Единственная

Последующие несколько дней продолжали стремительно разрушаться каноны. Поднявшись на час раньше, я сделала все, чтобы ликвидировать во внешнем виде возлюбленного следы нервного срыва и выпитых «в одно лицо» двух бутылок виски, так что переступил он порог издательства «при полном параде», сияя лучезарной улыбкой. Для завершения карикатурного образа не хватало лишь скромной розочки, которую он мимоходом должен был вручить Люсе, но от этого широкого жеста мы решили отказаться. Убедившись, что все значимые сотрудники уже прибыли, в своей неизменной манере Антон попросил их собраться в холле, и долго и театрально отбивал поясные поклоны перед Марго и Егоровым, извиняясь за недавнюю неудачную шутку. Перед лицом всех собравшихся объявил, что сердечно раскаивается и не допустит боле подобных наветов на «главного редактора, ой, извините, - директора издательства». Даже пытался поцеловать Маргарите Александровне руку в знак примирения, но она, одарив его уничижающим взглядом, вырвала ее из его ладони с требованием прекратить весь этот балаган. На ее сторону встал и Наумыч, который, хоть и числился теперь чисто номинально консультантом по важным вопросам, все равно исправно посещал офис. Тогда Антон стал более серьезным, и сказал, что готов даже материально искупить свою вину. - Ну уж премии в этом месяце ты точно не получишь! – фыркнула Реброва. – У тебя всё?! - Нет, еще минуточку внимания! – ничуть не смутившись, воскликнул Зимовский, гордо вскинул голову. – Хочу представить вам свою будущую законную супругу. «Народ» оживленно зашушукался, по толпе пробежался тихий смешок. Но зам главного редактора не стал ждать, пока тот перерастет во всеобщий хохот, и, притянув меня поближе, обнял за плечи. - Сеньорита Кристина Сабойя! – провозгласил он, явно довольный произведенным эффектом. – Прошу любить и не жаловаться. О месте и времени проведения мероприятия будет сообщено дополнительно. Коллектив, явно слегка ошарашенный известием, запоздало взорвался удивленными возгласами и вялыми аплодисментами. Надо сказать, я сама была удивлена данному известию не меньше. Ни накануне, ни даже по пути сюда, Антон и словом не обмолвился о свадьбе – и тут, перед большей частью сотрудников издательства, говорил об этом, как о деле давно решенном. - Зимовский, ты что, головой ударился? – шепнула я ему на ухо, маскируя это под невинный поцелуй. – У меня спросить не забыл? - А что, - повторил он мой маневр, - ты хочешь отказаться? Я улыбнулась, должно быть, не самой адекватной улыбкой, растерянно глядя то Антона, то на собравшихся, некоторые из которых уже бросились меня поздравлять. - Ну вот, а гадала, на чьей свадьбе тебе букет ловить, - съязвила по-дружески Любимова. – Такими темпами мне на твоей ловить придется. - Ну что, Кристина, - не меняя тона, громко произнес Антон, - замуж за меня выйдешь? - Ты не оставил мне выбора, - улыбнулась я, мысленно прокручивая в голове вероятность в следующий момент услышать проникающий во все закоулки сознания звон будильника и обнаружить себя в своей постели. – Выйду, конечно! Антон, обняв еще крепче, развернул меня, точно в танце, и поцеловал, со всей ему присущей страстью и наглостью. Еще полгода назад я бы отвергла такое предложение, не раздумывая: ни романтического ужина, ни кольца, ни даже букета, – но сейчас такой вариант развития событий мне даже понравился. Тем же вечером, после рабочего дня, мы поехали и подали заявление в выполняющей в этом случае функцию мэрии ЗАГС и заказали себе торжественную церемонию. Вопрос еще и о религиозной церемонии я с Антоном поднимать даже не стала. Как бы не было мне обидно, но мы с Антоном принадлежим к разным вероисповеданиям. Хотя для него это, в общем-то, пустой звук. Формальность, как и для многих теперь. А менять одну формальность на другую нет никакого смысла. Впрочем, настаивать в данной ситуации еще глупее. То ли нравы за шестьдесят с лишним лет успели поменяться, то ли Россия – просто такая страна, но здесь и сейчас гражданская церемония без церковного подкрепления не является ни унижением, ни позором. Как сказала чуть позже Элензинья, когда мы вместе рассматривали каталог свадебных платьев: «Зато совесть чище будет! А то наобещают: “В богатстве и бедности, здравии и болезни”, – а как у благоверного насморк, и деньги нужны на бумажные платочки, так: “Прости, дорогой, я к маме!” А клятва-то, выходит, нарушена…». Тогда я лишь посмеялась над таким толкованием, потом задумалась, а в итоге махнула рукой. Главное – я пройдусь по ковровой дорожке под звуки марша Мендельсона, в белом платье, под взглядами толпы приглашенных и вспышками фотокамер. А потом буду безмерно счастлива рядом с любимым человеком, который отвечает мне хоть и весьма своеобразной, но все же взаимностью. Впрочем, несмотря на все изменения, некоторые предначертанные судьбой вещи все же случаются, как случилась свадьба Марго и Калугина. Правда после долгого разговора Зимовского с Ребровым (именно Ребровым, Игорем Семеновичем, хоть и запертом в женском теле) в «Дэдлайне» на минувших выходных, когда были расставлены точки над «и», и все накопившиеся обиды высказаны в лицо, Антона на торжество не пригласили. Но кого это волновало, если в списке приглашенных была я? Всего-то и надо было, что представить нежеланного гостя своим спутником. И это того стоило! Даже несмотря на то, что по дороге попали в большую пробку, на входе серьезно поругались с охранником, и опоздали к назначенному времени на двадцать минут, мы прибыли раньше невесты. Гости медленно прохаживались вдоль накрытых столов, о чем-то беседуя и напряженно перешептываясь. Калугин, на правах жениха, как мог, успокаивал гостей и не выпускал из рук мобильный, каждую минуту набирая номер невесты. Масла в огонь подливала Алиса, постоянно спрашивая то у него, то у Ирины Михайловны, когда приедет невеста. В итоге Андрей не выдержал и сам поехал искать Марго, а когда через час вернулся в гордом одиночестве, то прямиком, невзирая на удивленные взгляды гостей, прошел к микрофону и объявил, что праздник отменяется. «Вот это да! – присвистнул Коля, стоявший по правую руку от меня. – Он что, напился?». «Угу, напился он, - шепнул мне на ухо Зимовский, стоявший от меня по левую руку. – Кажется, в Марго Гоша из коматоза вышел!». «Действительно вышел? – откликнулась я, нервно теребя ремешок сумочки, представляя Игоря Семеновича Реброва во всем своем великолепии, одетого в пышное алое платье со стразами, и едва удержалась от смешка. – Что ж, мне искренне жаль Андрея». “А еще больше – Алису”, - добавила я мысленно, глядя в сторону растерянной девочки. Но не успел никто толком осознать всю серьезность сказанного, как к Андрею подошла Аня, что-то прошептала ему на ухо, поднявшись на цыпочки. Калугин откашлялся, поправляя галстук-бабочку. В ту же минуту тяжелые занавеси, отделяющие банкетный зал от входа, раздвинулись, и медленным шагом вошла Марго. Гости облегченно вздохнули. «А не, не вышел! – вставив руки в карманы, хмыкнул Антон. – Смотреть противно!». Я успокаивающе чмокнула его в щеку, оставляя алый след от помады, который тут же игриво стерла большим пальцем. Тем временем невеста, обменявшись с женихом парой фраз, с улыбкой заявила, что все отправляются в ЗАГС. “Ну что, прощай, Гоша! – подумала я, пробираясь сквозь толпу к выходу. – Еще чуть-чуть – и титры!”