120 часов до рождества

Глава 3. «Развод по слизерински» Гермиона проснулась с ужасной головной болью, похмелье всегда было ее проклятьем, сколько бы она не выпила, на утро голова рассказывалась так, как будто по ней проехали танком. Радовал только запах кофе, значит, Джинни осталась и сейчас на кухне готовит своей непутевой подруге завтрак. Кое-как поднявшись с кровати и выпив антипохмельного, Гермиона направилась на кухню. Зайдя в небольшую комнатку, гриффиндорку перекосило, даже Волан-де-Морта она была бы рада видеть больше, чем Драко Малфоя, готовящего кофе на ее кухне. - Что… ? Какого черта, Мафлой? – фыркнула девушка. Голова все еще раскалывалась, и кричать не получалось, да и не хотелось, если честно, Миона чувствовала себя пустой, она слишком много выплакала и выкричала вчера. - Я решил, что кофе немного тебя смягчит, только не надо меня суперфаем опять, – мило улыбнулся Драко, прекрасно понимая, что Гермиона не способна сейчас даже на простенькое акцио, слишком уж он хорошо знал особенности организма своей жены. Кофе пахло просто божественно. И, немного подумав, Гермиона взяла из рук слизеринца чашку: - Зачем пришел? – отпивая божественный напиток, спросила она. - Разводиться, ты же этого хотела, – Драко был спокоен, абсолютно спокоен, как будто не было ни его измен, ни четырех лет одиночества, ни ее истерики вчера. - Помниться, этого хотел ты, – Гермиона не была бы Гермионой, если бы не дерзила и не пыталась его уколоть, ей было больно, и после вчерашнего, это глупо было скрывать. Ее слова сбили Драко с толку, неприкрытая демонстрация боли и обиды, вот чего он действительно не ожидал. Как можно следовать тщательно проработанному плану, если так хотелось успокоить ее, целовать ее колени и шептать, как ему жаль. Стиснув зубы и напомнив себе, что у него осталось всего 4 дня, слизеринец продолжил гнуть свою линию: - Я знаю, что я подонок, не начинай. Просто давай хоть разведемся по-человечески. - По-человечески - это не к тебе. - Гермиона, ты же знаешь правила любого развода, нужно поделить имущество. - Мне нечего с тобой делить, квартира принадлежала мне до брака, а твоего мне ничего не нужно, – пожала плечами девушка, весь этот разговор отдавал абсурдностью: Что он, в конце концов, тут забыл? Она не нужна ему, а он не нужен ей. Все это не имеет смысла. - Гермиона, - Драко, только вздохнул, он понимал, что девушка будет сопротивляться, но не думал, что это будет настолько сложно. – Ты имеешь право на половину моего имущества, давай обсудим это. Я бы хотел оставить мэнор, все остальное можешь забирать. - Малфой, спрашиваю опять, тебе что обливэйт в голову прилетел? У нас даже брак был фиктивным, – фыркнула гриффиндорка, чего уж скрывать, она прекрасно знала, что все это был глупый фарс, но так приятно было в это верить, верить в то, что он любит ее. – Я прекрасно осведомлена о законах магической Англии. И вот тут Драко ломается, ломается об ее спокойствие, об ее шрам на руке, об ее все еще теплые, шоколадные глаза и голос с хрипцой: - Тогда почему? Черт возьми, почему? Почему ты ни слова мне не сказала? Никто не сказал? Никто не верил в мою любовь, и все молчали, как будто наслаждались театром одного актера! – турка летит на пол, разбрызгивая остатки кофе. Гермиона сжимается, наблюдать живого Драко намного сложнее, чем она думала. Хотя нет, она не думала, что будет его наблюдать. Все это глупо и не нужно. Зачем он здесь? Почему она все еще с ним говорит? Театр абсурда. Она просто хочет в кровать, накрыться одеялом и плакать, плакать, плакать, пока снова не станет невыносимо пустой, пока грудная клетка не перестанет разрываться от боли при каждом вздохе. Все что угодно, лишь бы не видеть, лишь бы не чувствовать. Не чувствовать, не смотря ни на что, эту дряную любовь к нему. - Я верила, - неожиданно