Loud

Лишь тьма, лишь тьма в твоих голубых глазах Никогда не думала, что свет дня столь жесток Он с собой приносит откровение Ты не выберешь, что оставить, а чему уйти И я бы сделала все, чтобы остался именно ты Но вокруг лишь тьма Florence and the machine "No light, no light"

Фейт.       Бриллианты сверкали и ослепляли меня. Здесь все было ярко, болезненно и нездорово ярко, так, как не бывает в реальной жизни. Вы могли быть чудовищем, монстром, но в этом месте вас почитали лишь за глянцевую обложку, за которой могла скрываться любая гнилая начинка, никто все равно разворачивать не будет. Главное было следовать простым правилам — лимузин, иначе ведь никак нельзя, целая свора ассистентов и публицистов должна кружить вокруг, ваша прическа, какой бы простой она не казалась со стороны, обязана была стоить не меньше двух тысяч долларов, макияж также на этом уровне, платье исключительно "от кутюр" или всегда актуальный винтаж, туфли неудобные, с такими высокими каблуками, чтобы вы почувствовали себя Русалочкой из сказки — каждый шаг должен сопровождаться нестерпимой болью. И, конечно же, драгоценности. Их можно брать напрокат и чем больше, тем лучше.       Я полностью соответствовала сегодняшнему мероприятию — темно-синее платье Диор, серьги Картье, туфли от Маноло Бланика и фальшивая улыбка на искусно загримированном лице. Фейт Кармайкл сегодня нужна была как инструмент продвижения фильма, а не как человек, поэтому можно было особо не заморачиваться над поведением и делать то, чего от меня ждали: пройти по ковровой дорожке, покрутиться перед фотографами, дать несколько жалких интервью, в которых я расскажу обо всех сомнительных достижениях и назову своих фаворитов вечера, а потом сидеть за одним столом с голливудскими небожителями, смотреть на картонные закуски на тарелке и делать умное выражение лица, попадая в кадр трансляции.       Это был еще один мой Золотой Глобус, пусть я и не номинирована, но в следующем году мы рассчитываем на успех нового фильма, поэтому я обязана его немного прорекламировать. Уже не будучи новичком в этих делах, я бы легко со всем справилась, если бы не одно "но", которое сидело рядом со мной в лимузине и бесстыдно уставилось на низкий вырез платья. — Я говорил, что хочу тебя? — Джаред хитро улыбнулся, пытаясь положить руку мне на колено, за что сразу получил шлепок. — Забудь про это, — открыв зеркальце, я проверила помаду, которая, казалось, намертво впечаталась в мои губы. — Мы делаем вид, что не вместе?       Я промолчала. А ведь действительно, это наш первый серьезный выход в свет и, хотя мы еще не обсуждали свой официальный статус как пары, по идее должны были бы по меньшей мере держаться за руки на красной дорожке. Я бы так и сделала, если бы не боялась.       Ведь пока что мы с Джаредом находились в собственном уютном мыльном пузыре, куда не было доступа посторонним, мы наслаждались каждым мигом вместе, поэтому мне казалось, что если кто-то или что-то нарушит наше уединение, то все рухнет.       Я первая вышла на растерзание фотографам. Они набросились на меня не столь жадно, как на молоденьких старлеток, но все-таки мои выходы в свет были редким удовольствием, которое никто не хотел пропустить. Отдав должное практически каждой камере, я нашла Керри и она поставила меня в очередь на интервью. Да, на самом деле все не так гламурно, как показывают по телевизору и звезды послушно выстраиваются в линию, чтобы пообщаться с журналистами главных глянцевых изданий.       Первой в меня вцепилась Джулианна Ранчич, сперва завуалированно, а затем и вовсе откровенно интересуясь моим нынешним семейным положением. — Я замужем за своими книгами, — отшутилась я, поднимая руку, чтобы поправить выбившийся локон.       