. Но произошедшего на церемонии не ожидал никто. После судьбоносного вопроса женщины-регистратора Маргарита Александровна несколько минут молчала, потом, совладав с собой, тихо промямлила согласие, но после того, как сотрудница ЗАГСа торжественно попросила повторить ответ во всеуслышание, вдруг «выдала» тихо, но твердо: «Прости меня, Андрей, но я хочу быть Гошей», - эта фраза проникла мне в мозг с поразительной четкостью, хотя никто из гостей, готова была поклясться, больше этого не услышал. Вначале я даже решила: мне почудилось, – и убедилась в реальности происходящего только когда виновница торжества пробежала мимо меня, придерживая подол пышного платья. Антон хмыкнул и расплылся в довольной улыбке, готовый, казалось, начать аплодировать и выкрикивать: «Браво!». А я чувствовала, что внутри меня будто взорвалась бомба. Я ушам своим не поверила! «То есть как – Гошей?!! – крутилось у меня в голове. – Она в своем уме?! И для чего тогда нужен был целый год сомнений, слез, расставаний и примирений, если все так просто?! Да это же все равно, что я во время церемонии вдруг заявлю, что хочу вернуться в Розейрал, к Рафаэлу!». Ситуация уже не казалась мне забавной. Я поддалась атмосфере всеобщей паники и непонимания, и Андрея стало жаль всерьез. Алиса отшатнулась и, побледнев, плакала. Приглашенные гудели, как рой рассерженных пчел, не понимая, что происходит. Ирина Михайловна удрученно качала головой, а Калугин выбежал из помещения вслед за невестой. Я же не знала, чего ожидать. Обратное превращение не вернет их с Антоном дружбы, более того, Гошу, наверняка, будет ломать, и добрее его это не сделает. В лучшем случае, уже на правах Игоря Реброва, человека с неоспоримым авторитетом в коллективе, да теперь еще и директора (не думаю, что Егоров будет противиться), выкинет Антона из издательства. Мне придется уйти следом, не говоря уже о том, что счетом на имя Игоря Семеновича Реброва пользоваться будет опасно вдвойне… Но Бог миловал. Свадьба в тот день хоть и не состоялась, но в самый ответственный момент Маргоша снова передумала. Успев в последнюю минуту, она не дала Андрею уехать в Санкт-Петербург, буквально вытащив его из вагона. У нынешней обладательницы тела Игоря также, видимо, наладилась мужская жизнь, и утром следующего дня Маргарита Александровна появилась в издательстве вместе с Андреем, правда лишь для того, чтобы уволиться. Как они объяснили скорбящему коллективу, им предложили соответствующие места в издательстве международного уровня с весьма заманчивой зарплатой. Так что теперь в «МЖ» вновь верховодит Егоров, а Антон, наконец, добился вожделенной должности главного редактора. Вот только, кроме меня, от этого никто не в восторге. Что же, надеюсь, это не омрачит его первый день в новой должности. - Кристина Леопольдовна, Антон Владимирович, - не к месту воодушевленный голос начальника вывел меня из размышлений. – Как хорошо, что вы пришли! - И, заметьте, вовремя, - в том же тоне отозвался Зимовский, хотя и не понимал причины столь хорошего настроения. - А что, могло быть иначе? – искренне удивилась я. - Конечно нет! – продолжал фонтанировать оптимизмом Наумыч. – Просто я очень рад, что вот именно сегодня ничто не помешало вам вовремя добраться до работы! - Да что происходит-то, Борис Наумыч? – не выдержал Антон. - А просто у меня сюрприз для вас обоих, - еще шире улыбнулся Егоров. – Предвосхищая вопросы: сюрприз хороший. Даже очень. Пойдемте в мой кабинет. - Спасибо, конечно, Борис Наумыч, но наша с Антоном свадьба только через неделю, - растерялась я. - А это не имеет к ней никакого отношения, - Наумыч встал между нами и, по-отечески приобняв за плечи, повел в кабинет. - Тогда, надеюсь, это новый фотограф, потому как то, что оставил после себя Калугин, – шило. Полное шило! – поделился предположениями Зимовский. Я же решила не поддерживать весь этот балаган и шла молча, гадая, что могло привести директора в такой восторг. - Прошу! – Егоров торжественно распахнул перед нами дверь в свой кабинет. Спиной к нам, у окна, стояла женщина, стройная, примерно моего роста. Ее светлые волосы были собраны в аккуратный пучок, лишь по бокам спадали две вьющиеся пряди. Сердце мое неприятно заныло. - Эльвира Сергеевна, посмотрите, кого я к Вам привел! – все тем же полным оптимизма голосом провозгласил Егоров. Я нервно сглотнула. В голове торжественно прозвучал похоронный марш. Женщина резко развернулась к нам вполоборота и скривилась в легкой усмешке, поигрывая кулоном на серебряной цепочке. - И это и есть «сюрприз», Борис Наумович? Мы с ним, - она прожгла Антона недобрым взглядом, таким образом прозрачно намекая, что он – одна из причин ее ухода из издательства. – Мы с Антоном Владимировичем пятнадцать лет вместе работали. - А больше Вы никого не узнаете? – не изменяя своей манере, Наумыч отошел на шаг назад, чтобы я стала заметней. - Простите, нет, - ответила Мокрицкая, теряя терпение, оглядывая меня с головы до ног и обратно. – А, я, кажется, поняла! - женщина вдруг усмехнулась. – Это мои утерянные перспективы, верно? Что ж, я рада, что Вы нашли мне столь привлекательную замену. Позвольте представиться: Эльвира Сергеевна Мокрицкая, Ваша предшественница на должности начальника финансового отдела, - она протянула мне руку в знак приветствия. Я машинально ответила на рукопожатие, сопроводив его доброжелательной улыбкой, но представиться так и не смогла: язык точно прилип к нёбу. - Эльвира, хватит паясничать, - расценил ее реакцию по-своему директор. – Неужели правда не узнаешь? Мокрицкая едва заметно покачала головой, удивленно глядя на него, словно спрашивая: «А почему я должна ее узнать?». Егоров перевел взгляд на меня, но я лишь пожала плечами, делая вид, что просто поддерживаю его игру. - А! Вы, наверное, давно не виделись! – все больше веселился он. – Давно не общались? Я снова нервно сглотнула, но, похоже, Егоров принял это за неуверенный кивок, и оживился еще больше, видимо, от мысли, как ловко ему удалось устроить встречу двух подруг детства. Мне же в этот момент больше всего хотелось испариться, стать невидимкой, проснуться, в конце концов! Но чуда не произошло, и надо было брать себя в руки вместе со всей этой историей, если не хочу громкого и окончательного провала. - Ну, вспоминай, безоблачное детство, лето… Безграничные просторы «Артека»… - тем временем наводил на несуществующие воспоминания Наумыч. И только Мокрицкая в очередной раз хотела возразить ему, как я засмеялась и с радушием обняла ее. - Эльвира, моя дорогая, как же давно мы не виделись! Неудивительно, что ты меня не узнала! Женщина на мгновение замерла, не понимая, что происходит, и, воспользовавшись этим, я шепнула ей на ухо. - Меня зовут Кристина Сабойя. Ведите себя естественно, Эльвира Сергеевна. Выйдем – всё объясню. Мокрицкая несколько расслабилась в моих объятьях, что можно было вполне расценить как согласие. - Кристина, подруга, - отстраняясь, с кажущимся радушием воскликнула Эльвира, - вот уж правда сюрприз! Ты так изменилась – аж не узнать! Надеюсь, Борис Наумыч не будет против, если я отниму у тебя пару рабочих минут. Ты ведь не откажешь мне в компании, пока я буду пудрить носик? - Конечно-конечно, моя дорогая, - улыбнулась я своей фирменной улыбкой. – Борис Наумович, Вы ведь действительно не против? - Идите, - с энтузиазмом согласился тот. – Только вот, сеньорита Кристина, недолго. Работа – она стоять не любит. На то, чтобы вдоволь наговориться, у вас будет целый обеденный перерыв. Едва дослушав Егорова, делая вид, что торопится, Эльвира с силой потащила меня к выходу, бросив на ходу Антону: «Интересную женщину ты себе подцепил, Зимовский!». Он что-то прошипел в ответ. Не сбавляя скорости, стараясь не попадаться на глаза прочим сотрудникам, мы достигли цели, и Эльвира буквально втолкнула меня в помещение уборной, прижав меня к