Еще одна из рода Одинсон

Я прощалась со своим домом, со своей прошлой жизнью — со всем, что окружало меня эти восемнадцать лет: с родителями, Женевьев, колледжем, в конце концов… Нет, нет, нет, только не плакать! Только не сейчас! Одна слеза всё-таки предательски скатилась по моей щеке, и я быстро её вытерла. Один всё ещё держал меня за руку, но я пошевелила пальцами, и он меня отпустил. Я прижимала к груди единственную вещь, которую забрала из прошлой жизни — мой личный дневник. Для меня это была не просто тетрадка в кожаной обложке, а часть меня. Она была наполнена моими воспоминаниями: мой первый день в колледже, моя первая оценка в зачётке, моя самая верная подруга, моё первое свидание… Это была важная часть меня, рука не поднималась всё это выбросить. Я на секунду зажмурилась — мой разум всё ещё отказывался принять истину… …Я не помнила, как мы прошли через Радужный мост, не помнила, как мы вошли во дворец — я хотела лишь одного: крепко уснуть и проснуться в своей комнате с цветочными обоями, вечным запахом мандарин и Рикки, любимым моим псом, лежащим в ногах. Я не знаю, сколько я проспала, но, проснувшись, увидела, что солнце уже клонится к закату. Снова откинувшись на подушки, я уставилась в богато украшенный потолок и подумала: «Боже, как всё это принять?! Почему именно сейчас и почему именно я?!» В дверь тихо постучали, и она открылась. Тихо шурша подолом платья, в комнату вошла Фригг и присела на краешек кровати. — Ты в порядке? — Она попыталась взглянуть мне в глаза, но я отвернулась. — Аннелиз, поговори со мной. Я удивленно посмотрела на неё, и меня осенила догадка: — Аннелиз? Это моё второе имя? Она кивнула и продолжила: — Я знаю, тебе очень тяжело, но ты должна принять то, кем ты являешься. Да, тебя воспитывали другие люди, да, они врали тебе — но они хотели тебе лишь добра. Послушай, — она села напротив меня и взяла мои руки в свои, — тебе непросто всё это принять, но ты сможешь. Ты сильная, красивая, смелая, в конце концов, ты дочь Одина! — Это выражение заставило меня улыбнутся, а Фригг вдруг стала очень серьёзной: — Аннелиз, мы больше ни при каких обстоятельствах от тебя не откажемся. Мы с отцом тысячу раз пожалели, что сделали это. Я клянусь тебе, что больше такого не повторится. Никогда и ни за что. Это снова заставило меня всплакнуть, но мама резко поднялась на ноги и с шутливым укором произнесла: — Всё, вытри слёзы и улыбнись, мы будем тебя приводить в порядок. На мой удивлённый взгляд она ответила с улыбкой: — Сегодня мы официально представляем тебя народу Асгарда, а в таком виде тебе туда путь закрыт. — А что, принцесса с хлюпающим носом и красными глазами вам не подходит? — я прищурилась. — Конечно не подходит, но я постараюсь изменить это… …Спустя некоторое время я смотрела на себя в огромное зеркало и недоумевала: что за красавица стоит напротив меня?! Волосы были уложены в аккуратный пучок на затылке, белое струящееся платье подчёркивало все достоинства моей фигуры, а на его подоле были вышиты то ли цветы, то ли неведомые узоры. Я вертелась у зеркала, разглядывая себя с разных сторон, когда в комнату вошла моя мать: — Ты готова? — Я покачала головой, а она протянула мне руку: — Пойдём, отступать некуда. Я взяла её за руку и вышла из комнаты. Почему-то мне казалось, что я оставляю какую-то частицу себя там, позади. Но я не печалилась из-за этого. Вместо воспоминаний, которые причиняли мне боль, где-то глубоко в душе осталась приятная грусть: да, Аннелиз, это было, но прошло. Как говорится, прошлое нужно оставлять в прошлом. А я… я буду идти навстречу моему новому будущему… Когда мы шли в тронный зал, нам навстречу вышел мужчина в зелёном плаще. В руках он держал массивный рогатый шлем. Он учтиво поприветствовал нас и направился дальше. — Кто это? — спросила я у матери. — Это бог Локи. А что? — удивилась она. — Просто… он показался мне очень знакомым… Словно по волшебству я почувствовала спиной чей-то цепкий пристальный взгляд, но, списав всё на волнение, продолжила идти следом за матерью, которая вела меня в новую жизнь…