Инстинкты

Ярый больше не видел ее, Соню, с той самой встречи на улице. Тичер, как-то особенно заглядывая ему в глаза, сказал, что она уволилась. “А мне-то какое дело?” - раздраженно буркнул Ярый. Тичер ничего не сказал, и больше не заводил об этом разговора. “Наверное, кувыркается со своим полупедиком, вот и работать не надо стало”, - с презрением думает он. Он даже рад, что Соня больше не маячит перед глазами. “Хорошо, что выбрался. Это надо же было нарваться на эту сумасшедшую. На вид нормальная, а на деле - еще ебанутее, чем все бабы, вместе взятые”. Ярый может не вставать с дивана несколько часов. Лениво играет в комп, смотрит фильмы. По несколько раз пересматривает “Триста спартанцев”. Ему нравится речи Леонида, горячие, пафосные. Он чувствует, как внутри его наливается какая-то древняя сила. Сила, заставляющая его хотеть рваться в бой, умирать. “И никаких баб мне не нужно. Достойных все равно не осталось”. “Моя царица”, - произносит с экрана царь Леонид. “Царицей ни одну нельзя назвать”, - горько думает Ярый. Он лежит в темноте, слушая музыку. Атмосферный, тяжелый риф погружает его в состояние между сном и явью. Он, думая одновременно ни о чем и обо всем, засыпает. Из руки на его груди выпадает телефон. На экране открыта старая смска: “Как дела? Соня”. *** Соня совсем перестала выходить из дома. Целыми днями лежала среди простыней, в темноте. Ей нравилась зима - почти все время темно. Днем свет невыносимо режет глаза. Днем словно больнее жить. Вся твоя боль на виду. Люди смотрят, проходя мимо, и будто читают ее, неудачницу. “Ты никому не можешь понравиться. Тебе будет больно до конца твоих дней”. Когда ты долго не берешь трубку, тебе перестают звонить. Даже те, кто хочет тебе добра и заботится о тебе. Соня даже и не знает, где ее телефон. Ей не нужно глядеть в него. Включая его изредка, она просто удаляет ворох сообщений, что пришли ей в социальных сетях и смс. Даже не глядя. Она знает, что там. Мама беспокоится, почему она не ищет работу. Соня, может, и хочет работать, но как объяснить маме, что она не может этого делать? Нельзя работать, когда в голову тебе не вмещается ни одной мысли. На работе нужно думать о работе. А Соня не может ни о чем думать. Пишут друзья, подруги. Все реже. Безымянное сообщение, в котором одно слово - “Плохо”. Соня, мельком прочитав, удаляет и его. Она не удивляется ему, не думает, что бы оно могло означать. Соня не может ни о чем думать. *** Когда мало двигаешься, сил почему-то становится еще меньше. Хотя ты их никуда и не тратишь. Соня еле переставляет ноги. Ночью на улице так хорошо. Тихо. Снежно. Соня останавливается под единственным фонарем во дворе - снег валит сплошной вуалью. Она, задрав голову, смотрит на снег - такой пушистый, теплый, безопасный. Слезы текут прямо за шиворот. Соня бредет дальше - в ночной магазин. Ей хочется есть, а это бывает так редко. Нужно ловить момент. Еда - это же важно. Чтобы жить. А жить чтобы что? Впереди уже видна витрина. Криминальное место - по ночам здесь ошиваются люмпены со всего района. Соня медленно идет. Каблуки проскальзывают в глубоком снегу. -- Эй! Эй! - слышит Соня сзади, не понимая, что это кричат ей. Пока кто-то не хватает ее за рукав пальто. Она смотрит на человека, и не может его узнать. Он показывает глазами куда-то вниз: -- Давай деньги. Соня опускает глаза - белая сталь. Нож. “Как у Ярого”, - почему-то думает она. -- Давай, я сказал! - человек странный. Он дергает Соню, глаза бегают, он постоянно оглядывается. Она просто смотрит на него. “Такой жалкий”. Внезапно переменившись в настроении, он резко придвигается к Соне: -- Сука. Соня чувствует, как ее платье внезапно теплеет, и тут же становится ледяным. Она смотрит под ноги - под сапогом расплывается черная кровь. Человек с ножом в ужасе пятится. Ведь девушка в кровавом пальто не кричит, не зовет на помощь. Она молча и жутко улыбается, глядя на него. Эта картина будет сниться ему до конца жизни.