стене, и, зайдя, захлопнула за нами дверь. - Ну, теперь-то Вы объясните, кто Вы такая, и зачем был нужен весь этот цирк? Я резко выдохнула, поправляя юбку. - Кристина Сабойя, - еще раз представилась я. – Дело в том, что один очень влиятельный бразильский бизнесмен заинтересовался «Мужским журналом», как объектом инвестиций. Проще говоря, однажды в его руки попал один из выпусков, и он решил, что журнал достоин выхода не только на российский и испанский, но и на бразильский рынок. Но сами знаете: инвестиции – дело рискованное, вот он и «подослал» меня. Влиться в коллектив, оценить его работу изнутри, взвесить перспективы… - Допустим. Но причем здесь я? – недоумевала Мокрицкая. - Нам нужны были гарантии, - пожала плечами я. – Сама я не лучше и не хуже других кандидатов на должность, а это место, как Вы понимаете, было мне необходимо. Вот и пришлось выдумать несуществующий блат. К тому же, ничто так не увеличивает доверие в коллективе, как общие знакомые. - И что за инвесторы используют подобные методы, интересно мне знать? – мотнула головой Эльвира, то ли не поверив, а то ли не на шутку испугавшись. - О, боюсь, его имя Вам ничего не скажет, да и вряд ли он будет рад преждевременному его разглашению, - на ходу сочиняла я, напустив на себя серьезный и таинственный вид. – Но могу Вас заверить: это очень серьезный человек, и уже владеет информацией о каждом сотруднике редакции, однако, слишком поверхностной, чтобы оценить творческий потенциал всего коллектива. И, не волнуйтесь, Вам не придется повторять наш маленький спектакль, если Вы, конечно, не собираетесь по каким-то причинам вернуться в коллектив… - Попахивает криминалом, - со знанием дела поморщилась Мокрицкая. Тогда я решила пойти ва-банк. - Ну что Вы, сеньорита Мокрицкая, какой криминал? Всего лишь маленькая хитрость! Давайте так, - я вынула из кармана мобильный и, открыв поле для написания СМС, протянула устройство собеседнице. – Вы сейчас набираете здесь цену Вашего молчания, и номер счета, на который я обязуюсь ее перевести. В пределах разумного, естественно. Вы же не собираетесь превратить уважаемого человека в дойную корову? И мы расходимся добрыми друзьями. - А если нет? – решила проверить меня на прочность Эльвира. - В таком случае, боюсь, моему покровителю есть, что сообщить о Вас правоохранительным органам. Но к чему нам с Вами такие проблемы? В какой-то момент мне показалось, что Эльвира сейчас развернется, и побежит сдавать меня Наумычу, но секунду спустя женщина с готовностью выхватила у меня телефон и ловко набрала необходимые цифры. - Последнее – в евро, - как бы вскользь бросила Мокрицкая, возвращая мне мобильный. Я мельком взглянула на дисплей. Сумма была не маленькой, но подъемной. По крайней мере, я придумала, где ее достать, потому кивнула в знак согласия. - И оно будет на счету через пару дней. «Или вместо свадебного платья мне впору будет заказывать гроб», - добавила я мысленно. - Ладно, - Эльвира резко развернулась и повернула задвижку на двери. - Я… задержусь, - улыбнулась я Мокрицкой под ее вопрошающим взглядом. Та понимающе кивнула и вышла. Я же, подождав, пока за дверью затихнут ее шаги, для верности подняв голову, тихо позвала: - Элензинья! Солнце мое! Воздух передо мной на какое-то мгновение точно уплотнился, окружение потеряло четкость, а когда все пришло в норму, передо мной уже стояла девушка. - Чего? – спросила она, рассеянно оглядываясь вокруг, явно размышляя, как ей удобней разместиться со своими железками в узкой кабинке и при этом не задавить меня. - Скажи, ты ведь можешь проникать сквозь пространство и время? – все еще неуверенная в своем внезапном решении, спросила я. - А что я, по-твоему, только что сделала? – фыркнула девушка, не понимая причины странного вопроса. – Но только по альтернативным относительно моей родной реальностям. - Можешь переместиться в Розейрал? - Могу, если он здесь имеется, - ответила она, все так же не улавливая хода моих мыслей. – А нафига тебе сейчас Розейрал-то понадобился? - Не сейчас. Ты можешь попасть в Розейрал, в тот день, из которого я уходила на твой День рождения? - Ну… - протянула девушка. – Да. А что? - Отлично, - с облегчением выдохнула я. – Отправляйся туда сразу после нашего прошлого ухода. В мою комнату в доме Рафаэла. Там, в потайном ящике бюро, рядом со шкатулкой, футляр в виде сердца. Темно-серый, с позолоченным корпусом. В нем – изумрудное ожерелье. Принеси мне его. - Так разве ты не продала его, чтобы отплатить Гуто за услугу? - Нет. Только собиралась, - ответила я, начиная терять терпение. - Хотела сделать это после возвращения. Но теперь оно мне нужно. Моя единственная, не задавая больше вопросов, кивнула, и на лице ее появилось сосредоточенно-отрешенное выражение, свидетельствующее, что либо девушка сейчас исчезнет, либо решила отправить в путешествие свою астральную проекцию, и уже на пути к Розейралу. - Подожди, - окликнула я, заметив, что контуры ее фигуры начинают светиться и размываться. Солнце передернулась всем телом и едва не упала. Ножки опор гулко ударили о кафель. - Блин, Кристина! Еще раз так сделаешь – я трупом лягу! – ругнулась девушка. – Что еще? - Ты ведь потом сможешь устроить, чтобы мы продали безделушку как можно дороже? Элензинья в который раз кивнула, и на этот раз исчезла, стоило мне только моргнуть. Ее не было долго. Слишком долго для существа, способного преодолевать время и расстояние одним только усилием мысли. Я знала это, как никто. Несколько раз так бывало, что между визитами моей Единственной не проходило и секунды, но, по ее же собственному признанию, в ее жизни мог пройти не один час или даже день. Вынув телефон из кармана, я то и дело поглядывала на дисплей, отсчитывая секунды. Девушка появилась лишь минут через десять, держа в одной руке ожерелье, точно дохлую крысу за хвост. - Держи, - сгорбившись, протянула она мне его дрожащей рукой, второй до побелевших костяшек вцепившись в ходящую ходуном опору. - Спасибо, - я забрала украшение, предусмотрительно обхватив Элезинью вокруг талии. - Если Зулмира на всю оставшуюся долгую жизнь заикой останется, а Раф вместе с Фелиппе окончательно уверуют в призраков. – я не виновата! – фыркнула она. – Я там твоей гребанной «конторой» чуть не накрылась! Кстати, вот еще, - Солнце все с тем же видом напряженной брезгливости выудила из кармана спортивных штанов пару таких же изумрудных серег, правда, не имеющих к ожерелью никакого отношения. - Ты что, все мои украшения перебрала? – возмутилась я. - Не волнуйся, «неприкосновенный запас» я не трогала, - ответила она. – И вообще, надо бы потихонечку тебе все твои цацки сюда поперетаскать. Там они ни к чему. - Подумаем об этом позже, - сказала я. – А как насчет второго пункта? - Давай телефон, - прислонившись спиной к стенке, Эл выдернула устройство у меня из рук и, несколько секунд постояв неподвижно, набрала комбинацию кнопок, как мне показалось, наугад. Когда она вернула мне устройство, на экране высветилась страница с адресом какого-то частного коллекционера, принимающего желающих расстаться с драгоценностями прямо на дому. - Кто там засел?! – дверь в очередной раз дернулась в унисон с голосом Наташи. – Вы сюда работать пришли, или что? Поняв, что испытывать терпение нуждающихся больше нельзя, я с уверенностью распахнула дверь, прекрасно зная, что Эл успеет исчезнуть в тот же момент. - Что, Кристина Леопольдовна, до сих пор токсикоз мучает? – издевательски скривилась Егорова-младшая. – Сочувствую. А меня вот Бог миловал. - Безмерно за тебя рада, Натинья, - в тон ей ответила я. Ожерелье покоилось в моей сумочке. Осталось