я даже не успела впасть в пучину отчаяния, снедаемая голосом Ани, повторяющим в моей голове один и тот же вопрос, как дверь в квартиру открылась и на пороге замер Алексей. Открыв глаза, я посмотрела на него, слабо пошевелив окровавленной рукой. - Ты так быстро приехал, - тихонько смеюсь, подтягивая колени к груди и складывая на них руки, чтобы положить на них руки. - Ты… Чего здесь… - он осмотрел размер разрухи, меня, сидящую посреди разгромленной прихожей, и вдруг словно отмер, развив бурную деятельность. Всего за минуту вешалки вернулись на место, одежда вернулась на вешалки, меня подняли с пола и посадили на стул, разматывая шарф и отбрасывая его в сторону. - Эй, Александра, ты чего? Что с тобой? Это… шишка? – он отвел прядь волос в сторону, обнажая мой лоб, и во все глаза смотрел на место, которым, я, кажется, ушиблась, когда падала с лестницы. - Шишка, знакомься, это Алексей. Алексей, знакомься, это шишка, - странный, булькающий смех вырвался из груди, испугав даже меня саму. - Эй-эй-эй, давай-ка ты перестанешь смеяться, а я тебя отнесу в машину и мы сейчас поедем в больницу, как тебе? – он говорил со мной таким тоном, словно я умалишенная девушка, которую он подобрал на улице и должен отвезти в психушку. Кажется, он не далек от истины. - Ты… Всегда такой? Это наша вторая встреча и второй раз ты видишь меня в подобном состоянии… В следующий раз какой я буду? – а что мне остается, кроме как смеяться, закрыв глаза. - Тебе стало хуже, чем в тот… - Отвези меня в больницу… - тихо прошу, пытаясь подняться. Он подхватывает меня на руки и от такого резкого действия голову пронзает сильная боль, заставляющая меня снова впиться зубами в кулак, в котором зажат телефон. Следующие несколько часов прошли как в тумане. Меня отправляли из кабинета в кабинет, делали какие-то снимки, что-то спрашивали. В итоге ребра мне перебинтовали, на ногу сделали йодовую сеточку, а от головы прописали какие-то странные таблеточки, которые Алексей тут же и купил в прибольничной аптеке. Причем Алексею пришлось несладко, потому что водить шатающуюся, трясущуюся от вида больничных стен меня по зданию, удовольствие не из приятных. В итоге, когда большинство процедур было закончено, а время приближалось к полуночи, я сидела в приемном покое, кутаясь в пальто и ожидая, пока Алексей придет со всеми бумагами, которые пришлось оформить для моего лечения. Тишина, царящая в помещении с белоснежными стенами, с плиткой на полу, блеклым светом мигающих лампочек – всё это давило на меня, заставляя сжимать в руках шарф, цепляясь пальцами за него и стараясь размеренно дышать. Шаги, отражающиеся от белоснежных стен, оглушают, я поворачиваю голову и вместо идущей ко мне медсестры вижу врача, который смотрит на меня таким взглядом, что я сразу понимаю, что именно мне скажут. Её больше нет. Дыхание сбивается, из груди словно выкачивают весь воздух, я открываю рот, чтобы вздохнуть, но не могу ничего сделать, потому что я не имею на это права. Я больше не имею права дышать. - Александра, поднимайся, - я вздрагиваю, когда голос Алексея вытаскивает меня из этого вакуума. Я закрываю лицо руками, глубоко вдыхая и выдыхая. Я жива. Я дышу. - Александра, пойдем, я отвезу тебя домой. Я поднимаю взгляд на Алексея, и вдруг слова сами вырываются из меня: - Расскажи, что случилось? Он замирает, удивленно глядя на меня, а потом на его лице появляется такая странная, кривая улыбка и неуверенность сквозит в карих глазах. - О чем? - Тебе же больно? Что-то случилось? Расскажешь? – я цепляюсь за его руку, ловлю его взгляд и повторяю, - Расскажешь? Наверное, я схожу с ума, потому что мне нужно услышать от него что-нибудь. Пускай он опять рассказывает о своей прекрасной невесте, пусть говорит о том, что надо продолжать жить, пусть говорит что угодно. Я ему поверю. А если поверю, может, смогу снова стать нормальной. Как на эти две недели. - Расскажу, когда придем к тебе. Но сначала ты расскажешь, где умудрилась получить такие ушибы, хорошо? Я послушно киваю, пытаясь скрыть улыбку, выползающую на лицо. Это так странно – сидеть на полу собственной кухни