Вспомни меня

Прием состоится. Екатерина, впервые с момента печальной кончины Франциска готовящаяся выйти в свет, была довольна, молчаливая тень скорби на время соскользнула с ее лица. У страны было, хотя бы на первый взгляд, достаточно наследников: мой, нет, наш с Себастьяном сын Генри и, пусть и спорно, но все же - Аделиза, дочь Оливии. Кому, как не Екатерине, знать, какова ценность принцессы, пусть даже и незаконнорожденной. Генрих тоже пребывал в воодушевлении. Его сын был возвращен, его внуки были перед глазами, он мог позволить себе мирную политику. Отчего не показать всем - а в особенности язычникам - как крепка королевская власть в это неспокойное время. Себастьян, к моему облегчению и, что скрывать, удивлению, выглядел лучше. Он знал свой долг дофина. Знал, что Генри нужен отец. Нострадамус выходил от него довольным: совсем скоро, заявил врачеватель, его услуги Башу не понадобятся. Мне стоило бы радоваться. Радоваться так, как не могла многие месяцы. Но слишком много "но" было, и я все еще не смела оглядываться, почти бегом пересекая темные коридоры замка. Я знала, что на приеме будет лорд Роберт Дадли. Ему приглашение было отправлено одному из первых, и хотя я собственноручно подписала его, во мне поселился холодный страх предстоящей встречи. Как Елизавета восприняла мои требования? Какие выводы для себя она сделала? Будет ли встреча с моим давним врагом освобождением или Дадли и его повелительница припасли карты в рукаве? Я думала обо всем этом денно и нощно; ненадолго отвлечься помогали визиты к мужу, игры с сыном. А после - снова мысли, тяжелые и изматывающие. *** - Я бы хотел... поговорить, Мэри. Себастьян стоял у плотно занавешенного окна и мимолетно касался то одной кисточки шторы, то другой. Я знала: ему хочется выглянуть наружу, но он опасается. Я вышивала неподалеку. Мне хватало слабого света нескольких свечей. Шитье успокаивало - и меня, и мужа. Мы исступленно делали вид, что все в порядке. Я хотела, чтобы Себастьян ни о чем не волновался. Я видела, как Баш старается, и мое сердце сжималось каждый раз, когда я смотрела в его лицо. Уже не такое изможденное. Бесконечно знакомое и дорогое. Как могло получиться, что я настолько близко приняла в свое сердце раньше совершенно чужого человека? Как могло мне так повезти - мне, которой долгом чести было предписано сочетаться браком не по любви, а в интересах Шотландии? - Я вижу, как ты тревожишься. Я не перебивала. Себастьян говорил уже очень хорошо. С тех пор, как к нему вернулась память, он с каждым днем делал успехи. То, что можно назвать успехом в моих глазах: мог произнести несколько предложений связно, если не торопился. Не дрожал от внезапного шума. Ему меньше стали сниться кошмары. Только вот яркий свет... "Берегите Его Высочество от солнечных лучей и того света, что источают светильники". Об этом предупредил Нострадамус. Я только вздыхала. Пусть так. Я буду беречь своего мужа. Буду до тех пор, пока он снова не станет прежним. - Я рад, - Себастьян запнулся всего на секунду, но мое сердце пропустило удар. - Я рад, что ты уделяешь мне много времени. Но я знаю... Нет, говорил мой взгляд, нет. Ты ничего не знаешь, Баш. Не знаешь, как ты мне нужен. Как нужен Генри. Как холодно и страшно мне было все то время, пока я находилась в неведении о твоей судьбе. Я хотела бы сказать, но не смогла бы подобрать подходящих слов. - Знаю об условии Екатерины. Я хочу пойти на это торжество. - Должен быть иной выход. Ты все еще слаб. У тебя должно быть больше времени. - Мы не можем ждать дольше. Себастьян отошел от окна, вздохнув. - Екатерина права, Мэри: нам пора предъявить те остатки дофина, которыми мы располагаем. - Мне