Однако меня опередели. Джаред, будь он неладен, Лето оказался рядом со мной, по-хозяйски положив одну руку мне на талию, а другой устраняя изъян моей прически. — Джаред! Рада тебя видеть! — пропела журналистка, воодушевившись появлением мужчины.       Я стояла и наблюдала, как они обменивались шутками и заливались неискренним смехом, чувствуя себя явно лишней. Когда наши положенные полторы минуты истекли, Керри подала знак и мы попрощались с Джулианной. — Какого черты ты творишь? — прошипела я, схватив Джареда за локоть. — Тебе надо расслабиться, — его пальцы переплелись с моими, крепко сжимая, — и меньше думать.       Легко ему говорить, он в индустрии намного дольше, чем я и, судя по статье в Википедии (конечно, я прочла ее совершенно случайно!) у Джареда были весьма публичные отношения с бывшими возлюбленными. Он наверняка привык ко вниманию и научился не обращать внимание, но мне до него было еще далеко.       Мы прошли в изысканно украшенный зал и тут пришлось разделиться. Все-таки по значимости мы находились в разных весовых категориях, поэтому я сидела за столиком с режиссерами и продюсерами, а Джаред оказался в компании своих коллег по актерскому цеху.       Я напряглась, заметив, что к нему присоединилась одна очень молодая и перспективная актриса, номинированная в этом году за лучшую роль первого плана. Они тепло поздоровались, обнялись и к моему ужасу и возмущению, девица плюхнулась рядом с моим Джаредом, откровенно с ним флиртуя. Жаль, что с собой у меня не было телефона, иначе я бы точно отправила ему даже не одно гневное сообщение.       Заиграла музыка, все гости заняли свои места и началась премия. Я старалась сидеть ровно, делать внимательное и заинтересованное лицо, искренне радоваться за победу каждого номинанта и ни в коем случае не коситься на Джареда и наглую старлетку.       На сцену поднялся Хью Джекмен и я даже на минуту забыла про все на свете, залюбовавшись прекрасным мужчиной в смокинге. Он держал в руках конверт с именем лучшей актрисы, а, открыв его, прочитал имя новой подруги Джареда.       Как и все за моим столом, я повернулась к победительнице, изображая бурные аплодисменты. Девушка поднялась на ноги, поправляя узкое и черезчур откровенное платье. Она обняла пожилую женщину рядом, вероятно ее маму, и Джареда. Какого хрена она обняла моего Джареда?       Пожимая руки всем, мимо кого она проходила по направлению ко сцене, девушка ни разу не покачнулась на высоких каблуках, не то, чтобы я ей этого желала, конечно. Приняв награду из рук Хью, она поправила микрофон и начала стандартную речь, выражая благодарность создателям фильма, родителям, Богу, своим друзьям, коллегам, а в особенности...       Прозвучало около шести имен, в числе которых было и одно до боли мне знакомое. Интересно, сколько Джаредов она знает? И какова вероятность того, что она имеет в виду именно Лето?       Остаток вечера я провела на иголках, мечтая только о том, что сейчас придушу Джареда где-то в темном уголке. Когда церемония подошла к концу, все начали собираться на афтепати в клуб, находящийся в нескольких кварталах отсюда. Правда, предварительно нужно было переодеться в более неформальную одежду (т.е. выбрать платье покороче).       Оказавшись вновь в машине с Джаредом, я изо все сих ударила его своим клатчем по плечу. — Ай! Ты с ума сошла? — Кто она и за что тебя благодарила? — Ты о ком? — он уставился на меня с искренним изумлением, которое разозлило еще больше. — Та девчонка, которая сидела рядом с тобой! — Фейт, — он рассмеялся и попытался меня обнять, — ну, Фейт!       