Когда слишком поздно

О последних словах Питу хочется думать меньше всего, а потому он просто убегает от этого разговора. Оставлять Китнисс одну не хочется, и он не уходит. Они проводят всю ночь у камина, болтая о самых разных непринужденных вещах. Под конец веселых бесед оба начинают молчать, потому что понимают, что все это вовсе не весело, а усталость берет свое. Да и желание уснуть в объятиях друг друга, а не одиноко в холодной постели, гораздо сильнее. Китнисс блаженно закрывает глаза и кладет голову на широкую грудь Пита, стараясь насладиться моментами, которые так легко потерять. Все же, как они выкарабкаются из всей этой неразберихи, ей неизвестно. Остается утешать себя только тем, что пройти Голодные игры гораздо сложнее. Утро наступает неожиданно — с громкого хлопка двери. Китнисс тут же открывает глаза, в страхе, кто бы это мог быть и будит Пита. Сон тут же покидает его, стоит только услышать, что кто-то явился. Китнисс начинает паниковать. В конце концов, мало ли, что можно подумать, увидев их спящих на полу в обнимку. Учитывая еще и то, что свадьба вчера сорвалась по вине Пита. Китнисс шикает на него, чтобы он ненароком не высунулся из комнаты, а то и спрятался куда подальше, а сама, как ни в чем не бывало, выходит в коридор по направлению к кухне. Через раскрытую дверь там она видит Сальную Сэй и на душе становится немного спокойнее. Уж она-то точно не будет лезть во все эти дела. Китнисс разглядывает эту совсем уже старушку и удивляется, как ей не надоедает приходить в ее дом и заботиться о ней спустя столько лет. Старость уже не позволяет ей появляться в доме Китнисс каждый день, но Сэй, видимо, сильно к ней привязалась. Да и у Китнисс старушка вызывает слишком теплые чувства, чтобы когда-нибудь больше не увидеть ее в своем доме. Сэй видит Китнисс случайно, и та жалеет, что вообще вышла. Она мило желает ей доброго утра, только вот актерские способности, как всегда, подводят чаще, чем надо. Женщина ничего не отвечает, а лишь хмурится, всматриваясь в чем-то обеспокоенное лицо девушки, и, повернувшись к раковине, подозрительно спрашивает, почему бы Китнисс не высушить волосы. Та касается их, проклиная все на свете, а уж тем более свою растерянность, бурчит что-то под нос и поворачивается в сторону двери. Тут же она сталкивается с Питом и, мало о чем думая, уже хочет высказать ему “теплых словечек” по поводу того, что она говорила ему не выходить, как вовремя берет себя в руки и, будто ошпаренная, отлетает от него в сторону. Пит держится увереннее ее и радостно здоровается с Сэй, говорит, как долго он ее не видел и все в этом духе. Быть любезным у него получается естественнее, и лицо женщины моментально светлеет, она ему отвечает, а потом, задумавшись, спрашивает, что он делает дома у Китнисс в такую рань. Думать приходится быстро, и Пит, немного побегав глазами по комнате в поисках вариантов, говорит первое, что может оправдать не только его нахождение здесь, но и их внешний вид: — А, ну… Просто Китнисс принимала душ, и у нее прорвало трубу… Ну, вот я и пришел помочь ей. Дело, конечно, требует вызова сантехника, но я все же не только тортики умею печь. — Пит улыбается, а Китнисс кивает, подтверждая достоверность этих слов, а самой ей хочется рассмеяться от этого бреда. Хотя, бредом можно назвать лишь то, что произошло на самом деле. Позже обоим полагается завтрак. Китнисс как хозяйке дома, Питу — как начинающему сантехнику. После того, как уходит Сальная Сэй, Мелларк решает наконец-таки отправиться в пекарню. Китнисс хочет было спросить, как он собирается отчитываться перед своей невестой, — слово, которое теперь для Китнисс скорее смешное, нежели вызывающее боль — но вспоминает, что Питу не особо приятно думать об этом вновь и вновь. Потому что рано или поздно именно ему придется сказать Делли правду. Напоследок, когда он уже стоит у входной двери, целует ее. На этот раз глубже, горячее, отчего Китнисс не просто тепло, а жарко. Теперь ее окружает не домашние тепло и уют, а настоящий огонь. Но он не причиняет боль, не обжигает, оставляя на коже кровавые ожоги. Наоборот — исцеляет. Пит прерывает близость между ними, ссылаясь на то, что ему действительно пора идти, но напоследок кидает на нее больно многообещающий взгляд, от которого, когда дверь закрывается, Китнисс прислоняется к ней и сползает по скользкому дереву вниз с глупой улыбкой на лице. Она сидит так на холодном полу еще несколько минут, но ее веселость мигом пропадает, стоит только снова вспомнить о Картрайт. В ее мыслях они как будто играют в догонялки, и как бы Китнисс не старалась от нее скрыться, та все равно настигает. Причем в самые неподходящие счастливые моменты. Теперь она лучше понимает Пита и его нежелание думать об их дальнейших действиях. И теперь она не видит хотя бы тусклого света маяка в этом ночном чернильном океане. Мысли в голове Китнисс окончательно путаются. А может, зря вчерашнее вообще случилось? Может, уже сегодня она была бы на пути в какой-нибудь дистрикт, и никто бы о ней уже и не вспомнил. Она бы растворилась, а Пит женился на Делли, и они были бы счастливы. Хотя, счастливы ли? Ну и тогда, сколько это, собственно, может продолжаться? Ведь рано или поздно Делли узнает, и на тот момент все будет гораздо сложнее. Да уж, сказать легко. Другое дело — разбить Картрайт ее хрупкое сердце.

