This also may be

      Когда я прошу объяснить причину его странной улыбки, он лишь качает головой. Я отдаю ему кепку, бормоча что-то о вежливости. Стайлс не обращает никакого внимания на внезапный прилив моей эйфории и просто заново заводит мотор. Вообще, мне неважно, отчего он улыбается. Просто улыбается. Этого достаточно. Все могут просто так улыбаться. - Осталось всего лишь довезти тебя до дома, - нахлобучив кепку на глаза и оставив маленькую щелку для осмотра дороги, говорит Стайлс, презрительно улыбаясь. Я хмурюсь, смотря на него. Чему он радуется? Тому, что его могут арестовать? Тому, что сейчас я могу просто ударить его? Вряд ли. - Уверен, что до дома? - неуверенно спрашиваю я. Действительно, а может, все-таки в больницу? Там мне будет с кем обсудить будущее лечение. А хотя... есть ли смысл? - Зачем? - озвучивает мои мысли Гарри. - Перестань волноваться так. И вообще, тебе нет необходимости ехать к врачам. К тому же, память возвращается. Я хлопаю глазами, чувствуя, как немеет язык. Стайлс замечает, что я не на шутку удивлена. - Я уже упоминал, что ты говоришь во сне. Мне становится стыдно. Черт, черт, черт... Говорю во сне. Что это только может значить? Я могла сказать все, что угодно: от признаний в любви до воспоминаний из личной жизни. Рука Стайлса отправляется в бардачок, и мне на колени падает какая-то белая коробка с синей полосой. Поначалу я думаю, что это "леденцы", но тут же ругаю себя. Глупая. Я узнаю эти таблетки. - Тебе понадобятся, для прикрытия, - как будто бы бесчувственно произносит Гарри. Боже, да он же мой спаситель. - Откуда? - Я часто находился в твоей палате, когда ты спала. Украл. Ждал нужного случая отдать их. Я вздыхаю. Надо же, не ожидала ответов на каждый мой вопрос. Совсем. Неужели мне действительно придется врать? Я не знаю, что можно сказать маме. Я не знаю, чем прикрыться. По крайней мере, таблетки, которые мне прописал Роберт Грей, у меня есть. Вспоминая имя своего врача, я болезненно морщусь, будто проглотила лимон. В памяти всплывает, что я хотела кое о чем поговорить со Стайлсом, и я чувствую, как краснею. Вместо того, чтобы вспомнить конкретные слова, я спрашиваю: - Ты останешься в Лондоне? Гарри кидает на меня короткий, но многообещающий взгляд. - Мне некуда ехать. У меня группа. Я не знаю, хочу ли я услышать о себе, но все-таки угрюмо смотрю в окно. Видимо, все же хочу. Черт, сейчас это кажется таким простым. Я никогда не смогу протянуть к нему руку и обнять. Я никогда больше не смогу сказать ему "с добрым утром". Это заставляет меня вздрогнуть. Будто неожиданно нашла свое место в этом мире. Стайлс высаживает меня в нескольких метрах от моего дома, за углом, сказав мне адрес. Я ни разу не была там с того момента, как открыла глаза в больнице. Я и представить себе не могу, как он выглядит. Не помню. Перед тем, как выйти, я протягиваю к Гарри руку и приподнимаю кепку за козырек так, чтобы были видны глаза. Грустно улыбаюсь, чувствуя горечь в горле. - Спасибо тебе, - шепчу я, надеясь, что Стайлс услышит. Он смотрит на меня. - Ты как будто прощаешься. - Я не знаю. Я говорю это на полном серьезе, на этот раз вспоминается Джемс: больше никогда не лгать верно? Точнее, не так. Всегда говорить искренне. Искренне, как Джемма Эмерсон. Гарри пожимает плечами. - Я могу заехать за тобой в любую минуту, дурочка. Я знаю, что это неправда, но все равно выхожу из машины, достаю чемодан из багажника и ухожу. Нужно быть искренней хотя бы самой с собой. Потому что я, черт возьми, влюблена в Гарри Стайлса, и он об этом догадывается.       Подъездная дорожка, ступени - все оказывается короче, чем кажется на первый взгляд, потому как я пересекаю их за считанные секунды. По крайней мере, мне так чудится. Щеки горят, кровь приливает к лицу: я никогда раньше так не волновалась. Ладонь застыла над поверхностью двери, я все еще не могу решить - стучать или не стучать? Однако в последний момент замечаю звонок. Дзыньк. Холодно. Ужасно холодно даже в той куртке, которая накинута на мои плечи. Джинсы слишком тонкие, а под ними нет колготок. Черт, черт, черт. Пожалуйста, откройте дверь, я все объясню. Пожалуйста. Пож... - Ух, кого это к нам занесло? Дверь открывает немолодая женщина в розовом халате и тапочках. Она