Все-таки он был сильнее и в итоге я оказалась у него на коленях. — Обожаю, когда ты ревнуешь, — он провел носом по моей шее, вдыхая парфюм, — но на это нет причин. Она просто друг. — Сколько еще "просто друзей" мне предстоит сегодня...       Закончить тираду мне не дал его поцелуй. Джаред.       Я не сразу это заметил. Точнее, быть может, заметил, но не придал особого значения. Она так и не ответила мне, когда я признался в любви. В день, когда Фейт так спонтанно переехала в мой дом, я имел неосторожность и, пожалуй, сказал лишнее. Фейт тогда обернулась ко мне, в ее глазах отражалась целая буря эмоций — и нежность, и благодарность и даже легкий страх.       Она накинулась на меня с поцелуями, повалив на диван. Вновь ощутив в руках ее желанное тело, я совершенно забыл обо всем на свете. Включая также то, что она не сказала, что тоже любит меня. Я не помнил, как меня зовут, кто я и что делаю, будто наркоман при приближении ломки я накинулся на дозу.       И это было на меня так непохоже. Я никогда не терял себя, не растворялся в чувствах к другому человеку, вот только в случае с Фейт все мои правила и привычки одним легким движением стирались.       Мы жили вместе уже больше месяца. Конечно же, я ожидал естественных бытовых притирок, споров о том, как расставлять посуду на столе, где чья полка в ванной и почему туфли разбросаны по гардеробной комнате. Через все это я проходил с Кемерон и Скарлетт, с последней дважды. Но почему-то, когда в доме появились вещи Фейт, меня ни разу не посетила мысль, что это все чужое, что нужно привыкнуть к той же ее любимой чашке с оленями, которую она ставила прямо на кофеварку. Ее вещи, да и она сама были именно там, где должны были быть — дома. Я с изумлением ходил по гостиной, не понимая, как раньше мог жить без ее книг, стоявших на полках рядом с моими, без дурацкого фикуса, который она пыталась вырастить. Жалкое, чахлое растение с желтыми сухими листьями отличалось поразительной живучестью, учитывая то, что хозяйка постоянно забывала его поливать.       Я был целиком и полностью счастлив. К нам приходили друзья на ужин и я учил Фейт готовить веганскую еду, потом мы садились за стол и ни разу я не ощутил неловкости или напряженности во время разговоров. Она смеялась с глупых шуток Джейми и парировала все язвительные комментарии Хлои. Я потягивал вкуснейший лимонад, приготовленный по рецепту ее бабушки, и поглаживал ее обнаженное плечо, пока моя девушка увлеченно делилась забавными историями с моими друзьями.       Конечно, были и неприятные моменты, вызванные, в основном, ревностью Фейт. Ее злила каждая мелочь, каждый слух или взгляд, которым я обменивался с коллегами на вечеринках или премиях. После Золотого Глобуса она еще несколько дней бесновалась из-за невинного флирта со знакомой. Сперва это все казалось мне безумно сексуальным, то, как она психовала, а потом так же импульсивно и страстно мирилась со мной...       Однако все это насыщенное и прекрасное время меня что-то тревожило. Я не мог выразить это словами, скорее на уровне ощущений, некий зуд где-то в груди, как будто что-то не так, не правильно.       Осознание очевидного настало спустя три недели после возвращения из Тулума. Пока Фейт работала в студии с Райли, ко мне заехала Эмма. Мы засели за бюджет компании на новый год, проработали несколько перспективных программ, составили расписание на ближайшие несколько месяцев и проверили показатели прибыли. — Тебе пора бы сделать новый Vyrt Violet, — Эмма, сидя на диване в позе лотоса, задумчиво смотрела в окно, — и можно спеть пару новых песен, Эшелон давно просит что-то.       