I'm not her

Мы пошли в неизвестный мне модный французский ресторан. Я чувствовала себя не в своей тарелке. Мой наряд заставлял меня чувствовать себя полностью обнаженной, хотя я была в платье. Но оно было более повседневное и притягивало к себе странные взгляды со стороны посетителей ресторана. Здорово чувствовать себя лишней. Но к моему счастью, Зейн тоже был неподобающе одет для ресторана. Теперь я чувствовала себя не так неловко. Но в остальном, я была не в своей тарелке. Я была единственной блондинкой, сидящей за одним столом с темноволосыми. Можно смело выйти и выкрикнуть что-то вроде «Тебе здесь не место!» Еще одно очко в мою пользу за самый неловкий ужин в истории. И все-таки, глупо отрицать, что наша поездка прошла в неловкой тишине. По счастливой случайности, в машине, которую арендовала Триша, было шесть мест: два спереди, два в середине и два сзади. Конечно же, Триша заняла водительское сидение, а Дония потребовала пассажирское сидение рядом с мамой, аргументировав это тем, что она была самой старшей из сестер. Валия и Сафаа сели на средние места, говоря, что они их заняли первыми. Стоит ли говорить, какие достались места для нас с Зейном. Никто из нас не был счастлив из-за этого, и никто из находившихся в машине не мог понять, почему мы с ним так холодны друг к другу. Также как и то, что никто не знал, что между нами было. И я бы предпочла оставить все, как есть. — Итак, где вы впервые встретились? — поинтересовалась Триша. Казалось, словно мне устроили допрос. Словно я снова оказалась в центре внимания. Словно я была оленем на шоссе в свете фар. Ненавижу всеобщее внимание. — Перри нас познакомила, — сказала я. В этот же момент Зейн произнес: — Мы встретились, когда я приезжал к Перри в Саут Шилдс… Мы обменялись странными взглядами. Наконец я произнесла: — Перри познакомила нас, когда Зейн приезжал к нам домой, а потом мы встретились когда… Хм, я с подругой выходила за покупками. — О, Господи, — произнесла Дония, оборачиваясь к нам. — Эта ваша неловкость и до меня добралась. Между вами что-то произошло? Вы сидите на самом краю сидений, словно у вас аллергия друг на друга. — Хм… — Серьезно, Зейн, это всего лишь сестра твоей бывшей девушки, а не зараза какая-нибудь! — О, не обращай внимания, — отмахнулась я. — Я просто немного приболела. Да, я использовала то же оправдание, как и в тот день, когда я впервые встретила Зейна, и мы превратили наши отношения в фальшивку. Даже, если это не было фальшивкой для меня. Я притворялась больной гриппом, чтобы он не поцеловал меня. Конечно, мы все же поцеловались несколько дней спустя, и я не думала жаловаться… Ох, хорошие времена были. Зейн взглянул на меня. Уверена, он думал о том же, о чем и я – нашем прошлом. О тех хороших временах. Наших хороших временах. До того, как мы совершили ошибку, и все улетело в тартарары, словно это ничего не значило. Казалось, целый мир ненавидит меня, когда я поняла, что мне придется сесть рядом с Зейном и во время ужина. Еще больше неловкости! Замечательно… Или, быть может, это его мама и сестры решили свести нас, потому как с Перри у него у него ничего не вышло, то всегда есть её сестра-близнец. Опять сравнение с Перри? Нет, спасибо. Такое чувство, будто я снова и снова не более чем замена Перри. Она всегда была лучшей, а я – на втором месте. Она первая стала знаменитой. Она первая познакомилась с Зейном. Она родилась раньше меня. Она всегда и во всем первая. — У тебя есть парень? — спросила Сафаа, которая сидела напротив меня за нашим столиком. — Прости… Мне просто любопытно… Не обращай внимания. — У меня правда есть парень, — ответила я. — Его зовут Картер. Готова поклясться, я видела, как Зейна передернуло от упоминания его имени, но, думаю, мне это, как обычно, показалось. — Какая жалость, — произнесла Триша. И снова неловкое молчание. Мы все знали, что так будет, так что ни для кого это не было сюрпризом. К счастью, вмешался официант, спрашивая, что бы мы хотели выпить. Вскоре после этого, все были увлечены разговором с Зейном, интересуясь его дальнейшими планами. Я была рада, что все внимание было приковано к нему, так я могла расслабиться и не думать о том, что он сидит рядом. Или о том, что наши руки находятся на расстоянии нескольких сантиметров. Мы положили руки на стол, не понимая, что они совсем рядом друг от друга. Ну, теперь-то я заметила это, но, как бы я не хотела, я не могла убрать её. Что, если он заметит это и подумает, что он мне противен? Нет, я так не могу. Поэтому мне ничего не оставалось, кроме как оставить