Тени

      Гермиона очнулась, словно от пинка. Перед глазами мельтешили фиолетовые круги, тело казалось неподъемным… С усилием сев – организм понемногу «оттаивал» - Гермиона обратила внимание на то, что комната совсем другая, нежели тот чуланчик, в котором девушка потеряла сознание. Больше, нет шкафа с книгами, вес которых Грэйнджер уже успела ощутить на себе, зато стоит «аквариум» с мозгами… Неожиданно за спиной кто-то с тяжело с усилием выдохнул , и девушка, вздрогнув, обернулась.       …Щупальца мозга, ранее плававшего в каком-то зелёном растворе, медленно душили Рона Уизли: его тело дергалось в судорогах, лицо всё больше приобретало фиолетовый оттенок, вдохи становились всё реже. Волшебница огляделась в поисках своей палочки. Бесполезно, её взял Невилл, лишившись своей. Надеясь хоть как-то помочь другу, гриффиндорка приблизилась к нему и попыталась руками разорвать хватку тонких разноцветных лент, но они лишь пружинили под её пальцами. Всё же Гермионе удалось немного ослабить путы. Большего она сделать не успела. Удача, казалось, отвернулась от Грэйнджер; занятая Роном, Гермиона не заметила беззвучно появившегося в комнате Пожирателя Смерти. Вспышка невербального проклятия…. Гермиона упала рядом Роном. Решив, что грязнокровка вместе с предателем крови выведены из строя окончательно, Пожиратель вновь бросился искать Поттера, в руках которого не так давно было столь необходимое Волдеморту пророчество…       «Почему не так давно было? Оно же и сейчас у Гарри?» Словно в ответ на мысленный вопрос, в голове возникла четкая картинка: хрупкий шарик выскальзывает из кармана мантии Лонгботома. Попав под ногу мальчика, пророчество отлетает в сторону и разбивается на мелкие осколки… То, ради чего Пожирателями Смерти было устроено всё это, превратилось в пыль. Эта мысль не успела полностью оформиться, как нахлынули другие. В памяти Гермионы вскрывались дыры, до сего момента прикрытые заплатками фальшивых воспоминаний. Походы с родителями в лес, дни рожденья, первое посещение отцовского кабинета, шок мамы, узнавшей, что дочь – волшебница… - всё это оказалось ложью.       Настоящей родиной Гермионы был Эдем, вечно благоухающий райский сад, обитель добра и света. Многие были бы не прочь побывать здесь, но не всякому удаётся заслужить это.

***

      Светлый страж номер 12987 в последний раз смотрела в сторону Эдема, какой-то частью души даже не веря себе… Она всегда была одной из лучших: превосходно летала, знала больше маголодий и рун, чем все её ровесники и даже кое-кто постарше…. Но она не смогла удержаться от главных искушений света: занудства и ханжества. Понемногу Гермиона уверялась в том, что знает и может больше других. Мрак пускал в ней свои корни, перья даже не темнели, а будто покрывались пыльным налётом… Настал день, когда грифоны, охраняющие вход в дом светлейших, не пустили внутрь стража номер 12987. Не нападали, но и войти внутрь тоже не позволили. Именно тогда эта светлая и решила оставить Эдем. Гермиону никто не останавливал, рай это не то место, где можно удержать против воли… Искривив губы в улыбке, призванной убедить всех, в том числе и себя, что всё отлично, страж света номер 12987 Гермиона материализовала свои изрядно потемневшие крылья…       До судьбоносного для всего мира лунного затмения оставалось около пяти лет. Гермионе не хотелось находиться в центре событий, поэтому выбрала в качестве убежища английскую магическую школу Хогвартс. К тому же витающая вокруг замка разнообразная магия способна скрыть использование светлой флейты. Конечно, специальный мундштук препятствует выслеживанию, но осторожность никогда не вредила. Светлой совсем не улыбалось столкнуться с кем-то из темных стражей. Особенно сейчас, когда защиты у девочки совсем мало. Кого послабее она, безусловно, разгонит, но вдруг всё будет хуже?.. Несмотря на уверенность в собственном превосходстве, Гермиона не забывала и о здравомыслии. А других светлых она просто не желала видеть …       Несколько маголодий – и вот девочка двенадцати с половиной тысяч лет (по полученным документам, ставшая двенадцатилетней Гермионой Грэйнджер) поступила на первый курс школы чародейства и волшебства Хогвартс. Учиться было не так уж трудно, учитывая как великолепную память всех стражей, так и особую любовь Гермионы к чтению. Флейта скрыта под мороком волшебной палочки. В случае применения магии новоявленная Грэйнджер притворялась, что, как и все, помахивает палочкой, шепча магические формулы. Иллюзия срабатывала превосходно, и никто ни о чем не догадывался. Возникшие трудности были связаны с другим: у Гермионы не было не то, что друзей, а и просто приятелей. В Эдеме каждый стремится поддержать другого, здесь же никому не была нужна надоедливая всезнайка, к тому же не обладавшая особой красотой. Грэйнджер пыталась помогать другим в меру своих сил, но её содействие всех только раздражало.