только дождаться обеденного перерыва, чтобы нанести визит оценщику. Встреча с ним прошла даже лучше ожидаемого. То ли старинное ожерелье моей бабушки действительно прибавило в цене за эти годы, то ли стараниями Элензиньи, которая сопровождала меня, и во время процедуры оценки сидела в плетеном кресле в сторонке, с закрытыми глазами сосредоточенно массируя виски, но продали мы украшение даже дороже, чем планировали. По дороге заскочив в банк и переведя большую часть вырученной суммы на указанный Мокрицкой счет, на всякий случай обналичила остаток. Чуяло мое сердце, скоро он мне понадобится. Полная самых радужных мыслей, я вернулась в редакцию, и тут же была встречена тревожным голосом Люси: - Кристина Леопольдовна, Борис Наумович просил Вас зайти. По лицу секретарши также было видно, что речь в кабинете начальника пойдет не о предварительной смете номера. Как можно сдержанней кивнув и улыбнувшись Людмиле, я прошла в кабинет директора. Мне не потребовалось даже стучать: Егоров уже ждал. Хуже того, с ним были Наташа и Антон. - Заходите, сеньорита Кристина, заходите, - сдержанным, даже слишком, тоном произнес директор, садясь за стол. Наташа, точно верный оруженосец, встала позади его кресла, покусывая ногти. По лицу Зимовского же было видно, что он вообще не понимает, для чего он здесь. Я, стараясь никак не выдать своего волнения, выполнила просьбу и остановилась напротив. - Присаживайтесь, - Егоров указал мне на стул напротив. Я взглянула на Зимовского в надежде, что хотя бы он объяснит мне, что происходит. Хотя я была почти уверена в причине столь внезапного собрания, в душе все еще теплилась надежда на ошибку. Но он лишь коротко откашлялся, кивнув на монитор. - Странные дела творятся в нашем королевстве, - тем временем, вздохнув, начал Егоров. – Вот так думаешь, что знаешь человека, принимаешь, как родного, а он оказывается совсем не тем, кем представился. Не знаете, случайно, о ком я тут толкую, Кристина Леопольдовна? Если, конечно, это Ваше настоящее имя. - Конечно, не совсем настоящее. Я много раз Вам это повторяла, - попыталась пошутить я. – Таким, как я, гражданам Бразилии, отчество не положено. И я думала, мы продвигаем в массы марксизм-ленинизм, а тут королевство какое-то… Но Наумыч шутку не оценил. - Не надо паясничать, сеньорита, - произнес он с нажимом на последнее слово. – Мне показалась очень странной Ваша встреча с Эльвирой Сергеевной. Пришлось навести кое-какие справки… Так вот, Вы в курсе, что никакой Кристины Сабойя с Вашей датой рождения просто не существует? - Кто Вам это сказал? – изобразила я удивление. – Вот она я, перед Вами! Ксерокопии всех подтверждающих это документов лежат в отделе кадров! - А это еще надо проверить, что там за документы! – фыркнула Наташа. - Да есть у меня один знакомый, - проигнорировав выпад дочери, с кажущейся беззаботностью, в которой, однако, явно сквозила угроза, сказал Наумыч, - а у него –знакомый повыше, с выходом на ваше, бразильское, посольство. Послали запрос. Получили ответ. Нет никакой Кристины Сабойя с Вашим годом рождения. Более того, города Розейрал на карте Бразилии тоже не значится аж с девяностого года. После этих слов ладони похолодели от ужаса. В горле встал неприятный ком. «Дура! Ведь так и знала, что сказка не может длиться вечно!». Это было хуже, намного хуже визита Эльвиры. Случись это в первые дни или даже недели моего пребывания здесь, я бы исчезла на следующий день, не сказав никому ни слова, только накричала бы хорошенько на Элензинью, за то, что заставила меня поверить в иллюзию. Но теперь иллюзия стала слишком реальной. Я прижилась здесь, наслаждалась новой жизнью, и сама почти уверовала в придуманную наскоро легенду моего происхождения – я не собиралась сдаваться. И решила идти до конца. - Это какая-то ошибка! – я вложила в это восклицание всю досаду и боль разоблачения, так, что показалось: я действительно до крайности возмущена. – Запрос, вы, конечно, давали в электронной форме? Возможно, произошел сбой, или кто-то ошибся в написании! - Зато стоило мне набрать Ваше имя в обычном поисковике и – вот, - обжигая меня презрением, Наташа развернула монитор. На экране светилась страница с несколькими цветными фотографиями наверху, чуть меньшим количеством видеороликов и просто ссылок. На некоторых я узнавала ситуации, происходившие со мной, но не узнавала на них собственного лица. На них была изображена очень похожая на меня женщина, в таких же, какие имелись у меня, нарядах, на фоне знакомых интерьеров, но это, определенно, была не я. Наташа щелкнула мышкой по еще одной открытой вкладке, и вместо хаотичного списка на экране появилась страница виртуального кинотеатра. Наскоро «склеенный» фотоколлаж, с которого также смотрели незнакомые лица в узнаваемых образах, статья, точно написанная на досуге старшеклассником, едва приметный заголовок сверху только подтвердили мою догадку. Сериал «Голос сердца» - экранизация книги, которую написал успевший повзрослеть «подопечный» Серены – я была сильно удивлена, что он есть и в этом мире, хотя тут даже мальчика этого не было. - Ах, вы об этом! Я сама удивилась, когда узнала, что имя героини новеллы полностью совпало с моим! Мою страницу в соцсети даже несколько раз блокировали, признав «фэйковой»! – рассмеялась я, словно стала участницей нелепого недоразумения. – Но, поверьте, это просто нелепая случайность! - Очень на это надеюсь, - произнес Наумыч, кладя в рот две большие таблетки. – Если ошибка подтвердится, я лично принесу Вам извинения. А пока – видеть Вас в издательстве не хочу! Не хватало нам тут еще и мошенников! - И что же мне делать сейчас? – уже искренне растерялась я. - Домой идите! – процедил директор. - Борис Наумыч, может, не надо так с плеча рубить? – наконец, подал голос Антон. – У нас смета на костюмы еще не утверждена, модели не заказаны. Каракули Калугина переснимать надо. - То есть, до сих пор никто не работал – никого это не волновало, а как такая ситуация вырисовывается – так нам сразу начальник финансового отдела понадобился! - А как тут работать в такой обстановке? Я за Марго разгребаю, еще не знаю, кого заместителем своим назначить, - оправдывался Антон. – У нас и так Калугин с Марго ушли – если Вы еще и Кристину уволите… - А я надеюсь, никого увольнять не придется. Я просто даю сеньорите Кристине внеочередной отпуск. Нет, даже выходной. За один день журнал не развалится, - стоял на своем Наумыч. – А если что, Эльвира Сергеевна изъявила желание вернуться. Все равно твоей благоверной скоро в декрет. И не смотри на меня так. Уже даже типография в курсе ваших дел. - А типография-то откуда? – Антон посмотрел на меня. Я пожала плечами, мысленно планируя убийство Кривошеина. - Не задерживаю, - повторил Наумыч. Я поднялась с кресла стараясь сохранить спокойствие, хотя чувствовала, что моему самообладанию за последние несколько часов нанесен довольно большой ущерб, и оставаться достойной леди с каждой секундой все труднее. - Борис Наумович, я отвезу Кристину домой? - услышала я голос Антона. По тону это было, скорей, предупреждение, а не вопрос, но начальник утвердительно кивнул. - А может, я все-таки на такси? - я понимала, что Зимовский решил проделать весь путь обратно, от издательства до своей квартиры, по пробкам, не просто из-за заботы о своей будущей жене и матери будущего ребенка. Предстоял разговор: тяжелый и серьезный. И от его результата мои отношения с Антоном зависели не меньше, чем от моей беременности. Только вот к разговору я пока была не готова. - Нет, Кристина, - беря под локоть, улыбнулся мне сладчайшей улыбкой