выдыхает она, и все самообладание летит в тартарары. – Я верила, верила, что ты сможешь меня полюбить, а потом верила, что любишь. Я надеялась, надеялась, что малыш все изменит, что ты будешь рад. Три года вместе, разве за три года ты не мог меня полюбить? Разве не мог? - по щеке девушки скатилась слезинка. - Я любил, - так же с силой выдыхает Драко и становится на колени, прямо в кофейную лужу, но это не имеет значение, сейчас кроме нее ничего не имеет значения. – Я все еще люблю тебя. – Весь план летит к черту, но Гермиона заслуживает правды и заслуживает того, чтоб он стоял перед ней на коленях. Девушка только поджимает губы и привычным жестом смахивает слезу: - Я тоже люблю тебя, Драко. Просто больше тебе не верю. Просто аннулируй брак и дай мне жить спокойно. - Я не могу, не могу отпустить тебя. Ты же понимаешь это. Я не могу тебя отпустить, – парень уткнулся в ее угловатые колени. - Мне очень жаль, но тебе придется это сделать. Я больше тебе не подвластна. – Гермиона устало погладила почти бывшего мужа по голове и встала. – Все это ненужный разговор и ненужные признания. Тебе, правда, лучше уйти. Малфою ничего не оставалось, как аппарировавть в Мэнор. Небо над городом темнело, поговаривали, что будет гроза. Невиданное для зимы атмосферное давление, последний раз наблюдавшееся в 1920. В воздухе так и пахло туманом и влагой. Гермиона решила, что за последние два дня она и так испытала слишком много моральных потрясений и идти в министерство, кишащее теперь слухами об ее неудавшемся браке, она сейчас не способна. Поэтому, отправив Гарри сову и, конечно же, наврав о своей сильной-сильной болезни, девушка осталась дома и принялась лечиться вишневым ликером. Лечение шло хорошо, опытный врач даже сказал бы – великолепно. После первых двух бокалов гриффиндорка закатила истерику пустоте вокруг себя, после пяти – самой себе, а когда бутылка почти опустела, она почувствовала удивительное облегчение, разговор с Драко, видимо, принес свои плоды. Она выговорилась, и ей стало легче, внутри перестал плескаться и бурлить океан боли, и наступил не полный, конечно, но штиль. Штиль пугал, Гермиона достаточно хорошо знала мужа. Отпустить ее просто так? После того, как он стал перед ней на колени? Нет, нет, нет и еще раз нет. Это было ему совсем не свойственно. Так что она не удивилась, когда раздался стук в дверь, наверное, принесли цветы от Малфоя, он всегда все решал цветами, как истинный аристократ. Но, открыв дверь, гриффиндорка удивилась, на пороге стоял Гарри, и он был очень зол. - Ты выходила сегодня на улицу? – парня аж распирало от возмущения. - Нет, - спокойно пожала плечами Гермиона, - а что случилось-то? - Что случилось? Что случилось? – было такое чувство, что у Поттера сейчас дым из ушей повалит. – Одевайся и идем, – он почти силой накинул на плечи девушки шубку и вытащил ее на улицу. То, что творилось на улице, невозможно было описать. Первые пять минут самая умная студентка Хогвартса была похожа на немую рыбу. Все вокруг было в ее фотографиях: стены, деревья асфальт. И везде один и тот же текст: «Я, Драко Люциус Малфой – настоящий идиот. Я обидел самую прекрасную и добрую девушку на свете, самую милую, красивую и обаятельную. Я еще больший идиот из-за того, что год каждую неделю приходил к ее дому и не нашел в себе сил извиниться. Но я нашел их сейчас. Если вы увидите мою мечту, попросите у нее шанс для меня». - И это везде, – вздохнул Гарри, - не просто по всему Лондону и по всей Англии, это в министерстве, в косом переулке и даже в Хогвартсе, это во Франции, в Германии, Испании, Италии, Америке, России, Болгарии, Грузии, Египте, и это только те, кто прислал мне сову за последний час. Ты понимаешь масштабы катастрофы? - Понимаю, - глупо улыбаясь ответила Гермиона, - кажется, я не развожусь.