Меня будто окатило ледяной водой. Я перевел взгляд на большой блокнот, лежащий на столе. Обычно я несколько раз в день подходил к нему, записывая какие-то идеи, иногда тексты песен. На каждой странице я ставил дату, чтобы ориентироваться. Декабрь прошлого года — вот, что было написано на последней открытой странице.       За месяц я не написал ни одной строчки. В голове не звучали мелодии и к гитаре мне даже не хотелось подходить. Конечно, за все годы творчества меня не раз посещали настоящие продолжительные депрессии, особенно после тяжелых разрывов, когда все, что я мог делать — это лежать на кровати и игнорировать реальность. Но потом меня будто прорывало и часами, днями без остановок я писал, играл и творил.       Катализатором становились не только страдания, когда все в жизни ладилось, я старался выделять минимум два часа в день на работу, иногда просто играя что-то старое, но чаще музыка сама приходила ко мне, она переполняла голову, выливаясь через пальцы на пианино или резонируя от гитарных струн.       Самое тревожное было не то, что я не мог ничего написать. Я не хотел этого. Я даже не думал о том, что можно сыграть или попробовать набросать текст. Погрузившись в рутину с Фейт, я сделал то, что клялся никогда не делать — предал музыку.       Эмма давно ушла, а я все сидел на кухне, допивая уже третью чашку зеленого чая. Из-за очередного приступа подагры мне нездоровилось, таблетки не действовали, поэтому настроение упало еще ниже, чем раньше. — Привет, — Фейт бросила ключи на тумбочку и поспешила обнять меня, звонко целуя в щеку, — сегодня мы редактировали сцену у водопада, сказать, что я восторге...       Она оживленно размахивала руками, делясь впечатлениями о будущем фильме. Я смотрел, как Фейт открывает холодильник, чтобы приготовить нам ужин и с ужасом понимал, что сейчас меньше всего на свете хочу ее видеть. — Прости, мне нужно, — я неопределенно махнул рукой, оставляя ее одну в недоумении смотреть мне вслед.       Я оборудовал небольшую студию рядом с гаражом, сейчас, закрыв на замок дверь, я тяжело опустился на стул возле пианино, в нерешительности поднеся пальцы к клавишам. Голова была пуста, звенящая тишина окутывала меня со всех сторон, пугая и заставляя злиться.       Мне потребовалось много времени, чтобы взять себя в руки. И я заиграл песню, о которой не вспоминал долгих девять лет. Я тихо пел про историю своей жизни, про ту ложь, что я сплел вокруг себя и надеялся, что мои опасения напрасны. Фейт.       Я захлопнула ноутбук с такой силой, что бедное и ни в чем не повинное дитя Стива Джобса подпрыгнуло на столе. Интересно, я сломала экран или в этот раз повезло?       За окном давно уже перевалило заполночь, я сидела на нашей кровати и до этой минуты тупо смотрела на мигающий курсор в программе Pages. Он звал меня, приглашал написать что-то, хоть какое-то слово, сдвинуться с мертвой точки, но я не могла.       Два месяца. Почти шестьдесят дней этот курсор мигал перед моими глазами, напоминая о том, что я вообще-то писательница, что мой стук по клавишам ноутбука приносит мне немалые деньги и еще большее удовольствие. На следующей неделе мне нужно сдать редактору "скелет" романа, к тому же не помешало бы вернуться к своим исследованиям, чтобы тщательнее прописать образ главного героя...       Вместо этого все, что я делала — совершенствовала навыки приготовления овощной запеканки и веганских блинчиков. А еще я убирала в доме, я с таким удовольствием протирала пыль и пылесосила, что сама себе поражалась. Я ездила по блошиным рынка, покупая разные интересные мелочи для дома, для нашего с Джаредом дома.       Четыре дня в неделю я проводила с Райли в студии, работая над отснятым материалом, монтируя и пытаясь втиснуть его во временные рамки. — Честно говоря, я еще ни разу не видела тебя такой, — подруга сбросила балетки и положила ноги на пуфик, — черт, опять отекли. Так вот, вы с Джаредом действительно идеальная пара.       