свою руку там, где она была, пытаясь не обращать внимания, что рука Зейна совсем рядом. Господи, Зейн, убери свою руку. Но он не убрал. Черт бы тебя побрал, Зейн. Впервые за долгое время, я увидела его искреннюю улыбку, пока он разговаривал со своей семьей. Это была та улыбка, по которой я соскучилась. Кажется, он был действительно счастлив, находясь в кругу семьи, но эта улыбка мгновенно исчезнет, стоит ему только взглянуть на меня. Мысль об этом заставила меня почувствовать себя еще хуже. Зачем я вообще согласилась занять место Перри? Зачем я полюбила Зейна? Зачем встретила Картера? Почему у меня к нему тоже появились чувства? Почему, почему, почему? — Пенелопа, — пробурчал Зейн, слегка подталкивая меня локтем. Но я никогда не узнаю, хотел он этого или нет. — Моя мама… — О, да, Триша? — спросила я. — Вы уже называете друг друга по имени? Прекрасно… — проворчал Зейн. Я проигнорировала его. — Как твоя работа, актерство? Думаю, это весьма интересно, что ты выбрала именно эту работу. Когда я впервые заговорила с тобой, я и подумать не могла, что ты окажешься актрисой, — прокомментировала Триша. — Ну, я просто думаю, что у меня получается неплохо лгать, а это как раз то, что нужно для хорошей актерской игры, — произнесла я так, словно это была шутка, но только я и Зейн знали, что было шуткой, а что – нет. Его мама и сестры, кажется, подумали, что это было смешно и засмеялись. — А ты можешь петь, как твоя сестра? — спросила Валия. — Господи, нет! — коротко хохотнула я. — Если бы я умела петь, я бы не замолкала, но, увы, это не так. Пение предназначено только для душа, тогда я и отключаю колонки, дабы никто не слышал мой ужасный голос. — У Зейна так же, — сказала Дония. — Он никогда не замолкает, когда дело доходит до пения. Когда мы были маленькими и я ложилась спать, я слышала как он в своей комнате распевал во все горло песни. А теперь только представь, какой уставшей и ужасной я была с утра. — Все было не так плохо, — тихо произнес Зейн. — На самом деле, плохо, милый, — сказала Триша. — Мааам, — простонал он. — Что? Я говорю правду! Бросив взгляд в сторону Зейна, я заметила его устремленный на меня взор, и я точно знала, о чем он думал. В отличие от Пен… Почему он так ведет себя? Несколько дней назад, когда я была у него дома, он поцеловал меня. Это ведь должно что-то означать? И он был таким милым и заботливым. Мне определенно не нравилась непостоянность Зейна. Наконец принесли наш заказ, и у меня появилась хорошая причина помолчать, по крайней мере, на время. Тем не менее, я стала первой, кто доел. Я мысленно отругала саму себя за то, что не догадалась медленней пережевывать еду. — Знаешь, а мне твои волосы нравятся больше, чем волосы твоей сестры, — внезапно произнесла Сафаа. — Сафаа! — воскликнула Триша. — Это некрасиво! — Мне нравятся её светлые волосы, не цветные. Я думаю, так лучше. — Спасибо, Сафаа, — улыбнулась я. — Мне тоже больше нравится быть блондинкой. И снова в воздухе повисла неловкая тишина. Время было позднее, когда мы закончили ужинать. Я думала, это никогда не закончится. К моему огромному разочарованию, ужин, казалось, длился гораздо дольше, чем я того ожидала. Я считала сколько раз наши с Зейном руки соприкоснулись. В общей сложности получилось четыре раза, но все это заканчивалось тем, что мы резко убирали свои руки, бормоча извинения так, чтобы никто, кроме нас не услышал. Я бы заметно преуменьшила, если бы сказала, что мы вели себя глупо по отношению друг к другу. Мне казалось, словно вся его семья пыталась свести меня с Зейном. До машины мы шли пешком, потому как Триша припарковалась в паре кварталов отсюда, ведь ресторан, в котором мы ужинали, был очень популярен. Так, по тротуару мы шли в три ряда по двое. Триша и Дония шли впереди, за ними – Валия и Сафаа. Мы с Зейном шли последними. Наши руки соприкоснулись еще два раза. Назад в отель мы ехали не замолкая. Дония рассказывала Трише о своем недавнем свидании. Валия писала кому-то сообщения, а Дония продолжала подкалывать её, мол, та общается со своим тайным парнем, что заставило Зейна напрячься, как слишком опекающего старшего брата. Сафаа о чем-то спорила с Зейном, хотя их разница в возрасте составляла десять лет, тем самым оставив меня наедине с моими мыслями. — Я проведу тебя, мам, — предложил Зейн. — Ну, до номера. — Нет, — сказала Триша. — Почему бы тебе не провести Пен? Со мной девочки, все будет в порядке. Теперь вы видите, что я имела в виду, когда говорила, они пытаются нас свести? — Я… — Господи, — застонала Дония. — Мы