Грубо говоря, я пялюсь

- Всё началось с правительственного кризиса Второй империи во Франции... Во Франции усиливается та оппозиция, которая понимает... Либералы... И тогда Наполеон Третий решил... Победоносная война с Пруссией... Характер экономического положения... Занудство, занудство, занудство. Только вот парадокс - вылетает оно нудно из моего рта. Грубо говоря, я пялюсь. Хорошая штука - матовые солнечные очки. В них, стоя и пересказывая прочитанный вчера параграф, я могу скрывать, куда напрямую устремлён мой взгляд. Мимо дрожащих от страха учеников, мимо их стучащих коленок, погано бегающих глаз и упрямого нежелания слушать мой монотонный бубнёж. Мимо пыльных парт, стульев, от скрипа которых у меня уже даже не сводит зубы - я просто схожу с ума здесь, в самом сердце утопии. Мимо всех зевающих, скучающих, спящих, жующих... Прямо на тебя, моя маленькая, да-да, только на тебя. На твои прикрытые голубые глаза, пушистые чёрные ресницы, покрасневшие от вечной мучительной жары щёки - секунду мне кажется, что весь этот душный кабинет может разлететься к чертям, пусть, мне не жалко - только кроме тебя, кроме тебя, такой непохожей на всех остальных, такой... Взрывной, крутой характером, честной... Яркой, как твоя торчащая красная прядь, вечно выбивающаяся из чернильной гривы. Ты клякса на белой бумаге, Матой Рюко. Для всех в этой школе. Кроме меня. А кто ты для меня?.. - Сенсей, вы в порядке? Что за внимательные дети пошли! Стоит учителю задуматься и замолчать - прервут, им же надо быстрей, быстрей, жить, а тут они просто свою Гоку-форму просиживают, правда, согласна? Так никогда жить и не начнут, эти простые, скучные, серо-голубые организмы! И выводит меня это из себя, но я ни за что не предам их "зануду-сенсея", продолжая играть по нотам, пока могу, пока не дали по пальцам крышкой от рояля... Ну а ты... Ты живёшь, сейчас, и я читаю по твоим голубым глазам - "Готова к использованию!" - как новенькая технология, как хорошо отглаженный механизм... - А?.. - рассеянно, скучно брошу я. - А-а, да, конечно.. - зевнуть бы ещё для полноты картинки, но это будет уже слишком эмоционально, не могу - не хочу - дарить этим шаблонам людей такой подарок, своё актёрское искусство. Такие девочки появляются в тот момент, когда уже готов сдаться. Правда, мне всё страшно опротивело, ноги подгибались, от этого грязно-голубого рябило в слепнущих глазах, история мировых цивилизаций стала беспорядочной чередой дат и войн... И тут - ты наконец здесь, сидишь. Клякса на идеально чистом листе бумаги, моё спасение, но така-а-ая соня... Я решаюсь. Всё, больше не смогу на тебя пялится, потому что вот-вот привлеку твоё внимание... - А Матой-кун, видимо, мой предмет не слишком занимает, м? - говорю безразлично и всё же не могу оторвать взгляд от тебя - вот ты моргаешь удивлённо, и твои длинные ресницы вздрагивают. Вот хмуришься, смешно фыркаешь... И я ловлю себя на одной мысли. Всё. Это финиш, товарищ, ты приехал. А крыша твоя - уехала. Чуть кривлюсь, как-то грубо получается - пока ты лениво двигаешь стул, противно скрипящий, пока поднимаешься, вздыхая... - Ну чего вам? - с вызовом, забавно щуришься, теперь твоя очередь меня разглядывать. Всё пытаешься угадать во мне экстравагантного эксгибициониста? Ах, как тянет расстегнуть верхнюю пуговицу! Но нет, маленькая моя, мучайся, сравнивай - пусть для тебя я останусь загадкой. - Всё равно никто вас не слушает! Наконец этот ребёнок попался мне в руки. Сама виновата, открылась! - Меня не слушают? - растягивая слова и делая вид, что сомневаюсь, я притворяюсь, что задумался мимолётно о чём-то. - Что ж, может, ребята захотят слушать вас, Матой-кун? Как думаете? А что вы смотрите - к доске, юная леди! Кажется, ты сейчас взорвёшься - вот как ты думаешь. ...И вот, хлопнув сердито учебником и демонстративно задвинув стул - специально, чтоб скрипнул чертовски громко, чтоб расколоть мою и без того поехавшую давно голову, топаешь к доске. Походкой пленного, но гордого солдата, вжав голову в плечи и собрав лицо в кучу. Похоже, ещё минут пять я на тебя ещё попялюсь. И ты это понимаешь - и от этого бесишься ещё больше! И в такие моменты я становлюсь счастливым от своей учительской доли. - Э-э... Ну-у-у... Кхм-кхм, - я вижу на твоём лице напряжённую работу, - Этот усатый... Он хотел, чтобы Франция развязала войну, ну она и развязала, и усатый бился, бился... И победил... А французы... Они, типа, тупые были. О-ой, то есть, в смысле, не готовы к войне, не готовы! - яростно жестикулируя и махая руками, поясняешь ты. - Установление конституционной монархии... - надеюсь, хоть поняла, что сказала. Да, признаю, ужасный из меня учитель. ...Но я, оперевшись на доску и ухмыляясь, продолжаю на тебя пялиться - глаза, злобно сверкающие, мягкие волосы, к которым рука так и тянется - и уж совсем покрасневшие от стыда щёки. Предвкушаю замечательный ответ, полный интересных исторических фактов. Потом, конечно, когда нас никто не будет видеть, ты приставишь к моему горлу свои адские ножницы, и будешь кричать и топать ногами. Но это потом - а пока я твой учитель, и у меня есть эти пять минут - полные твоего голоса, смущения и глупых ошибок... А знаешь, что будет в конце?.. А в конце будет двойка. Кто-то утром пьёт чашку кофе по полчаса, кто-то выходит на балкон и долго курит, глядя, какое на горизонте небо - такое голубое, почти белое, как сизый дым. Кто-то колется, кто-то просто хрустит костяшками... А мне, чтобы почувствовать это седьмое чувство, кайф, достаточно просто пять минут помучать тебя.