не нравится ваш юмор, Ваше Высочество. Я действительно не видела ничего смешного в том, что Себастьяну снова требуется доказывать свою пригодность на роль наследного принца. И сейчас, в этой ситуации, я была уверена в одном: он еще не готов. - И все же мне пора принимать решения. Мне показалось, или глаза Баша раздраженно сверкнули? - Я бы хотела... - Я бы хотел, Мэри. - Муж приблизился и мягко, осторожно вынул у меня из рук пяльцы. Он говорил медленно, тщательно подбирая каждое слово. - Я бы хотел стать тем, кем был прежде. Ты играешь в опасные игры. Я должен быть не просто рядом. Я должен защищать тебя, а не ты - меня. Едва я открыла рот, Себастьян приложил палец к моим губам: - Позволь... закончить. Елизавета. Бьянка Маркони и ее разбойничий отряд. Роберт Дадли. Екатерина, в конце концов, под руку с Оливией. Слишком много противников. Я помню, что ты дочь стойкой Марии де Гиз. Я помню, что ты - королева. Но я хочу сохранить тебя. Я молчала, и Себастьян добавил с горячностью: - Мэри, я или буду тем мужем, которого ты заслуживаешь, или отправлюсь обратно к язычникам. - С ума сошел?! - Вот ты уже на меня сердишься. Достаточно было немного позлить тебя. Пожалуй, мне пора сделать кое-что еще... из нашего общего прошлого. Когда к Башу вернулась эта знакомая мне ловкость в движениях? Пяльцы с глухим стуком упали на узорчатый пол. Муж был рядом; я находилась в его объятиях. Его руки погладили мою спину, губы накрыли мои губы. Я закрыла глаза, наслаждаясь моментом. Может быть, Екатерина более чем права? Себастьяну определенно пора расширить круг своих обязанностей дофина и мужа. *** У англичанина были холодные как лед глаза. Я чувствовала на себе его обжигающий взгляд еще до того, как он приблизился к трону настолько, чтобы я могла рассмотреть его лицо. Наверное, я инстинктивно вздрогнула, потому что Себастьян осторожно сжал мои пальцы. Как хорошо, что мы с мужем стоим немного позади Генриха и Екатерины, восседающих на троне, и наше рукопожатие нельзя заметить. Это было бы признаком слабости. Баш отнял руку, и я шагнула слегка вперед, приветствуя английских послов. Уже позже, в шумном, разогретом от толпы и дыма канделябров зале, я буду чувствовать руки Роберта Дадли на своей талии и стойко выдержу его ненависть. Баш неподалеку, я знаю; я слежу за мужем, он за мной, и мы оба незримой нитью связаны, даже находясь порознь. Пока же мне нужно переговорить с англичанином с глазу на глаз. При этом - не наедине. Ничего лучше, чем танец, не придумать. - В последний раз мы встречались при куда более волнующих обстоятельствах, - тихо сказал англичанин. - Если бы я могла позабыть о наших встречах, я с удовольствием сделала бы это. - Но мы здесь, и мы снова должны быть... как это, Ваше Высочество? Ваше Величество? Я молчала. Ждала. Он, Роберт Дадли, граф Лестер, должен был сделать первый шаг. Он тоже это знал. И потому не спешил. - Ваш муж выглядит неплохо для больного проказой и сумасшедшего, - вдруг заметил Дадли. Мы миновали круг танцующих; смена партнера на графа Нарцисса спасла меня от необходимости дать англичанину пощечину. Я королева; у меня нет права на такие вольности даже тогда, когда некто совершает нечто, выводящее из себя. Видимо, Дадли рассчитывал выбить меня из колеи. Я заставила себя улыбнуться Нарциссу. Мы перекинулись парой фраз о шумной обстановке. Этого хватило еще на круг. Нарцисс вернул меня прежнему партнеру. - Итак, мы должны договориться. Теперь в голосе англичанина сквозило нетерпение. Мне бы похвалить себя за показное спокойствие, но вот незадача: я хотела как можно скорее завершить все, что между нами произойдет, и мое нетерпение буквально рвалось из