мужчина, хотя взгляд оставался серьезным, даже сердитым. - Мне будет спокойней, если я сам тебя отвезу. Я невольно вздрогнула, но рискнула настоять на своем: - Антон, я сама доеду домой, спасибо за заботу. Тебе нужно работать, не дело оставлять журнал в столь важный период, - придвинувшись ближе, прошептала: - Антон, вечером поговорим, пожалуйста. - Ну, хорошо, - сдался Зима. - Только я сам вызову тебе такси и посажу в него. И чтобы без всяких. - Хорошо, любимый, - улыбнулась я, целуя мужчину в щеку. Вызванное Антоном ближайшее такси довезло меня до дома бережно, но на удивление быстро, не оставив времени на долгие раздумья. Перешагнув порог квартиры, почувствовала, что воздух с трудом протискивается в легкие, обжигая горло. Скинув обувь и верхнюю одежду, широкими шагами пересекла прихожую, распахнула окна в гостиной и кухне. Сделала несколько глубоких вдохов. «Спокойно, Кристина, спокойно… - уговаривала я себя. – Ничего еще не случилось, ничего не произошло…». Дышать стало легче. Но тревога никуда не исчезла. Как бы я ни утешала себя, не уверяла, что Антон любит меня, и сама судьба в лице Элензиньи привела меня, вопреки всему, к родственной душе, но цивилизованные люди привыкли думать мозгами, а не сердцем. И я просто не знала, что скажу Зимовскому, когда тот придет с работы. Легче всего было бы солгать, повторив ему все ту же легенду, дополнив парочкой деталей, вроде того, что Розейрал в свое время был назван так, собственно, из-за того, что на его территории располагается «розейрал» - то есть розарий, плантации роз. И даже если город, по словам Наумыча, все же некогда существовавший, сейчас входит в состав Сан-Паулу (часа четыре-три с половиной езды), никому не покажется странным, что коренные жители называют его по старинке. Можно также заявить, что там не то, что интернет – телевидение не всегда хорошо берет, но все оправдания только усилят подозрения Антона, и ничто не помешает ему копнуть глубже. Элензинья, конечно, поможет сгладить острые углы, но чем больше лжи, тем сложнее контролировать ситуацию в моменты искренности. А их между нами с Антоном все больше… Однако и правда в моем случае звучала абсурдней любой изощренной лжи, и то, что Зимовский поверил в чудесное превращение Гоши, не значит, что он поверит мне. Сам факт того, что все вокруг происходящее – лишь сериал, основанный, к тому же, на сюжете другого сериала, события которого начались на год-два раньше, в Аргентине – уже кажется какой-то дикостью. На первых порах легко может развиться паранойя: начинает казаться, что за тобой следят. Каждое твое движение, слово, поступок сопровождает не одна тысяча любопытных, алчущих зрелища, взглядов, а все решения навязаны, причем не абстрактными «высшими силами», а вполне себе обыкновенными, пусть и талантливыми, людьми, для которых это просто работа. Я раньше не упоминала об этом, но у Элензиньи ушло достаточно много времени, чтобы сместить акценты, и объяснить, что дело сценаристов – наблюдать и записывать, а не навязывать и контролировать. Но даже не сам факт признания – предъявление доказательств вселяло в меня трепет. Очевидно, чтобы любовь Серены и Рафаэла казалась более неземной и трепетной, по моей личной истории прошлись тяжелым армейским сапогом. В начале показали меня завистницей, этакой Снежной Королевой – все основное действие представляли буйнопомешанной маньячкой, творящей сопернице пакости только ради повышения чувства собственного величия. Восемнадцать лет, в течение которых я покорно, забыв о гордости и личной жизни, прислуживала Рафаэлу и заботилась о Фелиппе, скомкали до полутора серий, вырвав из того периода, как и следовало ожидать, не самые радужные моменты. Да, я не питала трепетных чувств к племяннику, не гладила его лишний раз по головке, не заговаривала царапины на коленках и не подтирала ему задницу. Меня не волновало, какой славный кораблик сделал его друг, или какие красивые глаза у той девочки, которую он видел по дороге в кино. Но я и ни разу не повысила на него голос, не подняла руку. Следила, чтобы он нормально поел, выстиранная и выглаженная с утра Зулмирой одежда оставалась такой на Фелиппе хотя бы до вечера, а ботинки не только были начищены, но еще и не жали. До общего посинения учила с ним уроки, а когда парень подрос, ради спокойной атмосферы в доме сглаживала острые углы в их отношениях с Рафаэлом. Кстати, в ту пору приходилось контролировать в плане питания и работы еще и его. И все эти искренние, благородные порывы добрым мальчиком Тере или создателями экранизации (уж не знаю, кем в большей степени) были смыты в канализацию истории! Ах, да, были еще отрывки из перекочевавших к Серене воспоминаний Луны, если верить которым, дрянью я была с малолетства. Отняла у маленькой кузины дорогую куклу и оторвала этой кукле голову, с гомерическим хохотом при этом. Сцена ужасная – зрители плачут вместе с малюткой-Луной и вспоминающей все это дикаркой. Но никто из них не знает, что перед этим сама Луна сделала то же самое с моей игрушкой, с детской надеждой, что мне взамен купят получше. Да всех фактов, искаженных, явно вырванных из контекста, и не перечислить, включая и те, что только должны были произойти. После такого разве что такие уникумы, как Элензинья, могли увидеть во мне глубоко несчастного человека. Хуже всего, что единственную мою ошибку, организацию похищения драгоценностей Луны, поставили в самое начало, и от нее мне не скрыться и не отмыться. А если что и может заставить Антона отвернуться от меня, то только это. Писк микроволновки, возвещающий о готовности порции полуфабрикатов из ближайшей кулинарии и лязг ключа в замочной скважине раздались почти одновременно. Когда мы с Антоном сели за стол, я решила вести себя, словно ничего не случилось. Но, видимо, на этот раз мои актерские способности меня подвели. - Кристин, с тобой все в порядке? – прожевав кусок куриной отбивной в кляре, посмотрел на меня Зимовский. – Может, тебе полежать, или сразу врача вызвать? - Нет… Дело не в дурноте, правда, - махнула я головой. – Просто ситуация в офисе выбила меня из колеи. - Слушай, дорогая моя, перестань уже нервоточить! – Антон бросил вилку на тарелку так, что та жалобно звякнула. – Такое впечатление, что произошла катастрофа! - А разве нет? – после таких слов мне кусок в горло не полез, в прямом смысле этого слова, и я отпила пару глотков чая, чтобы помочь ему это сделать. – Антон! Меня не просто так уволили – под меня копать начнут! И ты прекрасно знаешь, что они могут выкопать! На какую сумму были сделаны переводы на сторонние счета? И чья подпись в бумажках? - Да что ты заладила? «Уволили, уволили»! – Антон в надежде отрезвить меня с такой силой хлопнул ладонью по столу, что я вздрогнула. – Сама же сказала, у кого-то в посольстве руки кривые и из задницы! День-два – отыщут твои данные, а пока хоть отдохнешь. Или ты думаешь, я в твое отсутствие с Наташей крутить буду? Зимовский хитро прищурился, пытаясь перевести разговор в шутку, но я лишь вздохнула. - Ну, хочешь, попробую свои связи поднять для надежности? Надо будет – до самого президента доберемся! – продолжал успокаивать Антон. – Живо все отыщется и пришлется! - Не отыщется, - наконец, решилась я. – Мои документы – подделка. - Это как? – в первую секунду показалось: Антон мне не поверил. – Ты что, на родине сидела, что ли? Или программа защиты свидетелей? Я горько усмехнулась, покачала головой. - А так. Наумыч правду сказал. Нету в этой реальности Кристины Сабойя. - Слушай, давай вот без этих аллегорий. Сказала «А» - говори и «бэ»! – он пристально посмотрел на меня, не моргая, точно