все видим, что тебе нравится сестра твоей бывшей! Здесь нечего стесняться, ясно? Пен – отличная девушка, а я ведь не лесбиянка. — Что такое лесбиянка? — спросила Сафаа. — Ничего, — все одновременно ответили. — Я… — Зейн, ради всего святого, просто сделай это. Это приказ матери. — Триша, он не обязан делать это. Я могу сама дойти. Все в порядке… — Нет, все нормально, — покачал Зейн головой. Он стоял достаточно близко ко мне, чтобы я услышала его шепот: — Соглашайся, и она отстанет. — Хорошо, если ты так настаиваешь. Валия закатила глаза, нажимая нужную кнопку, чтобы доехать до верхних этажей. — Как много драмы, — фыркнула она. Приехав на мой этаж, мы вышли, предварительно попрощавшись с его семьей. Когда двери лифта закрылись, я обернулась к Зейну. — Можешь идти, все в порядке. Иди домой или еще куда-то. Мне все равно. Все хорошо, правда, — сказала я ему. — Нет, — он снова качнул головой. — Я проведу тебя до двери. — Нет… — Пен… — Ладно! Чувствуя на себе его взгляд, я открыла дверь ключ-картой. Она коротко пискнула, загорелась зеленым, после чего я повернула ручку и зашла внутрь. Посмотрев на Зейна, я спросила: — Не хочешь зайти? Это было скорее из вежливости. Я совсем не ожидала, что он согласится. — Конечно, — ответил он. Я шире открыла дверь, с роящимися мыслями в голове, большинство из которых были вроде «Какого черта?» — У тебя есть балкон? — спросил Зейн. — Хм… Да. — Не возражаешь, если я… — Нет, если хочешь – открывай, — произнесла я. Он кивнул, подошел к двери и открыл её. Я вышла вслед за ним, неосознанно становясь в ту же позу, что и он: облокотившись на перила и глядя куда-то вдаль. — Прости, - внезапно произнес он. — Я знаю, что вел себя как придурок сегодня во время ужина. И я просто хотел, чтобы ты знала… Что я был действительно расстроен, когда понял, что ты покинула мою квартиру. Ты ненавидишь меня, да? — Зейн… — Я понял. Я понимаю, почему ты ненавидишь меня, — сказал Зейн. — Я вел себя как кретин. Я знаю, что вел себя глупо, но я пытался злиться на тебя, и это заставило меня быть таким холодным к тебе, но я не хотел этого! — Зейн… — Так что, если ты ненавидишь меня… — Я не ненавижу тебя! — я, наконец, смогла прервать его. — Я не ненавижу тебя! – повторила я. — Но ты такой непостоянный со мной. Я не знаю о твоих чувствах ко мне, и это сбивает с толку. И я ненавижу, когда ты злишься на меня. Каждый раз, когда наши руки соприкасались, я чувствовала еще большее смущение и головокружение и… Боже, Зейн, когда я рядом с тобой, я не могу думать. Я все еще пытаюсь понять, хорошо это или плохо, потому что сейчас я совершенно не понимаю! — Пен… — Еще раз повторяю: я запуталась! Я не знаю, что чувствовать к тебе. С одной стороны, я ненавижу твое поведение и хочу убить тебя, но в следующую секунду, я чувствую себя на седьмом небе от счастья. — Пен… — И каждый раз, когда ты смотришь на меня своими прекрасными глазами, я чувствую, как мой желудок завязывается в узел и меня начинает тошнить. В хорошем смысле. Если, конечно, кого-то может тошнить в хорошем смысле! — Пенелопа… — Да, Зейн Малик! Я правда сказала, что у тебя прекрасные глаза. И угадай что? Я не лгу тебе, потому что, да, я действительно думаю, что они прекрасны. Я даже не понимаю как… Я хочу снова сбежать от этого. Ты, Зейн, настолько задурил мне голову, что у меня иногда возникает желание спрыгнуть со скалы. — Пенелопа! — Но не потому что я хочу умереть. Нет, конечно, нет. Я имела в виду, что из-за всех этих чувств я хочу спрыгнуть со скалы, потому что у меня больше нет сил терпеть эту бессмыслицу. Просто перестань себя так вести! Хотя бы один раз, Зейн, скажи, что ты чувствуешь! Я больше не хочу видеть твои резкие перемены настроения и… О Боже, что же ты делаешь со мной? Я снова потеряла контроль над собственными эмоциями. Уверена, они уже давно за пределами этого чертового балкона! — Пенелопа Ларисса Эдвардс… — И еще Картер… — К черту Картера, — рыкнул Зейн. — Ради всего святого, Пенелопа, я люблю тебя и я так много раз повторял тебе это, а ты просто не слышала меня. Что ты хочешь, чтобы я сделал, Пен? — Я не знаю! — Хочешь, я закричу «Я люблю Пенелопу Лариссу Эдвардс» так громко, чтобы услышал весь мир? Потому что я действительно люблю тебя, даже если ты думаешь, что я лживый ублюдок, у которого нет чувств. — Нет, не… — Я окончательно и бесповоротно влюблен в Пенелопу Лариссу Эдвардс! — закричал Зейн с балкона, не задумываясь о том, что кто-то может его услышать, после чего снизил голос до шепота и добавил: — Даже, если она не хочет в это верить…