напротив почти незнакомого парня, который сидит так же, как и я на полу. Пить горячий чай и рассказывать о том, как я провела две недели. Он слушает молча, иногда улыбаясь, иногда укоризненно хмурясь. Сердится, когда я говорю о том, что задыхаюсь в институте и думаю о том, чтобы бросить учебу или перевестись на заочную форму обучения. Отговаривает, говорит, что мне осталось продержаться всего-то года три. Я смеюсь, говоря, что три года для меня – непосильная ноша. Мы молчим, я разглядываю этого странного молодого мужчину напротив. Он так естественно вписывается в мою маленькую кухоньку, что это поражает. Дима здесь всегда смотрелся как-то нелепо и неловко, словно слон в посудной лавке. Алексей же, едва ли выше меня сантиметра на три, худой и удивительно живой, он словно освещает собой эту комнату. Я устаю ждать, пока он начнет говорить, и кидаю в него шоколадной конфетой. - Что? Ты устраиваешь обстрел? – в меня летит шоколадка, я пытаюсь уклониться, но от резкого движения возвращается головная боль, и я морщусь, прижимая ко лбу теплый бок чашки. - Я сегодня хотел провести вечер со Светой. Я знаю, что у неё нет сегодня ночного дежурства, я специально отменил свою смену. Приготовил все к ужину, позвал её к себе. Мы живём всё еще отдельно, так как она не хочет пока что оставлять родителей одних. Я ждал её… Она прибежала, растрепанная, с красным носом. Поцеловала меня в щеку, пролепетала что-то про встречу с подругами и почти ушла, когда я поймал её в объятия, - Алексей прикрыл глаза, а я продолжала смотреть на него из-под бокала с чаем. – Попросил не уходить, посидеть со мной. Посмотреть фильмы, чтобы как раньше. А она смеялась, выворачиваясь из рук и спрашивая –что это со мной. В итоге она всё равно ушла к своим подругам, оставив меня одного сидеть в пустой квартире и думать – неужели она совсем не соскучилась? Неужели она совсем не хочет меня видеть, неужели… - Только в панику не впадай, - усмехнулась я, вытягивая ногу и пиная его в бедро, - Дурак, девушка, с которой ты встречаешься столько лет, девушка, которая является твоей невестой, не может просто не скучать по тебе. Она не может не любить тебя, понимаешь? Тебя вообще сложно не любить. Так что возьми себя в руки, тряпка, и хватит раздувать из мухи слона! Он удивленно вскинул брови, словно впервые увидел меня. - Ты сейчас на себя не похожа. - А какой ты меня знаешь? Та, что ревет перед тобой каждый раз при встрече – это не я. - Вот это – ты? – он смеется, указывая в бок, и я поворачиваю голову, чтобы посмотреть на фото, висящее на стене в рамочке. Девушка, изображенная на фотографии, смеется, глядя на одуванчик. Волосы темные, длинные, сияют на солнце, от глаз разбегаются морщинки-смешинки. Ей четырнадцать лет, у неё красивые серые глаза. - Это моя сестра, - тихо говорю я, разглядывая лицо Ани. - Вы так похожи… - удивленный вздох Алексея заставляет меня грустно усмехнуться, с трудом отводя взгляд от фотографии. - Завтра… Точнее уже сегодня годовщина её смерти. Ты… Отвезешь меня на кладбище? - Без проблем. И на кладбище и с кладбища. Кстати… Через две недели Новый Год, - он старательно перевел тему и я с радостью позволила ему это, - Ты с кем будешь отмечать? Вопрос поставил меня в тупик. Обычно я праздновала дома, в прошлый раз с Димой, а в этот… - Одна? - Ну… - Нет, так дело не пойдет. Мы с друзьями устраиваем вечеринку, так что ты тоже приглашена! - На каких основаниях? – смеюсь, недоверчиво глядя на парня. - На основаниях моего друга. Всё, решено, тридцать первого декабря у тебя вечеринка в кругу друзей, ясно? - Но… - Что «но»? - Это может смотреться не очень-то и красиво по отношению к твоей девушке, не думаешь так? Света не будет ревновать, не подумает, что это не просто так… - Об этом не переживай, она уже сказала, что позвала нового друга на вечеринку. Кстати… У тебя есть, где спать лечь, а то я завтра за руль не смогу сесть. Алексею пришлось спать на полу, я же лежала на своём диване, изредка поднимая голову и разглядывая его силуэт, лежащий на полу моей комнаты. Какой странный человек, этот Алексей… Но всё равно… - Спасибо.