***

      Гермиона плакала. Впервые. Наверное, это человеческий мир так действует. Иначе с чего бы стражу номер 12987 рыдать в туалете из-за случайной фразы Рона Уизли: «Неудивительно, что её никто не выносит. Если честно, она настоящий кошмар!» Глупые слова обыкновенного мальчишки-мага… Тогда отчего они режут как ножом? Оскорбления, наносимые другими, а их за эти месяцы было немало, никогда не воздействовали настолько сильно. Может быть, дело в истине, которая содержалась в словах Рона? Убеждает-то именно она. Пусть неприятная, но всё же истина…       Гермиона чувствовала себя невыносимо грязной. Хотелось пойти в душ и отмокать там ближайшие три столетия, ибо быстрее не отмоешься … Но это уже излишество, идущее от мрака. Грэйнджер сжала в ладони шнурок с бронзовыми крыльями. Они отозвались, но как-то неуверенно, будто сомневаясь. Вдруг светлой стало душно. Деликатно кашлянула интуиция…       Только двигаясь со скоростью комиссионера, убегающего от светлой маголодии, Грэйнджер смогла увернуться от тяжелого удара, снесшего несколько кабинок. Забившись под раковину, девочка внимательно разглядывала владельца дубины. Им был четырехметровый горный тролль. Тусклый, гранитно-серый и бугристый – он напоминал оживший валун с крошечной лысой головой. Руки тролля были намного длиннее толстых ног. Гермиона поднесла к губам флейту. Но маголодия не подействовала. Светлая усилила её, мощности новой маголодии хватило бы на полное разрушение Лондонского Тауэра. Снова никакого результата… Гриффиндорка поняла, что этот бой ею уже проигран, и уже приготовилась слиться со предвечным светом.       Вдруг кто-то заорал: «Эй, пустая башка!» От неожиданности Гермиона едва не выронила флейту…       Сжавшись, девочка смотрела на тролля, который её едва не убил. В шоке она никак не реагировала на Гарри, пытавшегося вывести её из опасного места. Зато крики Поттера привели в замешательство тролля, который растерялся, видя перед собой несколько целей. Затормозило это его ненадолго, определившись, зверь заревел и пошел к рыжему мальчику. Рону было некуда бежать. Внезапно Гарри, выпустив руку Гермионы, безрассудно прыгнул на тролля сзади и сунул ему в нос свою палочку. Выглядело это с одной стороны страшно, с другой – комично: одиннадцатилетний черноволосый щуплый мальчишка на шее у гиганта, от боли беспорядочно размахивающего тяжелой дубиной. Гермиона не знала, что делать: вся её магия была чем-то блокирована. Светлая ещё никогда в жизни не казалась себе столь бесполезной… Свою палочку выхватил Рон. Взмахивая ею, он даже не знал, какое заклинание собирается применить. Ему вспомнилось начало дня и собственное раздражение, сорванное на однокурснице. Той самой, которая сейчас стоит в ступоре от собственной беспомощности и страха…       – Вингардиум Левиоса!       Дубина выскользнула из руки тролля и, провисев пару секунд в воздухе, обрушилась на череп своего владельца. Он зашатался, словно решая, куда падать, а потом всё-таки рухнул за мокрый пол, усыпанный обломками труб, унитазов, раковин.       Гарри, который едва успел спрыгнуть с шеи тролля, перед тем, как тот сломал бы ему шею, поднялся на ноги. Поттера колотило, и он никак не мог перевести дух. Рон застыл на месте с поднятой палочкой, непонимающе смотря на результат своих действий.       – Он… - светлая первой нарушила воцарившуюся тишину.       – Не думаю, что он мертв. – пришел в себя Гарри. – Я полагаю, он просто в нокауте. Мальчик нагнулся и вытащил из ноздри тролля свою палочку, покрывшуюся чем-то вроде засохшего серого клея, – Фу, ну и мерзкие у него сопли, – вытирая палочку о штаны тролля, Гарри пытался разрядить обстановку. Гермиона же осматривалась, внимательно приглядываясь к каждой мелочи. Не зря. На одной из труб, по иронии судьбы сохранившихся там, где они толком никуда вели, была начерчена руна, противодействующая магии стражей… Хлопанье дверей и громкие шаги заставили всех троих поднять головы. В туалет вбежали профессора Макгонагалл и Квирелл. Они были в шоке, увидев распростертого на полу тролля и стоящих рядом троих первокурсников-гриффиндорцев. Профессор защиты от темных сил и вовсе упал в обморок. А вот Минерва Макгонагалл оправилась мгновенно и чуть ли не с порога приступила к допросу. Ни у одного из мальчишек не было здравой идеи, объясняющей столь вопиющее нарушение правил. Девочке не хотелось, чтобы у Рона и Гарри были неприятности, поэтому решилась солгать. Тем более, что мальчишки уже рискнули жизнью ради неё. Но ложь, даже ту, что во благо, свет запрещает…       В тот день Гермиона лишилась нескольких белых перьев: они почернели на сто пятьдесят лет, зато приобрела первых друзей в своей земной жизни.