хотел прочесть мысли, а потом изменился в лице. – Только не говори, что тебя как Гошу раскрутили, и ты до переезда в Москву мужиком была! - Хорошо, не скажу, - пожала я плечами, - потому что это не так. - Тогда я ничего не понимаю, - Зимовский постепенно начал выходить из себя. – Пол ты не меняла, от полиции не скрываешься, от маньяков тоже. На кой черт тебе подделывать документы?! - Да потому, что на самом деле я и есть та самая Кристина, на которую указывают первые ссылки в поисковике, - выдохнула я, - сошедшая, так сказать, с экрана. - Кристин, ты меня пугаешь, - после нескольких секунд молчания, изрек Зимовский. – Не хочешь правду говорить, так хоть сказки не рассказывай! Не я этот разговор начал! - Рано или поздно все равно пришлось бы, - пожала я плечами. На меня вдруг нахлынуло равнодушие. С самого первого дня, как я появилась здесь, жизнь давала понять, что это не самая лучшая идея. Но каждый раз моя Единственная с завидным упорством опровергала этот факт. Нашла человека, который целый месяц выполнял за меня мою работу, пока я постигала азы. Наверняка, именно она притащила Антона в бар после потопа. Заставила поверить, что все плохое – позади. Подкупить Эльвиру тоже помогла мне без особых пререканий. И сейчас было только два варианта развития событий: или меня сейчас отвергнут, и весь этот фарс закончится, или юная ведьмочка снова все исправит. «Надеюсь, все же последнее. Чем дольше я находилась в этом мире, тем противнее мне мысль о Розейрале». Не дожидаясь ответной реплики, я медленно поднялась из-за стола и принесла из гостиной «уснувший» ноутбук. - Вот, любуйся, - я пошевелила мышью, и на экране возник кадр с моей коронации на празднике роз. Почти точная его копия, только в черно-белом варианте, стояла, обрамленная тонкими металлическими кружевами, в спальне, на тумбочке возле моей половины кровати и по неизвестной причине раздражала Антона. Мужчина встал, обошел вокруг стола и, приобняв, заглянул через плечо, посмотрев в экран. - Знакомый кадр, да, - хмыкнул он, слегка поморщившись. – Твое фото было сделано на тематической вечеринке по мотивам? - Антон… - вымученно выдохнула я. – Ты же поверил, что Марго – это Гоша. Почему же ты не можешь поверить в путешествия во времени? - Да потому что в случае Марго доказательств было выше крыши! – для убедительности Антон резко провел ребром ладони по горлу. – Жесты, словечки, манеры, знания – все Гошино! Не говоря уж о том, что я лично слышал их разговор с той ведьмой! А твои слова, прости, звучат как настоящий бред. Я вздохнула и медленно опустилась на стул. Возникло жгучее желание обидеться, но угасло в ту же секунду. Он прав: одного кадра из какого-то сериала явно недостаточно для того, чтобы поверить в подобный абсурд. Доказательством не будет даже если я перескажу на память все его события, а потом подтвержу их, промотав запись. «Ох, не хотелось мне этого делать!» Я грациозно, не подавая вида, что расстроена, вывернулась из объятий Антона и, подняв голову вверх, прокричала: - Элен! Элензинья, Солнышко мое! Появись, пожалуйста! Если воздух и всколыхнулся в тот момент, то только от звука моего голоса. Недоуменный взгляд Антона, казалось, насквозь прожег мой затылок. Очевидно, подавшись чуть вперед, он снова обнял меня, на этот раз смыкая кольцо рук на моей талии, и коснулся губами моего виска. - Ну ладно. Пошутили и хватит, - произнес он непривычно мягко, без былой иронии и скепсиса. – А я почти поверил, что у тебя проблемы с документами. - Антон, - я развернулась к нему лицом, и во взгляде Зимовского мелькнула тревога: понял, что если это и не правда, то я искренне верю в то, что говорю и делаю. - Нет, тебе, определенно, лучше прилечь, – изрек он уже совершенно не свойственным ему тоном. – Или, не знаю, таблеточку? «Я перекрою кислород этой треклятой ведьме! По ветру развею!» - Не надо, - я положила ладони на плечи Зимовскому, чувствуя, как на глаза слезы наворачиваются от бессилия что-либо доказать. – Наверное, я зря… Но я осеклась, заметив, что Антон смотрит уже не на, а сквозь меня, через плечо, и, напрягшись, застыл, если не в ужасе, то в удивлении. Я с улыбкой развернулась. Напротив, опираясь одной рукой о край стола, в ореоле медленно гаснущего свечения стояла моя Единственная в махровом халате фиолетового цвета. Волосы на несколько тонов потемнели и вились задорными колечками от влаги. С некоторых прядей откровенно сбегали крупные капли, которые она то ли ловила, то ли, как ягоды с куста, собирала сложенными щепоткой пальцами левой руки. В таком виде ей точно нельзя было дать больше двенадцати, и то ли виноватая, то ли издевательская улыбка только усиливала это впечатление. «Интересно, она специально выбирает для важных встреч самые нелепые наряды?». - Ну, ты бы меня еще из туалета вытащила! – выпалила она вместо приветствия, тем самым одновременно еще больше раздражая, и заставляя уже меня чувствовать себя провинившейся. Антона, все еще стискивающего меня в объятьях, девушка замечать отказывалась. – И, между прочим, прошло всего пятнадцать секунд. - При других обстоятельствах меня за это время успели бы застрелить! – не осталась в долгу я. – Ты сама обещала являться при первой опасности, моя дорогая! - Хорошо, в следующий раз я явлюсь абсолютно обнаженной, с кусками пены на самых интересных местах, исчезнув прямо из ванной, при первом твоем подозрительном вздохе! – усмехнулась она, и в глазах ее мелькнул озорной огонек, явно говорящий, что девушка вполне может сделать это намеренно. – Или вообще без пены… Вернуть находящуюся уже далеко по ту сторону границы дозволенного девчонку хотя бы к искомой красной черте, не дал мне Антон. Он, наконец, разомкнул объятия и посмотрел на меня уже осознанным, но от этого не более понимающим взглядом. - Что здесь происходит? – наконец, спросил он. – Откуда здесь взялось это чучело? - Из другого мира, - продолжая широко и пугающе неестественно улыбаться, Эл заправила за ухо прядь волос. – И еще раз извините за мой внешний вид: была застигнута врасплох. Солнце перевела взгляд на меня, продолжая забавляться. - Мне уйти, Кристюш? – спросила она. – Кажется, я оскорбляю этого господина в лучших чувствах. - Нет уж, останься, - я понимала, что если девушка исчезнет даже на секунду, возобновить этот разговор будет куда сложнее. Элензинья кивнула, наконец, осознав всю серьезность ситуации. Заметив, что у девушки время от времени начинают подгибаться колени, а костяшки на пальцах правой руки побелели, я кивнула ей на ближайший стул, позволяя сесть. - Антон, позволь представить тебе Элен. Мое доказательство и в некотором роде проводника. Зимовский растерянно кивнул, но представляться не спешил. - Элензинья, Антон для тебя в представлении не нуждается. Эл снова, с видом великого и всезнающего существа, коим, по сути, не являлась, кивнула. - Что-то я ничего не понял, - изрек Антон, не удостоив Эл даже формальным приветствием и буравя невидящим взглядом ноутбук, чей экран снова начал плавно затухать. – Сначала превращение мужика в бабу безо всяких операций. Теперь миры какие-то, проводники… Как это возможно-то? - По схожему принципу, кстати, - уже без тени насмешки ответила Элензинья, продолжая, очевидно, неосознанно, теребить волосы. – Любое живое существо, и человек в том числе, грубо говоря, состоит из трех частей: физического тела, разума и души. С телом все понятно: развивается, растет, достигает расцвета, постепенно увядает и, в итоге, превращается в труп. Я не врач и не патологоанатом, чтобы вдаваться в подробности. Душа – это сгусток особой энергии. Какого она вида и