Издержки профессии

Близился светлый семейный праздник – Новый год. Газеты пестрели оптимистичными астрологическими прогнозами на грядущий 1995-ый и сулили Настоящий Апокалипсис. Разумеется, с большой буквы. Не отставало и телевидение, где по всем каналам суровые учёные нудно выводили графики затопления Дунаем Вены и окрестностей вследствие солнечной активности, а совершенно серьёзные экстрасенсы с придыханием восторгались знамениями кары небесной человечеству. Рихард Мозер, конечно, иногда в сердцах желал вселенной подавиться, но к воплям СМИ давно уже выработал профессиональный иммунитет, перерастающий в аллергию. Поэтому если в чём-то комиссар Мозер и был уверен, так это в благополучном дальнейшем существовании этого донельзя светлого и доброго места под неопределённым названием «мир». В конце концов, тот, кто работает в криминальной полиции, не может всерьёз бояться конца света, будь он предсказан древним племенем пигмеев или просветлившимся с рождественского похмелья соседом, в прошлом физиком-ядерщиком. Постоянная работа со смертью вообще притупляет страх и прочие положенные инстинкты. И если для многочисленной нервной аудитории масс-медиа смерть представлялась неким абстрактным ужастиком, то Мозер знал, что это, на ощупь, вкус и даже запах. Не говоря уже о непосредственно близком знакомстве. Абстрактной смерти не существует. Существует поганая смерть, грязная, быстрая, мучительная, забытая, несправедливая – и ещё сотни и тысячи её разновидностей. Каждая – уникальная, каждая – донельзя осязаемая. Лица смерти – непохожие друг на друга и мелькающие леденящим калейдоскопом – смотрели на Мозера глазами жертв его дел. Скалились через перекошенные взгляды поверженных и непойманных убийц. Рваные раны, залитые кровью, покрытые неряшливой засохшей бурой коркой лица, раскроенная плоть дышали смертью. Смерть пахла гарью обуглившихся краёв обгоревших костей, проглядывающих сквозь прилипшие невпопад хлопья мяса, пахла затхлой тиной неестественно разбухших осклизлых рук утопленников, пахла выворачивающим наизнанку удушливым зловонием чавкающе гниющего тела. Смерть испытывала на прочность – но едва ли его. Мозер – тот уже давно прошёл своё боевое крещение. Смерть терпеливо экзаменовала мир. И по брезгливым взглядам, трусливым шепоткам и наигранному равнодушию Рихард мог предположить, что мир этот экзамен раз за разом с успехом проваливал. Кто-то кричал о конце света, кто-то утверждал, что мир спасёт красота или вечная любовь – Мозер на это только отмахивался. Ему хватало знания, что мир обрывался и раскалывался заново с каждым новым делом. А каждый равнодушный взгляд был верным предвестником конца света. Ибо так закончится мир; не взрывом, но безразличием.