И стыдно, и смешно

Сплин — Линия жизни Мы легли на дно Мы зажгли огни Во Вселенной только мы одни Гни свою линию

Мне. Больно. Нет, мне не просто больно. Мне хочется умереть от колкого ощущения в груди. Умереть, потому что по-другому от этого не избавиться. Потому что это единственный выход из долбанной вереницы горя. Мне плохо. Мне тошно от одной мысли, что с каждой секундой я сдаюсь всё быстрее и быстрее. Меня тошнит. Меня выворачивает. Я просто растворяюсь. И с ч е з, а ю. И самое страшное в этой ситуации то, что я хочу ещё дольше наслаждаться этой болью и тошнотой. Понимая — как мне потом расплачиваться. Бум! И я полностью отдаюсь этим лапам. Этим глазам. Этому мимолётному чувству полёта, которое позже станет для меня адской мукой. Но это будет позже. А сейчас никто не мешает раствориться. Никто не мешает уйти в эту пучину с головой. Наоборот. Подталкивают. Подталкивает. — Грейнджер, — сталь в голосе, но мне плевать. Это больше разжигает пожар внутри меня. И бежать уже нет смысла. Я не хочу бежать, я хочу сильнее прочувствовать этот момент. А для этого надо нырнуть глубже. — Маленькая сучка, — он скользит руками по складкам на одежде. А потом мгновение, и я чувствую его руки уже на своей коже. Ухожу. Улетаю. Не останавливайся, продолжай. Я хочу почувствовать это. И плевать, что сейчас прижата лицом к какой-то грязной стене подземелья. Не вижу. Я опять слепа. Я опять ошиблась. Какой это уже раз? — Скажи, чего ты хочешь? — он вдалбливает меня в эту стену сильнее. Я скулю. Мне становится неуютно. Но ощущения того, что он хоть на дюйм стал ближе рассеивает — убивает — последнюю чёткую мысль в моей голове. Я не могу ничего сказать. У меня нет сил. Их давно отняли и возвращать не собираются. Я могу только тихо скулить. Но ему не нравится. Крик. Он всё гнёт свою линию, переигрывая её с моей. Он опять зол. Он опять затеял свои игры, в которых я никогда не стану победителем. Я всегда проигрываю, тратя последнее. Это как русская рулетка. Но мне не везёт в азартных играх. И я всегда угадываю, где патрон. — Я хочу тебя, — я рычу, буквально вырывая эти звуки. Какой-то болезненный всхлип, вперемешку с моим рычанием и сдавленным криком. Я больше не могу терпеть. — Молодец, моя девочка. Твоя девочка. Ты опять скользишь вниз, и я перестаю ощущать горячие прикосновения к своей коже. Недовольный вздох, и твоя усмешка. Мне становится ещё хуже от твоих прикосновений, но без них я не могу. Это наркотик для меня. Как героин. Один раз попробуешь и постоянно хочешь. Всё больше и больше. — Маленькая потаскуха, — резко хватаешь за волосы и откидываешь мою голову назад. Что-то хрустнуло. Это было настолько резко, что мои кости, кажется, сломались. Одна за другой. — Ты уже вся мокрая, да? — твой горячий шёпот и моё тихое «Да». Я не могу больше терпеть. Это тугое чувство внизу живота разрывает меня. Я хочу, хочу, хочу. Хочу почувствовать его ближе. — Пожалуйста, Драко, — молю. Я же так редко о чём-то прошу. Помоги мне. Пойди на уступки. — Как ты меня назвала, грязнокровная тварь?! — Малфой сжимает заматывает мои волосы на свой кулак. — Простите, — шепчу. Мне становится больнее, но я этого не показываю. Стараюсь не показывать очевидное. Какая прелесть! Глупая, но прелесть. — Простите, хозяин. — Вот так лучше, — чувствую ухмылку. Его рука скользит по моему бедру. Выше. Ещё выше. Пока не достигает белья. Стоп. Он выжидает, когда я попрошу большего. И я прошу. Скулю, опять умоляю. Плевать на остатки самообладания и честь. Он давно это выпил. Сейчас я нуждаюсь только в одном. И он может мне дать это. Только он. — Повтори. Чего ты хочешь? — Тебя. Я хочу тебя. Опять ухмылка. А мне становится хорошо. Мне. Уже. Хорошо.

Гни свою линию Горят огни Сверкают звезды Все так сложно Все так просто