***

      Постепенно с Гермионой стало происходить то, что случалось со многими светлыми стражами до неё, если они очень долго не были в Эдеме Человеческий, пусть и магический, мир затягивал светлую. Гермиона по прежнему иногда летала – крылья никто не отнимал – но понемногу Грэйнджер слишком сильно привязывалась к Гарри, к Рону,к Хогвартсу, даже к учебе. Несколько раз Гермиона отказывалась от желаемого полёта ради помощи друзьям… Гриффиндорка приобрела себе настоящую палочку, как у других, сочинила историю Гермионы Грэйнджер – дочери дантистов…. Сперва заставлять себя врать было очень тяжело, но потом – всё легче и легче, размывался какой-то внутренний барьер. Иногда Гермиона даже сомневалась, какая из двух её жизней была истинной….       И итог не заставил себя ожидать. Грэйнджер не смогла защитить от смертоносного взгляда василиска ни себя саму, ни Пенелопу Кристалл.. Думала, что сможет, но волшебные палочки плохо служат, если им не доверяешь полностью. Флейта же впервые была позабыта в спальне. Жизнь гриффиндорке спасло зеркальце, но только жизнь. От оцепенения очнулась всего лишь Гермиона Грэйнджер – талантливая маглорождённая волшебница, хроническая отличница и лучшая подруга Рона Уизли и Гарри Поттера. Казалось, что светлый страж номер 12987 исчез окончательно…