где располагается в организме, я понятия не имею, вместе с желанием во все это вникать. Ясно одно: это наш максимум, крайняя точка резерва. Его люди тратят на самое сокровенное: чувства, переживания, эмоции. Растратить его на благотворительность или на выжигающую ненависть – без разницы. Энергии все равно хватит на дольше, чем может прожить самый везучий долгожитель. Этим и обуславливается ре-инкарнация. Но душа, вопреки расхожему мнению, лишь маячок. Истинная суть человека – разум и подсознание, как часть его. Разум – это наша память, наши воспоминания, воспитание, опыт, восприятие – все, что отделяет текущую жизнь от предыдущих. Антон с видом опытного дипломата кивал, судя по всему, не особо вникая в детали, но и не выдавая своей откровенной скуки. Переговоры с важными людьми и работа в большом творческом коллективе его этому хорошо научили. Мне же вдаваться в подробности хотелось еще меньше, чем Элензинье. После подобных «лекций» большая часть того, что считала «за гранью возможного», начинает казаться естественным и вполне объяснимым. Это до сих пор сбивает с толку, особенно, когда вспоминаешь, что для абсолютного большинства эти факты по-прежнему находятся на грани фантазии и волшебства. Так что, убедившись, что Зимовский не кинется на Солнышко с оскорблениями и не побежит звонить «куда следовало бы», я решила заварить двум самым дорогим людям по чашке кофе. - И не смотрите на меня так, Антон Владимирович, - говорила Элен, когда я поставила перед Зимовским чашку, а перед ведьмочкой – массивный бокал с огромной ручкой. – То, что люди называют душой в обиходе – это астральное тело. Слияние души и разума. Тот же человек, только лишенный осязаемости. Обычно от физического тела оно отделяется в момент смерти или комы. В первом случае – отправляется в путешествие согласно прижизненным представлениям о загробном мире, во втором – просто застревает где-то на старте. Либо, ничего не осознав, делает попытки вести привычный образ жизни, не понимая, почему его никто не замечает. Но иногда рождаются люди, способные отделять и возвращать себе астральное тело сознательно, управлять им, как вздумается. А при большом желании и должной концентрации еще и влиять на других. Некоторым это так же позволяет видеть призраков, и часто на этом и заканчивается. Носители подобного дара просто боятся идти дальше. - Так что, - Зимовский чуть не подавился кофе, - Вы хотите сказать, что Кристину буквально с того света вытащили? Он кинул полный сомнения взгляд в мою сторону. Я смущенно улыбнулась и опустила глаза. В некотором смысле он был прав. - Ну, почему же сразу с «того света»? – Эл печальным взглядом одарила содержимое кружки, а потом выразительно посмотрела на меня. Я, несколько раздраженно открыв холодильник, поставила перед ней початый литровый пакет молока. - Миров, или, если хотите, Вселенных, несчетное множество. И всевозможные версии рая и ада – только малая часть из них. Такие миры называют «спутниками». Большинство же населяют вполне себе живые в привычном смысле этого слова существа. Вместе миры образуют мироздание, и каждый из них отражает одну из вероятностей развития событий, - беспечно отозвалась Эл, выливая остатки молока в кружку, - И вся эта «прелесть» держится всего на одной такой простой вещи, как право выбора. Одно решение – одна вероятность – один мир. Причем видеть часть этих вероятностей может абсолютно любой человек. Правда только обрывками. - Что-то я за собой такого не замечал! – фыркнул Антон. - Неужели? – картинно скривилась Элензинья. – Никогда не задумывались, сидя в душном офисе во время аврала: «Как было бы здорово вместо того, чтоб работать, оказаться сейчас на Мальдивах!»? Или, скажете, не врали начальнику, что стоите в пробке, хотя на самом деле проспали и на момент звонка, в лучшем случае, на ходу дожевывали остатки бутерброда? - Ну, было дело, - признался Зимовский. - Вот и я о том! – с торжеством воскликнула Элензинья. – А могли бы еще проколоть колесо, загреметь в травмпункт или подбросить товарища на его же свадьбу. Но соврали-то именно о пробке! Никто не говорит, что это происходит у всех с одинаковой яркостью. - Допустим, - с каждым ее словом Антон становился все мрачнее, и сейчас был не веселее грозовой тучи. – Но в сериале-то явно не Кристина!!! Единственная, запрокинув голову, глубоко вздохнула, явно мысленно записав моего возлюбленного в клинические идиоты. - Погрешность, - коротко ответила она. – Строго говоря, я же не из сериала ее достала! Он вообще снят по мемуарам писателя Теренсио Диоша Сантина. Понятное дело, что там все роли исполняют актеры! Я же отыскала путь к сути всего этого действа, а не к его визуализации! Точнее, путь сам меня отыскал, но это уже другая история. Антон посмотрел на меня просящим пощады взглядом, но я лишь снова кивнула и улыбнулась. Мол, да, все так и было. Зимовский взвыл, как раненный зверь, и откинулся на спинку стула, принимаясь массировать виски. - А вот это уже цирк, - заключил он, через несколько долгих секунд осознав реальность происходящего. – Я только одного не пойму: чего тебя в сериал потянуло? Своей жизни нет? - Нет, - не покривила душой Эл. – Но вообще-то Вы должны сказать мне спасибо за Вашу невесту. - Спасибо, - мрачно отозвался Антон. – Только могла бы ей почву для жизни подготовить! - Как могла, так и подготовила! – огрызнулась девушка. – Международные базы взламывать не умею! - Взламывать! – внезапно воскликнула я, не дожидаясь, пока Элензинья начнет объяснять Антону, что дело вовсе не в отсутствии у нее навыков программиста. – Конечно, взламывать! Эти двое одновременно посмотрели на меня так, словно видели впервые в жизни. - Антон, помнишь, ты рассказывал о компьютерном терроре, который устроила тебе Марго? Ей ведь помогал какой-то парень-взломщик! - Ну? – Зимовский явно не принял мои слова всерьез. Я же, сбегав в гостиную, положила перед мужчиной его мобильный. - Звони Марго. Узнавай координаты. - Ага, так она мне и скажет, - хмыкнул Зимовский. – А если и скажет, то где гарантия, что он согласится? - Не гарантия, а вероятность, - поправила Эл. – А вероятность есть всегда. - Ага, такая же, как встретить на улице живого динозавра! - Если будет надо, и динозавра притащу! – не осталась в долгу Элен. – Влияние на поля вероятности – моя специализация. Поверьте, даже если для удачного исхода надо будет, чтобы после дождичка в четверг четвертого числа в четыре с четвертью часа четыре черненьких чумазеньких чертенка начертили черными чернилами чертеж запирающего механизма сундука в углу пещеры сорока разбойников, где хранится свиток с ценными указаниями, как заставить вареного рака свистнуть на горе, я все устрою. Выслушав весь этот монолог от моей Единственной, Антон, продолжая хмуриться, взял мобильный и набрал номер Марго. Через пять минут бурчания в трубку, на клочке бумаги, вовремя подсунутом мной вместе с ручкой Зимовскому, красовались одиннадцать цифр номера хакера. - Я же говорила, что все устрою, - довольно ухмыльнулась Элезинья, смотря на Антона. - Не показатель, - отмахнулся от нее Антон, едва попрощавшись и набирая следующий номер. Воцарилось напряженное молчание. После первой попытки на том конце провода недвусмысленно сообщили, что абонент – все зоны действия. Зимовский также недвусмысленно ругнулся, прожигая Элензинью взглядом. На этот раз девушка не стала отпускать колкостей, а лишь, откинувшись на спинку стула, чуть сползла вниз и, прикрыв глаза, начала массировать пальцами виски. Не знаю, почему, но мне вдруг стало жутковато. По крайней мере, даже в пристанище ювелира Солнце