Мы такими и были. Наш фасад безупречен, пара, достойная обложки журналов, оба успешные, востребованные в своем деле, Джаред к тому же еще и красавец, каких поискать...       Я обязана была радоваться жизни, наслаждаться каждой минутой с любимым человеком, но не могла. Я не была собой рядом с ним, пускай настоящая я человек довольно противоречивый и поломанный, но та, в кого я превратилась, была не лучше. Единственное, что меня волновало и интересовало — Джаред. Круглые сутки только он один. Какое-то помешательство, сродни безумию.       Начало любых отношений у меня всегда так происходило — я зацикливалась на человеке, изучала его, раскрывала со всех возможных сторон. Только в случае с Джаредом все было во сто крат сильнее. И мне было его мало, бесконечно мало.       Все было бы хорошо, если бы при этом я продолжала писать, а не таращиться в пустой монитор, который с укором демонстрировал мне девственно-чистый белый лист. Сегодня, два месяца спустя, мне на долю секунды показалось, будто в голове зашевелился сюжет, перед глазами тенью мелькнули герои, я даже услышала их голоса, которые пора было быстро перенести в печатный вид.       Джаред мне помешал. Третий час подряд я слушала монотонно повторяющуюся мелодию, лишенную всякого смысла. Просто набор нот, произвольное касание струн, никакой гармонии и целостсности. Целых сто восемьдесят минут сущей пытки. Я не могла, не умела работать в шуме, привыкнув к тишине и спокойствию своей уютной квартиры, поэтому сейчас просто сходила с ума.       Дальше я перестала контролировать тело. Ноги сами понесли меня вниз по ступенькам, в маленькую комнатку, в которой Джаред держал все свои музыкальные инструменты и где сейчас находился сам.       Дверь с грохотом ударилась о стену, заставляя мужчину подпрыгнуть от неожиданности и едва не выронить гитару. — Что случилось? — Я так не могу больше! — забрала гитару из его рук и поставила ее в угол, к остальным инструментам. — Какого черта, Фейт, я же играю! — А я пытаюсь работать наверху! — И что? — он подскочил на ноги, оказываясь на одном уровне со мной. — А то, что мне нужна тишина, у меня дедлайн уже скоро, я не могу себе позволить, — в сердцах я не следила за выбором слов и махнула рукой на его студию, — сидеть и слушать твое музицирование! — По твоей логике работаешь у нас одна ты, правильно? — презрительно прошипел Джаред, надвигаясь на меня. — Конечно, со своим "Джаред, не сейчас" или "Джаред, ну можно потише", и, как я мог забыть — "Джаред, не мешай мне концентрироваться", ты уже достала меня!       Я видела, как сильно он устал, тем более, что последние пару дней практически не спал, сидя в студии и пытаясь что-то сочинить. Его глаза покраснели, под ними темнели мешки, лицо осунулось и было куда бледнее обычного. Но даже жалость и желание помочь любимому человеку не могли уже меня остановить. — Пошел ты нахуй, Джаред Лето! Я оставлю тебя в твоем музыкальном мире и не буду больше мешать своими капризами!       Развернувшись, чтобы уйти, я тут же была остановлена его сильной рукой, которая сдавила мое запястье, причиняя боль. Я вскрикнула, когда Джаред толкнул меня к стене, подходя вплотную, в его глазах горел очень недобрый огонь. — Ты никуда не уходишь, ясно? — он сжал мое лицо, заставляя смотреть прямо и не отводить взгляд.       