***

      Но она вернулась. Нескоро, но Гермиона снова прежняя… Хотя прежняя ли? Ведь это для людей три года – долго, а для Эдема – совсем мало. Когда светлая начала мерить земными категориями? Да и какой вообще стала страж из двенадцатого дивизиона света? Той же самой, но всё же другой… И к добру это или к худу? Вряд ли кто может ответить на этот вопрос. Разве мудрецы Эдема… но Гермионе пока не понять этого знания. И оно ей не нужно. Сейчас девушке важнее другое.       Рука Гермионы потянулась к подвеске на шее. Светлая боялась, что лишилась крыльев. Но шнурок по-прежнему на своём месте. Как Грэйнджер не потеряла их, ненужные волшебнице?!       Ненужные, разве?.. А разве сама страж номер 12987 кому-то нужна? В борьбе с мраком она не настолько ценна, как хотелось бы. Друзья… Им сумеет помочь и волшебница…       Танцующие пылинки разлетелись в стороны. Постепенно голова перестала кружиться, звон в ушах затих, Гермиона окончательно пришла в себя….       Девушка понимала, что, если ничего не предпринять в ближайшие секунды, Рон умрёт. Она огляделась в поисках хоть чего-нибудь, способного рассечь путы. Обнаружился какой-то осколок. Гермиона с надеждой попробовала разрезать им душащие Уизли ленты. Но, увы, мысли не поддавались. Отшвырнув бесполезный осколок в сторону, Грэйнджер снова попыталась разорвать щупальца руками, но разноцветные ленты словно стали ещё крепче и жёстче. Отчаявшись, Гермиона взглянула на эйдос Рона. Он отчаянно мигал и уже собирался покинуть тело…. Решение пришло внезапно. Сняв с шеи шнурок с крыльями, Гермиона накинула их на шею друга. Послышался звук лопнувшей струны, завершившийся хрустальным перезвоном….       Мысли, спасаясь от магии крыльев, возвращались обратно в мозг, который, больше ничем не удерживаясь,упал. Серый, сморщенный и, на вид, абсолютно безобидный. Раны, нанесённые им, заживали, цвет лица становился всё нормальнее, дыхание Рона тоже постепенно выравнивалось…       – Гермиона, что…       – Неважно. – Гермиона оборвала его и снова спрятала крылья под мантией…

***

      Рона с Гермионой, как и всех остальных, за исключением Гарри,, вернули в Хогвартс члены Ордена Феникса. Мадам Помфри за пару дней залечила раны учеников, за исключением Уизли и Грэйнджер. У первого лечить было нечего. Медсестра была очень удивлена этим фактом и, на всякий случай продержала Рона в больничном крыле целый день. Светлой же пришлось провести там две недели – два проклятия за четверть часа отвратительно действуют на здоровье, а порог чувствительности стражей не вернулся вместе с памятью. Всё это время Гермионе неудержимо хотелось летать. Она рвалась в небо, как тонущий – на сушу.       И однажды утром, когда почти весь Хогвартс ещё спал, девушка выбралась из-под одеяла, оделась и выскользнула за дверь. В пустынном коридоре светлая прошла сквозь стену и оказалась на улице.       Человеку утреннее солнце слепило бы глаза, а Гермиона лишь слегка прищурилась. Ей не нужно было делать даже это, но сработала привычка, укоренившаяся за три года. Усмехнувшись своей очеловеченности и наслаждаясь теплом и светом, девушка прикоснулась к маленькому отверстию в своих бронзовых крыльях…       Страж света номер 12987 почти с благовейным страхом обернулась на свои крылья, вдруг ощутив себя нашкодившим ребёнком под взглядом кого-то взрослого. Кого-то доброго и справедливого, кто видел её насквозь. Но он совсем не гнушался ею, он никого не отталкивает…       На правом крыле Гермионы восемь черных перьев, на левом – целых двенадцать.Но крылья очистились от пыльного налёта серости…       Первые взмахи неожиданно тяжелы и неуклюжи, как у недавно оперившегося птенца. Гермиона будто поднимается со дна глубокой реки на поверхность. И с каждым усилием светлая чувствует себя всё легче и свободнее. Солнечные лучи словно проходят сквозь неё… Недавние сомнения растаяли, как по весне тает снег…       Повинуясь неосознанному порыву, она телепортирует к себе флейту. Мундштук уже успел затеряться, но сам инструмент цел. Гермиона начинает играть. Звуки не идеально правильны, пару раз она берёт вместо одной ноты другую, но они возвращают внутреннюю гармонию… Если какой маг или магл и смотрел в сторону Гермионы, то он мог увидеть лишь неясный силуэт, который вскоре растворился в солнечном свете.

***

      Гермиона летит над Эдемским садом, делая сложные манёвры и не раз падая в кусты – тысяча сто двадцать пять дней человеческой жизни не прошли даром…       В раю есть всё, кроме тех, кто стал ей необходим. Поэтому совсем скоро Гермиона снова вернётся в человеческий мир. Однажды ей придётся сделать окончательный выбор, но пока… Время ещё есть.