окидывает меня взглядом. Я узнаю ее, она приходила ко мне в больницу. Мама. - Девушка, если вы из того агентства, которое заходило к нам вчера... - начинает она, чуть морщась и смотря на мой чемодан. - Я не из агентства и я не собираюсь ничего тебе продавать. - Даже если так, пожалуйста, уходите, - она уже хочет закрыть дверь, но я перехватываю ее за ручку. - Черт, мама, это я. Мне остается только поджать губы и смотреть, как женщина ищет что-то знакомое в моем лице. Обидно, что она не узнала меня сразу. Да и вообще, узнает ли? Кажется, это все-таки свершилось, потому что она, вдруг сильно побледнев и сжав губы, шагает в сторону, пропуская меня в дом. Она шокирована. Я боюсь, что сейчас она упадет в обморок, но слабой она не выглядит, поэтому просто киваю и прохожу внутрь, следом за мной - чемодан. - Кейт, - тихо зовет мама, осторожно закрывая за собой дверь. - Кейтлин!.. С кухни, кажется, слышится шуршание, закрывается холодильник. Я все еще не решаюсь снять обувь, чувствуя себя не на месте. Из дверного проема выглядывает уже знакомая мне рыжая девушка, держащая в руках не открытый шоколадный батончик. Заметив меня, она останавливается. Ее взгляд падает то на меня с моим чемоданом, то на маму. - Ээ... Мам, это уже странно. Хватит впускать в дом всяких торговцев. Сколько раз нужно объяснять, что мы сами можем пойти в магазин и купить себе то, что нам действительно необходимо? - медленно говорит рыжая, направляясь ко мне и, очевидно, собираясь выставить меня за дверь. Мама качает головой. - Нет, Кейтлин, присмотрись. Девушка снова останавливается. Она смотрит на меня. Долго, изучающе, будто я не человек, а экспонат в Музее естествознания. Проходит минута. Две. Три. На меня опять-таки бросаются с объятиями. На этот раз с диким писком. Это хорошо - теперь я не умирала у кого-то на руках, а, напротив, стала подарком на будущее Рождество. Хотя бы так. - Господи, Тара!.. Что ты стоишь? Раздевайся, проходи, делай, что хочешь, хоть в моей комнате сооруди террариум, мне все равно, честное слово... Хочешь, я сделаю тебе чай? Кофе? Яичницу? О да, я сделаю тебе отменную яичницу, какую никто никогда еще не ел!.. Она обнимает меня, прыгает и говорит таким тоном, будто действительно ждала меня целую вечность. Я проглатываю слова и киваю. Киваю долго, пока в коридор не выходит папа. Мама все так же стоит в сторонке, наблюдая, как я снимаю куртку и обувь. Она выглядит такой же бледной, как и десять минут ранее. Мне жаль ее. Я не знаю, как сказать ей, что, наконец, вернулась, поэтому просто подхожу к ней и улыбаюсь. Проходит пару минут, прежде чем она начинает улыбаться мне в ответ. Никто не спрашивает меня, где я была и зачем: всех больше интересует, почему я стала блондинкой. А точнее, больше всего это волновало Кейтлин. Она трогала мои волосы, качала головой и предъявляла вечные претензии по поводу того, что они стали короче. Черт возьми. Зато теперь у меня есть причины вернуть свой прежний цвет. Да и повода не возвращать его не было. Мама говорила о врачах, о том, как подняли шум, звонили в морги, больницы и ближайшие населенные пункты. Глупые. Неужели Реддич так далеко? Вместе с разговорами прошло пару часов. Меня накормили и отправили разбирать вещи, о которых даже не поинтересовались. Кейт вызвалась помогать. Я не чувствовала к ней неприязни или неловкости - она моя сестра. Значит, я верно поступаю. - Ох, откуда это? - рыжая открывает мой чемодан и достает оттуда первое, что попадается - тот самый синий сарафан с редким цветочным узором. Я снова грустно улыбаюсь. Кейтлин достает переливающееся красное платье, длинное-длинное, я тоже помню его. - Это... это подарок, - говорю я, все еще не решив, правда это или нет. Подарок ли? - Можешь кое-какие вещи забрать себе. Они все равно мне не нужны. Лгу. Нужны. Все, как одно, - воспоминания. Я боюсь их отпускать. Но у Кейтлин они будут в хороших руках, чего я не могу сказать о себе. - Они же, наверное, стоят кучу денег, - рыжая поднимает на меня глаза, и я узнаю в них себя. Вздыхаю. - Нет. На самом деле они не такие уж и дорогие. Просто нужно знать, где покупать. Черт, а мне-то откуда знать с этой чертовой потерей памяти? Ладно, пусть. Хорошо, что Кейт молчит. Мы разбираем мои вещи в тишине, пока