Это был не мой Джаред, не тот, по крайней мере, к которому я привыкла. У каждого из нас должна быть темная сторона, те уголки души, в которые мы никого не пускаем, где надежно под замком храним секреты. И вот теперь я, думаю, встретилась с далеко не нежным и влюбленным Джаредом Лето. — Ты плохо меня знаешь, если считаешь, что сможешь остановить! — я дернулась, вырываясь из его хватки, но все равно оставалась прижата к стене его телом. — Я люблю тебя, и поэтому ты остаешься, — просто ответил он. Теперь я заметила нечто другое в глубине его поразительных голубых глаз. Там была надежда. На то, что в этот раз я не буду молчать.       И он не ошибся. — Будь ты проклят, Лето, — прошептала я, потянувшись к его губам и замерев в миллиметре от них, — я тоже тебя люблю.       Он подхватил меня на руки, заставляя обхватить ногами его тело. Его пальцы быстро избавляли меня от одежды, срывая пуговицы, уничтожая кружевную ткань майки. Я задыхалась и быстро сгорала, охваченная его внезапным огнем. Он не тратил время на прелюдии, просто брал то, что хотел.       И самое страшное для меня было то, что я покорно позволяла ему делать со мной все, что ему только вздумается. Потому что впервые в жизни я действительно имела в виду то, что сказала.       Я любила его слишком сильно. Джаред.       Мы откровенно веселились, глядя на Фейт. Она, вооружившись антисептическим спрейем, пыталась протереть все поверхности на крохотной кухне нашего автобуса. — Она всегда такая? — тихо прыснув, поинтересовался Томо. — Дома гораздо проще. Главное не пытаться переставить что-то из вещей, иначе, — я наглядно изобразил взрыв, от чего Томо еще больше засмеялся. — Шушукаетесь? — рядом с нами на диван упал Шеннон, держа в руках игровую консоль. — Как насчет Скайрима? — Говорила мне Райли "сиди дома", но нет, я же самая умная, — пробурчала Фейт, с укором глядя на нас, — ты еще поплатишься, Джаред, за то, что уговорил меня на эту авантюру!       Под авантюрой она подразумевала наш мини-тур в рамках The Church of Mars, в ходе которого за месяц мы должны дать шестнадцать концертов в разных штатах. Первым на очереди будет Сан-Франциско, куда мы приедем через пару часов.       Учитывая частые ссоры, я посчитал, что лучше нам с Фейт не расставаться на такой долгий период, к тому же неплохо будет, если она посмотрит как я живу большую часть своей жизни. Конечно, я понимал, что если у нас все станет серьезно, то туры больше не будут такими масштабными и продолжительными. Не то, чтобы мне не нравился опыт This is war, когда мы попали в Книгу рекордов Гинесса, но когда дома тебя ждет семья, то нужно немного менять приоритеты.       За всю историю группы помимо Эммы, Шейлы и девочек из Марс Крю, только Вики однажды поехала с нами в тур. Ее хватило ровно на пять дней в автобусе и она, пожелав нам удачи, сбежала назад в Лос Анджелес. Хотя мы и старались сделать свою жизнь максимально комфортной и чаще летать на самолетах, но все равно когда мы путешествовали по Америке, намного быстрее и проще было воспользоваться автобусом. — О, я бы не отказалась полетать на драконах, — Фейт устроилась между мной и Шенноном, забирая у него консоль, — приготовься реветь, как девчонка! — Еще чего, — фыркнул Шеннон, принимая вызов.       В итоге все затянулось на целых два часа, в ходе которых мы с Томо почувствовали себя никому не нужными, никчемными, да и к тому же мешающими "сосредоточиться на стратегии боя".       Поэтому я, оставив брата и Фейт сражаться на виртуальных просторах, поднялся на второй этаж автобуса и опустился на диван, беря в руки гитару. Немалых усилий стоило вновь заставить себя сочинять музыку, но я вернулся в привычное состояние и теперь перебирал струны, настраиваясь на нужную волну. — Скучал по мне? — Фейт выглянула из дверного проема и после моего кивка подошла ближе. — Кто победил? — Скажем так, до конца дня не трогай Шеннона и ни в коем случае не произноси при нем "чит-коды", иначе будет беда, — она самодовольно усмехнулась, обнимая меня и кладя голову на мое плечо, — сыграешь что-нибудь?       