Славомир

- Бренн, так мы надеваем кольчуги? Я подошел к брату, он стоял на носу лодьи и смотрел на близкий уже берег и людей, заполошно бегающих по нему. - Зачем, – проворчал он, - рати не будет, посмотри на них. Не надо их пугать еще больше... Князю нужна дань, а мертвые ее не заплатят. Да и мы, если помнишь, собирались отдохнуть, а не сражаться... Я был недоволен: а то испуганные люди не могут засадить тебе стрелу меж ребер, но если брат решил что-то, лучше не спорить, таков уж он. Между тем все укрылись за невысоким тыном, и ворота с глухим стуком захлопнулись. - Не больно-то они гостеприимны, – только и сказал я брату. - Это мы сейчас узнаем, - ответил он, легко перемахивая борт лодьи, уже ткнувшейся в песок. Я перепрыгнул следом, кмети не отставали. Часть из них тут же разлеглась на травке, ишь, дорвались до матерой земли! Бренн, как был в одной рубахе, ладно хоть меч прихватил, стал неторопливо подниматься на холм, давший пристанище паре изб, окруженных тыном. Рядом высилась береза, очередная береза, их полно в этой земле. Помня про гейсы брата, я счел это недобрым знаком. Лучше было бы ему надеть бронь. Над тыном виднелось несколько голов, нас изучали, не зная чего ждать, все ж мы не кинулись сразу ломать их ворота. Я догнал уже брата, когда в воздухе свистнула стрела и, дрожа, уткнулась в землю прямо у его ног. Я ожидал, что он решит покарать неучтивых, но вместо этого он расстегнул пояс, положил меч на землю и пошел прямо к воротам... До меня долетел его негромкий голос: - Ну что, добрые люди? Всех гостей стрелами привечаете? Или меня одного? Там мои кмети, – кивнул на нас Бренн. – Они называют меня Мстивоем Ломаным, а иногда еще воеводой. ...Да, наши истинные имена знают только побратимы, для всех остальных довольно и словенских прозвищ... Брат продолжал: - Хотели мы выспаться у очага, да поесть, да в бане погреться… Что сдумаете, добрые люди? Рати не побоитесь, и мы ведь не побоимся. И уж сами возьмем что пожелаем, просить больше не будем. А миром кончить решите – открывайте ворота. Да прежде выдайте мне того, кто у вас тут так зол стрелы метать. Хорошо сказал... с таким воеводой, как мой брат, славно и бою, и в посольстве. Не то что я, мне нравится сражаться и слушать, как боевое железо поет свою песню, но когда надо метать слова, а не стрелы... Боги не дали мне этого дара. Несколько кметей подошли к нам и столпились возле стрелы. Ворота начали медленно открываться, и в узкую щель выбрался совсем еще молодой, безусый парень в шапке, надвинутой до самих бровей, и мне почему-то показалось, что в спину его подтолкнули. В руках он сжимал лук и даже приложил стрелу к тетиве. Я пригляделся: надо же, это не был обычный охотничий лук, нет, такое оружие подошло бы и кметю: мощный, оклеенный оленьими жилами и берёстой; навряд ли этот парень, слишком тонкий в кости и с испуганными серыми глазами, больше подходящими девке, мог стрелять из такого лука... Бренн снова надел меч и ждал, пока парень подойдет. Верно, и он сомневался в том, что выдали стрелявшего, потому что вдруг сказал: - Опусти лук, дитятко... убьешь еще ненароком. За кого вышел, за отца небось? Или за брата? - За себя, - неожиданно звонко ответил парень. Пожалуй, страха в его глазах поубавилось, зато появилась дерзость. Ах ты, сопляк! - Долой шапку, – я хотел сдернуть ее с головы парня, но тот ловко пригнулся, шарахаясь от меня. А брат резко сказал мне на нашем языке: - Оставь его, Якко. Видимо, брат не поверил ему. Нагнувшись и выдернув стрелу, он протянул ее парню: - За себя, говоришь... Докинь обратно, если не врешь. Парень весь вспыхнул как маков цвет и молча повернулся к нам спиной, оттянув тетиву до самого уха. Стрела с жужжанием ушла в небо и через миг уже грянула в ворота. Ай да выстрел! А сила! Так вправду это он пугал нас прежде... – Ишь ты, – Бренн поразился не меньше меня. – Ладно, веди, удалец. Уговор так уговор. Ворота уже распахивались, а посреди стоял крепкий муж, старейшина, и пытался улыбаться. Я понимал его: пожаловали, гости дорогие, при таких гостях хозяевам ох как не сладко. Но я оставил старейшине его беды, а сам стал высматривать красивых девчонок... Мы уже давно в походе, и я успел соскучиться по женской ласке. Пока что никто не попадался мне на глаза - попрятались, обычное дело, ну да мы тут задержимся, успеют еще набежать. ...Откуда Чернобог вынес эту женщину с ковшиком молока?! И я не успел заступить ей дорогу, она уже стояла возле брата, протягивая ему подношение. «Не пить молока, не отказываться от угощения, не стоять под березой...» Бренн застыл на месте, и ребята шагнули вперед, заслоняя его. Но было поздно. Еще надеясь на что-то, я попросил: - Позволь мне, брат! - Кто же это сделает лучше меня? - таков был ответ. Я видел, как он спокойно и неторопливо принял угощение и, кажется, даже поблагодарил ее. А потом также спокойно и неторопливо выпил. Эх, не зря эта клятая береза выросла у тына! Теперь я жалел, что рука Плотицы, нашего кормчего, не дрогнула на правиле, устремляя лодью в другую протоку, нашлись бы и там те, с кого можно взять дань... ...Старейшина не поскупился на угощение, но я почти не чувствовал вкуса, думая о случившимся. Однако все мы, воины, рано или поздно отправляемся служить Перуну. Гейсы нарушаются, когда суждено, и этого не изменишь. После сытной еды хорошее настроение вернулось ко мне... почти. Я вышел во двор и увидел девку, резво скрывающуюся за углом избы, только светлая коса мелькнула в воздухе. Ага! Я настиг ее у тына, она и не услышала. Тот не воин, кто не может двигаться быстро и бесшумно, как кот. Ай, хороша, девка! Глаза голубые, ясные, в них страх смешался с любопытством, а еще в них лукавые такие искорки... А алые губы приоткрыты, но не для крика: если бы хотела, давно бы визжала... Вот сейчас узнаю, насколько они сладкие... Я прижал ее к тыну, она не сопротивлялась. Но только я стал целовать ее, как кто-то, подбежавший сзади, рванул меня за волосы. Зарычав, я хотел отпихнуть его, но в этот миг мне залепили в переносье, да так, что в глазах полыхнуло кроваво. Я дотянулся до обидчика на звук запаленного дыхания и ринул его через голову, тут же готовясь успокоить столь ретивого защитника местных девчонок. Не навсегда, мы же пришли с миром, так, на время, чтобы полежал, подумал. Но бить не пришлось, когда в глазах прояснилось, я увидел давешнего стрелка. Да только шапка наконец слетела с его головы, а по земле стелилась коса. Девка! Перун меня разрази, девка! Она яростно смотрела на меня, а я... я растерялся, что случалось редко. Возле нас как из-под земли возник Бренн, ведя сбежавшую было девчонку. Посмотрев на долгую косу, проговорил: – Видал я девок, неплохо бивших в цель, но не из такого лука, как у неё. Потом помолчал и позвал меня: - Пойдем, Славомир.