***

Солнце по-летнему не покидает их уголок земли ближе к семи часам вечера, но уже готовится скрыться за верхушками деревьев, когда Китнисс направляется в город, чтобы подоспеть как раз к тому моменту, когда Пит будет закрывать прилавок. Уже за столь долгий срок, выучив его расписание, она появляется у дверей именно в этот момент. Пит улыбается, только увидев ее вдалеке, и даже забывает до конца повернуть ключ в замочной скважине. Китнисс же угрюмо и задумчиво заходит с черного хода и тут же слышит обеспокоенное “Что случилось?”. — Пит, хватит, нам нужно серьезно поговорить. Он моментально становится серьезным, так как прекрасно понимает, о чем идет речь. Кратко кивнув, он ждет, что она скажет. Китнисс, собравшись с силами, не заставляет себя долго ждать: — В общем, ты сам знаешь, что нужно все рассказать Делли. Потому что, если нет, то мне точно придется уехать… Пит уже хочет предложить ей уехать отсюда вместе, но тут же замолкает. Вспоминает Хоторна, который так же, вместе того, чтобы решить проблему, предпочел от нее убежать и уехал во Второй. Ну а если Китнисс действительно уедет из-за его нерешительности, есть вероятность, что она встретит своего старого друга. Он до сих пор молчит, да и что он еще можно ответить? Ему остается только согласиться и понять, как именно сказать все Делли так, чтобы не обидеть ее. Хотя, она не только обидится… Пит замечает, как Китнисс делает шаги ему навстречу и, подойдя достаточно близко, берет его руки в свои со словами: — Не волнуйся, ты ведь будешь не один. Я с тобой. Слова Китнисс эхом отдаются у него в голове, которая уже и так переполнена тяжелыми мыслями. В глазах темнеет, и Пит готов проклинать этот момент вечность. Приступ, нестрашный, скорее тяжелый для него самого, но впервые за многие месяцы. Он уже слабо чувствует, как Китнисс отчаянно за него цепляется, стараясь вытащить из этих зыбучих песков воспоминаний. Сильнее для него сейчас только запах влаги и сырости, которые царили в капитолийских казематах. Он будто заново видит перед собой одного из своих палачей и чувствует его холодное дыхание, когда тот говорит: — Все это чушь, и не мечтай. Эта лгунья… Она никогда не будет с тобой. Голоса в его голове и в настоящем мире смешиваются вместе, но Китнисс побеждает этот холодный, почти змеиный шепот. Да, лгун только этот голос. А Китнисс будет с ним. Вскоре Пит снова видит знакомое помещение и немного успокаивается. Тонкие руки Эвердин цепляются за него, сидящего на полу, и она, не боясь, обнимает его, будто может спасти. Она действительно его спасение, по-настоящему, но ему хочется лишний раз убедиться, и с уст еле слышно слетает: — Ты со мной. Правда или ложь? Китнисс нежно проводит по его щеке и отвечает: — Правда, я же сказала. Всегда. Их ”всегда”, которое теперь она обещает ему. Пожалуй, они действительно друг друга стоят. Китнисс тянется к его губам, чтобы окончательно вернуть в реальность и забывается. Даже минуты, кажется, тянутся вечность, пока продолжается это забвение, в котором есть только они двое; а на дворе уже темнеет. Звуки давно пропадают, но только один приводит их обоих чувство. Они отрываются друг от друга и смотрят на ту самую дверь, через которую сюда недавно вошла Китнисс, и которой кто-то хлопнул. Вот тебе и поговорили… Сердце в груди у Пита замирает, когда он различает в слабом освещении фонарей отдаляющуюся фигурку Делли.