Я задумался. Написав столько песен за все эти годы, теперь я почему-то никак не мог выбрать ту, которую сыграл бы для Фейт. Ей нужно было что-то особенное, что-то личное, песня, с которой не были бы связаны воспоминания, события, люди и чувства. — Как насчет City of Angels? — так и не сумев ничего выбрать, я предложил ей самый очевидный вариант. — Я слышала ее миллион раз, удиви меня, — он поцеловала меня в щеку, — ты же можешь.       Была одна единственная песня, даже не совсем песня, а скорее маленький отрывок, связующее звено, но почему-то она ассоциировалась у меня с Фейт. — Я ни во что не верю, ни в конец, ни в начало Я ни во что не верю, ни в землю, ни в звезды Я ни во что не верю, ни в день, ни в ночь Я ни во что не верю, кроме биения наших сердец       Фейт еще крепче сжала мое плечо. Ее взгляд был направлен в окно, на пролетающие мимо деревья и темно-серую ленту дороги. — Я ни во что не верю, мы расстанемся через сто солнц Я ни во что не верю, ни в грешников, ни в бога Я ни во что не верю, ни в мир, ни в войну Я ни во что не верю, лишь в истину о нас с тобой       Замолчав, я отложил гитару, поворачиваясь к Фейт. Она не двигалась, казалось, даже не моргала. — Эй, — я осторожно коснулся ее ладони. — Это прекрасно, — прошептала она, — это самые восхитительные слова, что я когда-либо слышала. — Значит, я официально посвящаю эту песню тебе, — улыбнувшись, я заглянул в ее внезапно погрустневшие глаза. — Но почему именно сто солнц? — Тысяча слишком много, а сто как раз достаточно для простого человека. — В таком случае, — Фейт обхватила мое лицо ладонями, прижимаясь своим лбом к моему, — пообещай, что у нас впереди сто солнц.       Это прозвучало так отчаянно, будто она сама не верила своим словам, будто должно было что-то случиться и Фейт об этом знала. — Мы приедем в отель через сорок минут! — снизу донесся голос Шеннона.       Я положил гитару в чехол и застегнул его на молнию. Остальные гитары тоже аккуратно сложил и упаковал, пусть они будут ночевать здесь, но порядок нужен везде. Фейт, переживающая о чем-то, спустилась на первый этаж, где тут же отчитала Томо за пролитое на кухне молоко.       Возле отеля в Сан-Франциско дежурили папарацци и около сотни Эшелоновцев, поэтому нам пришлось подъехать к черному входу и только так незамеченными проскользнуть внутрь здания. У нас был отличный номер, настроение Фейт заметно улучшилось и я не мог этому не радоваться. Переодевшись, мы решили отправиться поужинать куда-то.       Шеннон, Томо, Эмма, Джейми и мы с Фейт собрались в холле отеля, с опаской поглядывая на толпу у входа. Первыми пошли ребята, на них тут же набросились визжащие девушки, отчаянно надеясь сделать заветную фотографию на телефон. Фотографов же интересовал я, поскольку на остальных они прореагировали вяло. — Давай я пойду последняя, — Фейт попыталась вырвать свою ладонь из моей, но я не позволил.       Мы вышли на улицу вместе и тут будто фейерверки взорвались. Камеры вспыхивали со всех сторон, мои глаза уже практически ничего не видели, я автоматически ставил росчерки на протянутых бумажках. — Джаред, вы с Фейт вместе? — вопросы сыпались на нас лавиной, мы их игнорировали, медленно продвигаясь к нашей машине.       Уже у самой ее двери Фейт вдруг остановилась, заставляя меня обернуться. Она хитро улыбалась, явно что-то задумав. — Покажем им? — ее руки обвились вокруг моей шеи и я не мог отказать. Под радостные возгласы толпы я поцеловал ее, крепко прижимая к себе.       Подмигнув на прощание папарацци, я следом за Фейт запрыгнул в машину.