меня. - Полагаю, мои условия ясны как день, милорд. - Полагаю, вы возомнили, что обладаете куда большей властью, нежели в действительности! Я почувствовала, как руки Роберта Дадли - эти сильные руки опытного воина - до боли сжали мою талию. И тотчас же ощутила, как душащее полуобъятие моего партнера по танцу ослабевает. В этот момент я торжествовала. Дадли так же сложно держать себя в руках, как и мне! Но я на своей территории, мессир англичанин. Здесь мой дом, мой муж, моя семья и мое королевство. Здесь я буду диктовать правила. - По крайней мере, я по-прежнему выше вас и по положению, и по рождению, и смею заметить, по чистоте совести. Намеренно разозлив противника, можно получить преимущество. Напомнить Дадли о неудавшейся женитьбе на мне - это как камень в него бросить. Я знала: ему есть что ответить. Но танец закончился. Кланяясь, Роберт Дадли адресовал мне столь злобный взгляд, что впору было бы вздрогнуть. Теперь игра началась, и как знать, может, я и впрямь одержу в ней оглушительную победу? *** Как только мы с Дадли разошлись по разным сторонам зала, я нашла взглядом Себастьяна. Он стоял в полумраке галереи: туда не доносилась громкая музыка, я приказала не оставлять там много свечей и убрать слишком яркие для Баша факелы. Я подошла ближе. Мы взяли в руки вино, чтобы наше уединение не выглядело слишком подозрительно. Несколько минут - все, что есть у нас как у хозяев приема для самих себя. - Прошу, скажи, что Дадли ничем не оскорбил тебя. Себастьян был вне себя. Он не мог слышать беседы с англичанином, но хорошо знал предысторию наших отношений. Когда-то он спас меня от брака с Лестером, и с тех пор Роберт Дадли и Себастьян Валуа могли считать себя врагами. Как и я, Баш был политиком; мы оба оказались в положении принцев крови, когда каждое слово значит слишком много. Ненависть к Дадли могла быть разрушительной для французско-английских отношений. Но простить Дадли мое похищение? Удерживание Баша в замке язычников? Сейчас, когда англичанин находится на расстоянии, легко преодолеваемом взмахом шпаги? Я понимала Баша слишком хорошо, поэтому сказала: - Пожалуй, я сумела задеть его сильнее. Это было правдой. Я напомнила Дадли о различии в положении, о том, что он потерпел неудачу. Я напомнила о том, что ничего не забыла. Теперь нужно было закончить начатое. - Мы можем сделать так, что он никогда нас не побеспокоит. Ни меня, ни тебя, ни Генри. Я кое-что знаю о нем, Баш. И это знание будет стоит в некоторых случаях чрезвычайно дорого. Оглянувшись и убедившись, что в галерее, кроме нас с мужем, никого нет, я тем не менее шепотом на ухо, чтобы невозможно было подслушать из отверстий в стенах, кратко пересказала Башу свой план. - Ты уверена? - спросил муж, когда я закончила. - Более чем. Он прибыл, и он готов договариваться. - В таком случае мы будем поступать так, как ты предлагаешь, Мэри. Ты можешь рассчитывать на меня. И впредь не утаивать от меня ничего. Обещаешь? - Обещаю. Я сказала это и впервые за долгое время почувствовала себя легко. Этот груз на моих плечах - он был таким тяжелым. И как хорошо разделить его с тем, кому я доверяю. С тем, на кого могу положиться. С тем, кого люблю. - Ты в порядке? - спросила теперь уже я. Баш кивнул: - Еще час смогу выдержать беспрекословно. Лишь голова немного кружится. Я не успела ничего сказать, потому что выражение его лица стало иным. - А теперь, дорогая, идемте к гостям, - Себастьян намеренно повысил голос, поскольку и я, и он уже ловили заинтересованные взгляды. И тише добавил: - Идемте, Мария, и покажем всем, в том числе некоторым наглым иностранцам, что они зря пришли на чужую землю и зря выглядят столь самоуверенными.