я не замечаю: то, что было со мной в больнице, теперь стоит на полках. Значит, меня должны были выписать. Или просто перестали искать. И это значит, что сотовый где-то здесь. Когда мы заканчиваем, Кейтлин уходит, сказав, что оставляет меня одну совсем ненадолго. Это обнадеживает меня, но я все равно начинаю искать телефон сразу же, как только закрывается дверь. Он оказался в выдвижном ящике письменного стола. Я смотрю на него так, будто впервые вижу. Первое, что я замечаю - несколько сообщений от неизвестного номера с вопросами о том, как я доехала. Это Джемма. Я решаюсь ответить позже и сразу же натыкаюсь на список контактов. Он-то мне и нужен. Щелк, щелк. Вот он. Так и записан - Гарри. Я знала, что он должен быть здесь. Улыбаясь, я сажусь на кровать и еще долго смотрю на свои руки.       И все же, я понимаю, что когда-нибудь мне придется им рассказать. Они сами проявят инициативу. Наверное, первой будет Кейт - все-таки пропала сестра. Ночь я провожу в непривычной тишине, а засыпаю лишь под утро, когда небо за окном из темно-синего становится практически голубым. И пусть я впервые была рада, что мне не придется ничего объяснять, сейчас меня мучило то, что я держу все в себе. Спустя время, наверное, я все же сорвусь. Когда я просыпаюсь, я жду, когда придет Кейт или кто-нибудь еще, но этого не случается. Дверь находится все в том же положении, в котором находилась несколько часов подряд. Я протираю глаза и зеваю. Так уютно. Даже непривычно. Я сползаю с кровати и иду к зеркалу. Медленно, едва переставляя ноги, чувствуя усталость во всем теле. Не выспалась. Ни черта. Сегодня нужно лечь пораньше. На голове полный бардак, и сейчас я отчетливо понимаю, что мне нужно в парикмахерскую. Блондинка в отражении желает все того же шика и роскоши, а эта желтая сорочка на ней никуда не годится. Совсем. Если бы она была брюнеткой, все было бы иначе. В голове роятся миллионы идей и вариантов, чем мне заняться сегодня. Вообще, мне хочется провести этот день дома, в безопасности. Я невольно вспоминаю о Гарри. Как он? Добрался ли до дома? Не знаю, стоит ли это делать, но я иду к письменному столу и выдвигаю ящик. Сотовый. В несколько щелчков нахожу его номер и неуверенно прижимаю трубку к уху. Один гудок. Два. Три. Четыре. На секунду мне кажется, что я делаю это зря. Он отвечает на седьмом гудке. - Да, Тара? У него сонный голос. Очевидно, я разбудила его. Поняв это, я облегченно перевожу дыхание: он не в каком-нибудь клубе и не развлекается с девушками. Всего лишь спит. - Кхм, с добрым утром, - произношу я. Настолько тихо, насколько позволяет рвущаяся наружу радость только от того, что я снова услышала его голос. - Как ты? - В норме, - я слышу, как Стайлс ерзает, скрипит кровать. Я почти смеюсь. - Кстати, Уинстли, - он зевает. - Можешь заехать ко мне? Я хмурюсь. - Я... узнаю расписание автобусов и... - я начинаю лихорадочно вспоминать, как включается компьютер. Лондонские автобусы? Здорово. - Оу, прости, я забыл, - Стайлс стонет. Я знаю, что он улыбается. Хотя бы чуть-чуть, но улыбается. - Я заеду за тобой через час, хорошо? Я киваю, но сообразив, что он не видит этого, одобрительно мычу, заглядывая в шкаф. Конечно же, чему я удивляюсь? Никаких роскошных платьев и туфель на черт знает каком каблуке. Я улыбаюсь, когда одной рукой стягиваю с вешалки темные джинсы. - Погоди, а зачем? - с интересом бормочу я, подцепляя серый свитер. Он мягкий и теплый, я прижимаю его к груди, пока копошусь среди вешалок. - Ты оставила кое-какие вещи, - медленно произносит Стайлс после короткого молчания. Вещи? Какие вещи? Кажется, он понимает, почему я молчу. Юноша повторяет, но уже чуть подробнее: - Когда ты жила у меня, ты оставила кое-какие вещи. - Ах, вот как, - я снова хмурюсь. Джинсы выпадают из рук и мне приходится их поднять. - Почему же я ушла от тебя и не забрала их сразу? - Я знаю, что ты помнишь тот момент, не притворяйся. Я говорю во сне. Конечно. Черт. Я начинаю кусать губы. - В общем, мне... мне нужно идти, я... только что проснулась. Мне приходится бегло попрощаться и еще пару минут стоять с сотовым в руке. Вернулось то самое чувство потерянности, всепоглощающее, не дающее пробраться спокойствию. С этим рано или поздно все-таки нужно разобраться.