выглядела более адекватной. Для полного образа шарлатанки, решившей заработать на своем сумасшествии, не хватало лишь монотонного бормотания себе под нос. Антон скосил на нее подозревающий взгляд. Я же кивнула на зажатый в руке мужчины мобильный, чтобы он повторил попытку. Как ни странно, на этот раз отклик последовал почти без промедлений, и разговор выдался на удивление коротким. Хакер на том конце провода даже не попытался отказаться, и абсолютно не обеспокоился о сумме предстоящего вознаграждения. Просто попросил назвать адрес и выслать схему проезда. Конечно, куда безопаснее было бы, если б специалист провел эту операцию, не выходя из дома, но это было единственное его условие. Мол, если его все-таки вычислят, то будет это на нашей совести. Зимовский пытался было договориться, но собеседник стал «идти в отказ», и крупные мурашки, пробежавшие по моей спине, явно свидетельствовали о том, что продолжать в том же духе не просто не стоит, но еще и опасно. Сглотнув и еще раз покосившись на заметно побледневшую Эл, Антон согласился. Как только разговор был окончен, Элен широко распахнула глаза и глубоко, сдавленно, сглотнула, словно вынырнула из толщи воды. - Ты в порядке?! – бросилась я к ней. - Скоро буду, - откликнулась она, переводя дыхание. – Несговорчивый попался пацан. Порядочный очень. - Ты уверена, что сможешь «уговорить» его на что-то большее? – обеспокоилась я. – Может, поискать другого специалиста? - Смогу, - кивнула Эл уверенно, рассеянно беря бокал и выпивая последние капли вконец остывшего кофе. – Порядочный-то он порядочный, но ради этого месяцами глушит в себе азарт. Как только он услышит, что взломать ему нужно не игровой сервер с платными услугами, а регистрационный реестр целого города, расположенного на другом континенте, мигом «слетит с катушек»! - Города?! – удивилась я. – Разве речь шла не о посольстве? - А замуж ты как выходить собираешься? – посмотрела на меня Эл. – Я тут глянула, для брака с гражданами стран, не входивших в Советский Союз, и не Прибалтики, нужно подтверждение с Родины, что такой гражданин действительно есть, и не состоит в браке. А тут одним посольством не обойдешься: запрос будут посылать в мэрию, где документы получала, или вообще, где тебя при рождении регистрировали. Этого уж не знаю. Я-то думала им просто «глаза отвести»: любители формальных отписок и растяпы есть везде, - но если уж делать, так делать! - А ты точно справишься?! – повторила я свой вопрос. Глядя на Элензинью, бледную, с синяками под глазами, казалось, что девушка уже исчерпала весь свой резерв, и просто исчезнет в самый ответственный момент, если вообще не упадет здесь бездыханной. - Проваливаться – так с треском! – воскликнула она, приосаниваясь и расправляя плечи, но тут же стала серьезной. – Кристюш, каждый раз, просто приходя на твой зов, я распыляю свое тело на мельчайшие частицы, а затем собираю его вновь в другом мире. Полгода назад я дважды проделала это с нами обеими. Сделала так, чтобы у какой-то неизвестной мне женщины на сутки вырубили электричество, разрядился мобильный, и она не получила уведомление, что встреча с квартирной хозяйкой переносится, чтобы ты смогла явиться вместо нее. Чтобы лучшей в Сан-Паулу мастеру по документам заказали полный комплект из ныне закрывшегося интернет-кафе, а потом получательница сдохла от передоза кокса в собственном туалете, так и не забрав предназначавшееся. В конце концов, отыскала вероятность, где все, что ты наплела Антону и всем «марксистам-ленинистам», правда, и сперла там все рабочие бумажки! Делала все это астральным телом, пока все смотрели ту наискучнейшую документалку на моем Дэ-эр. Неужели ты думаешь, что слегка направить вероятность на непосредственное будущее будет так сложно? Я нервно сглотнула, смотря на свою Единственную ошалелым взглядом. Раньше она никогда не рассказывала мне таких подробностей. Я откровенно думала, что мое перемещение сюда было просто очередной ее взбалмошной идеей, глупой шуткой, занявшей не более трех секунд, а не многоходовая хорошо спланированная операция. - Но ты же говорила… - робко начала я, сопоставляя сложность двух предприятий и оценивая ее внешний вид при них. - Не бери до головы – бери до задницы, - отмахнулась она. – Говорю же, парень несговорчивый – сопротивлялся. А три секунды я просто заметала следы. «Да уж… После такого признания, ничего другого не остается… Лишь бы потом где-нибудь не объявились двойники моих родственников, искренне считающие себя истинными!» Хакера долго ждать не пришлось. Одетый в синий с оранжевыми вставками спортивный костюм, в такой же бейсболке, бросающей тень от козырька на лицо, со спортивной сумкой наперевес, он появился на пороге квартиры минут через двадцать. И мне оставалось только верить на слово, что это тот самый безобидный парнишка, который подстраивал мелкие пакости Антону, а не какой-нибудь двойник, из мира, где таких, как он, специально натаскивают на взлом особо важных систем. Впрочем, сейчас мне было без разницы. Коротко кивнув в знак приветствия мне и Антону, он прошел в гостиную, где его на небольшом кофейном столике уже ждал ноутбук, наполненный до краев бокал крепкого черного кофе и плетеная корзиночка крекеров. После краткого введения в курс дела, совершенно не интересуясь причиной столь странной просьбы, программист бросил сумку прямо на пол, после долгих копаний там достал несколько флешек и жестких дисков и, поочередно подключая их к ноутбуку, что-то шепча себе под нос, застучал по клавиатуре. Процесс затянулся на несколько часов. Мы с Антоном упорно делали вид, что занимаемся насущными делами. Антон, уединившись в спальне с рабочим ноутбуком, пытался выжать из себя центральную статью. Я хотела было составить ему компанию, но возлюбленный в довольно резких выражениях объяснил, что помощь ему не нужна, и отправил в гостиную следить за гостями. Элен, расположившись на кресле рядом с диваном, делала вид, что увлечена содержанием выпуска «МЖ» с Марго на обложке, но на самом деле то и дело поглядывала поверх журнала на нашего продолжающего стучать по клавишам хакера. Выглядела при этом девушка весьма бодро и расслаблено, цвет лица успел восстановиться, и я опасалась, что Солнце пустила все на самотек. Лишь однажды, когда на экране компьютера возник, заполняя его полностью, черный экран, где белые буквы в хаотичном порядке сочетались с цифрами, быстро бежали какие-то столбики, она приложила ладонь к виску, точно отдавая честь. Почти в это же самое время компьютер взвыл с несвойственной ему громкостью, и в середине экрана появился прямоугольник, стремительно заполняющийся белым. Когда процесс завершился, экран мигнул, и выскочила таблица. Казалось, только после этого молодой человек заметил, что в комнате есть кто-то еще. Посмотрев на меня через плечо, он велел в точности продиктовать все мои «новые» паспортные данные. Взяв свой документ, отчетливо продиктовала содержание каждой страницы. Пальцы хакера забегали по клавиатуре в такт моей речи, и вместе с последним ее звуком нажали на «энтер». С довольным лицом хакер взял из вазы последнее печенье, и откинулся на спинку дивана. - Ну, поздравляю Вас, сеньорита Кристина Сабойя Пинту, тысяча девятьсот шестьдесят девятого года рождения! Отныне Ваши документы полностью легальны. Вместе со всей Вашей историей перемещений! - Девочки, я так с вами в Гарри Поттера и письма из Хогвартса поверю! – шепнул мне на ухо Зимовский, когда после выходных Наумыч и его информатор прилюдно принесли мне свои извинения. Наташа презрительно скривилась. До нашей с Антоном свадьбы осталось три дня…